2. Рыскулов исходил из того, что по новым хлопковым районам уже был взят курс на охват колхозами в 1930 году.

 

Но даже при указанных обстоятельствах Рыскулов предлагает не увеличение темпа коллективизации, а всего лишь указания на то, что “по этим районам требуется (подчеркнуто мной. — В. У.) усиление работы по коллективизации. А это — не является указанием на увеличение темпов коллективизации.

 

И последнее заключение Рыскулова по поводу конца проекта постановления, где после указания об обязанности каждого члена партии бороться в колхозах за “организацию производства подлинно на общественных началах уже в настоящую весну” (подчеркнуто мной. — В. У.), и предлагает дополнить: “...борясь в дальнейшем за укрепление социалистических элементов накопления в этих колхозах”. Данное предложение полностью базируется на ленинских основах преобразования сельского хозяйства. И это — заслуга Рыскулова, а не его недостаток. Прежде всего потому, что сегодня мы видим многочисленные попытки принизить роль Ленина как теоретика социализма. Но при этом упускается из виду то, что, обобщая практический опыт социалистического строительства, Ленин выдвинул ряд идей, и поныне сохраняющих свою значимость (и не только для коммунистов). Среди них идея организации эффективной многоукладной экономики, использования в процессе социалистического строительства частной собственности, товарно-денежных отношений, личного материального интереса как мощного стимула развития производства.

 

Тридцатипятилетний Рыскулов постоянно искал надежные пути перестройки советской деревни (аула, кишлака, села), изучал ленинские труды, ошибался и снова искал. Через два года после завершения “первой большевистской весны 1930 года”, неурожая 1931 г., плохой уборки хлеба в 1932 г., организационные, материально-технические и административно-хозяйственные трудности резко ухудшили и обострили положение в стране. В Казахстане, к призеру, без учета местных условий и особенностей механически внедрялись формы и методы коллективизации, применявшиеся в зерновых земледельческих районах страны. Особенно много перегибов было допущено при проведении сплошной коллективизации среди кочевого и полукочевого населения, что привело к катастрофическому сокращению поголовья скота, расстройству хозяйства значительной части кочевников и полукочевников. Их большие группы ушли на откочевку в другие края и за границу. В Казахстане разразился страшный голод.

 

Нужны были гражданское мужество и большевистская принципиальность Рыскулова, чтобы в таких условиях обратиться к Сталину с письмом и изложить всю горькую правду о сложившейся обстановке. Полный текст письма Рыскулова к Сталину объемом в 30 машинописных страниц опубликован в журнале “Партийная жизнь Казахстана” (1990, № 11, стр. 71—78). Здесь же приводим его краткое содержание. В нем Рыскулов рассматривает откочевки многих тысяч казахских семей как бегство голодных людей в поисках пропитания. По отдельным районам Казахстана откочевки доходили до 40—50 процентов всего населения. Среди них, указывал Рыскулов, была высокая смертность от голода и различных эпидемий. К примеру, говорилось в письме, в 1930 г. население Актюбинской области составляло один миллион двенадцать тысяч пятьсот человек; в 1932 г. осталось семьсот двадцать пять тысяч восемьсот человек (т. е. всего остался 71 процент от общего числа населения). И это всего лишь за два года сплошной коллективизации. В Кзыл-Ординском районе по большинству аулсоветов оставалось всего лишь 15—20 процентов населения. В Балхашском районе насчитывалось 60 тысяч человек, умерло 36 тысяч человек, откочевало 12 тысяч человек. Осталось всего лишь 12 тысяч человек. По другим районам, сообщает Рыскулов, во время насильственного переселения на оседание погибло до 50 процентов населения.

 

Разумеется, помощь голодающему населению Казахстана со стороны государства была оказана. И помощь немалая: Казахстану для помощи голодающим был отпущен один миллион пудов хлеба. Но как он был распределен? Населению досталось лишь 15 процентов (111066 пудов). Большая же часть была расхищена районными центрами и различными учреждениями. Много хлеба было распределено среди баев. Часть хлеба местными органами власти была изъята в счет хлебопоставок. Это было верхом безнравственности — брать с голодающих хлебопоставки!

 

Между тем, представители Казахстана, приезжая в Москву, ни одного раза не ставили официального вопроса о бедственном положении Казахстана. Более того, старались давать надуманное объяснение откочевкам. Так, партийный секретарь Казахстана Голощекин в своей статье “Еще раз о путях развития животноводства" и об оппортунистах на этом фронте", опубликованной в журнале “Народное хозяйство Казахстана”, 1932, № 8—9, писал о том, что казах, “который раньше никогда не выезжал из своего аула, не знал путей, кроме пути своего кочевания, теперь с легкостью переходил из одного района Казахстана в другой”.

 

Рыскулов же видел причину откочевок в другом. Прежде всего в резком сокращении поголовья скота. По данным Всесоюзной переписи, к февралю 1932 г. количество скота в Казахстане сократилось с 40 миллионов голов до примерно 6 миллионов голов. Далее, в перегибах в проведении коллективизации, в приписках, “очковтирательстве” (как определил Рыскулов). Наконец, в искривлении национальной политики по отношению откочевников и рабочих-казахов. По мнению Рыскулова, это нашло проявление в шовинизме местных органов власти и различных государственных учреждений, в игнорировании интересов и запросов казахов.

 

Письмо Рыскулова носило настолько тревожный и в то же время убедительный характер, что на него последовал немедленный ответ — Рыскулов был принят Сталиным. Материалы данной встречи не сохранились, но результаты оказались весьма ощутимыми. При Совнаркоме РСФСР была создана специальная комиссия под председательством Рыскулова — для выработки проекта предложений об устройстве казахов-откочевников. С присущей ему энергией Рыскулов активно взялся за решение данной проблемы. Уже в марте 1933 г. он пишет письмо в Секретариат Казкрайкома ВКП(б) Мирзояну с приложением копии своего письма Сталину о казахах-откочевни-ках. Из письма видно, что Рыскулов хорошо понимал сложность проблемы, невозможность ее решения силами только лишь одного Казахстана. И еще — видна высочайшая деликатность Рыскулова даже в экстремальных обстановках. “Не подумайте, что я хочу вмешаться во внутренние дела Казахстана,— писал в своем письме Мирзояну Рыскулов,— а пищу по этому вопросу в ЦК ВКП(б) ввиду исключительной важности затрагиваемых вопросов, с точки зрения не только Казахстана, но и общегосударственной”.

 

Как зам. председателя СНК РСФСР Рыскулов внимательно следил за решением проблемы казахов-откочевников. Об этом свидетельствует его правительственная переписка с секретарем Киргизского обкома ВКП (б) Шахраем, председателем СНК Киргизской АССР Абдрахмановым, наркомом юстиции РСФСР Крыленко. При этом его деликатность не мешает ему и власть употребить по отношению к нерадивым исполнителям правительственных распоряжений. Так, Рыскулов пишет председателю Совнаркома Киргизии в правительственной телеграмме: “Имеющимся сведениям из Вашей республики производится административное выселение казахов-откочевников. Предлагаю немедленно прекратить это выселение. Исполнение телеграфируйте. Зам. председателя Совнаркома Рыскулов”.

 

Не удовлетворившись телеграфным запросом, Рыскулов требует: “Срочно вышлите подробный доклад о результатах устройства казахов. В дальнейшем высылайте ежедекадные отчеты. Пришлите все решения республиканских органов по этому вопросу. Зам. председателя СНК Рыскулов”,

 

Видя задержку с ответами, Рыскулов вновь телеграфирует, но уже не только в Совнарком, но и в ЦИК Киргизской АССР. “Почему нет ответа на мои две телеграммы о казахах-откочевниках. Зам. председателя СНК Рыскулов”.

 

Ответы, разумеется, были получены. Дело не в этом, а в той настойчивости, с какой Рыскулов решал проблемы, связанные с судьбой народных масс. Как член ВЦИК РСФСР Т. Р. Рыскулов практически постоянно участвовал в обсуждении правительством Советского Союза главных вопросов, касающихся решения проблем коллективизации и оседания кочевого населения: создания животноводческих совхозов, постепенного внедрения земледельческого хозяйствования среди бывших откочевников и т. д.

 

В годы коллективизации кочевые и полукочевые районы Казахстана и Киргизии получили десятки тысяч конных плугов, тысячи борон, зерновых и хлопковых сеялок, сенокосилок, жаток и лобогреек. В 1934 г. Президиум ВЦИК РСФСР заслушал и обсудил доклад правительства Казахстана о результатах работы по переводу кочевого и полукочевого населения Казахстана на оседлый образ жизни. Президиум ВЦИК РСФСР отклонил план руководящих органов республики, предусматривавший за один-два года сделать весь Казахстан оседлым. В Казахстан в мае 1934 г. выехала правительственная комиссия во главе с секретарем ВЦИК РСФСР А. С. Киселевым. А в октябре

 

1935 г. уже Президиум ЦИК СССР заслушал подробный доклад правительства Казахстана о советском, хозяйственном и культурном строительстве. Одним из важнейших аспектов доклада являлись итоги оседания кочевого и полукочевого населения, трудоустройства и благоустройства откочевников. В обсуждении правительственного доклада участвовали М. И. Калинин, Я. Э. Рудзутак, Г. И. Петровский. Среди активных участников обсуждения был и Т. Р. Рыскулов.

 

К середине 30-х годов оседание кочевых и полукочевых хозяйств в основном завершилось. В Казахстане, например, на оседлость перешло 540 тысяч хозяйств, в том числе около 400 тысяч объединились в колхозы. Оседание осуществлялось в основном вокруг промышленных предприятий и совхозов.

 

В целом же проблема оседания кочевого населения Казахстана, Киргизии, Туркмении, Сибири и других районов Советского Союза в основном разрешилась позднее, в 1937 г. В этом, как и в другом (как видно из свидетельств документов, а не заключениях “дежурных” исследователей), состояла заслуга Рыскулова в коллективизации.

 

Посмотрим на статистику: за полвека после коллективизации городское население выросло с 20 до 70 процентов. А за три года бывшего СССР (с 1987 по 1990 гг.) выросло на три миллиона. На миллион ежегодно сокращалось сеятелей и увеличивалось едоков. В бывшем СССР не хватало 200 тысяч доярок (как минимум два миллиона коров некому было доить); не хватало 700 тысяч механизаторов (как минимум миллион тракторов и комбайнов некому было водить). В то же время, когда солдатские вдовы и матери, да фронтовики-инвалиды доили и пахали, в городах были и хлеб, и масло, и молоко.

 

В современных условиях выкинут новый “пакет идей”: фермеризация, приватизация, свободные цены, рынок... В результате — миллион беглецов из деревни в город; 12 миллионов земледельцев (почти половина трудоспособной деревни Советского Союза) работает вручную. Тем временем вызревавший в застойные годы “интерес наживы” окончательно созрел и демонстрирует себя открыто, все-дозволенно. Он никого не боится и не стыдится потому, что уверовал в свою всесильность и не слышит протеста против экономического и социального неравенства, за что боролся Рыскулов в годы коллективизации.

 

Творцы перестройки, “академики”, по квоте КПСС, объявили отказ от классовой борьбы и от классового подхода к реалиям жизни. А в действительности: настоящая экономическая война между классами (кто кого удушит недопоставками — промышленность ли сельское хозяйство или наоборот). Но и это не все. Провозглашаем отказ от классовости и формирование, создание нового класса — класса “интересов наживы”. И видит Бог, а вместе с ним и мы, грешники, что, борясь против одной диктатуры — диктатуры пролетариата — стремимся насадить другую диктатуру — диктатуру класса “наживы”.

 

Рыскулов в годы коллективизации боролся за духовную опору крестьянства, суть которой хорошо выражена в русской пословице: “Помирать собираешься, а поле засей”, и в казахской пословице: “Общий казан и на льду закипает”. И никак не мог предположить (как нам представляется), что через полвека после коллективизации две силы встанут препятствием на пути духовного обновления крестьянства как и в целом постперестроечного общества. Если кратко определять указанные силы, то это — “чиновник” и “газетчик”, по анкетному определению “служащие”, а по научному — “прослойка”, в просторечье — “интеллигенция”. Если первый из них — управляет, то второй — воспитывает. Но сущность их одна — господствовать “над мужиком”, против чего всегда выступал Рыскулов. Такова историческая раскладка и не надо в моих словах искать осуждения. Примите, читатель, их за размышление. Размышление, как некое послесловие к разделу о коллективизации, в которой, как вы теперь хорошо знаете, Рыскулов принимал непосредственное и деятельное участие.

 

Изучение государственной деятельности Т. Р. Рыскулова на посту зампредседателя СНК РСФСР — дело сложное. Еще сложнее рассказать о ней в небольшом очерке, ограниченном объемом издания. И не просто рассказать, а по возможности вычленить результаты его деятельности из общих итогов социально-эконономического, политического и духовного развития советского общества. Это и очевидно, так как жизнь и работу Турара Рыскуловича можно и нужно рассматривать только во взаимосвязи, в тесном сочетании с развитием Советского государства. А для этого следовало бы увязать историю развития Карагандинского угольного бассейна, строительство Чимкентского свинцового завода, Балхашского медеплавильного комбината, Семипалатинского мясоконсервного комбината Казахстана, Сталинградского тракторного комплекса, Магнитогорского гиганта и многих других российских промышленных новостроек с именем и деятельностью Рыскулова. Так же, как нельзя отделить развитие сельского хозяйства Западной Сибири, хозяйственного и культурного развития Якутской АССР от многогранной государственной деятельности Турара Рыскуловича. Из вышеперечисленного выделим лишь один пример — выступление Рыскулова в феврале 1936 г. на второй сессии ВЦИК XVI созыва по проблемам и перспективам социалистического строительства в Якутии. Содержание данного выступления не было известно широким кругам читателей и даже исследователей.

 

Прежде всего поражает глубокое знание Рыскуловым фактического материала, а главное — умение владеть данным материалом, делать серьезные выводы и обобщения.

 

Рыскулов отмечает большую помощь Якутии со стороны России, приводит конкретные цифры за три года второй пятилетки. Говоря о перспективах развития Якутской республики, Рыскулов проводит условные параллели с Аляской. При этом выражает надежды на то, что в будущем Якутия не только догонит, но и превзойдет Аляску по добыче цветных металлов, развитию оленеводства и лесного хозяйства.

 

Вызывает значительный интересе в аспекте постановки вопроса о бесхозяйственности, о плохом использовании выделяемых для хозяйственного развития финансовых, материальных, промышленных и других средств. В частности, Рыскулов отмечает, что в Якутии нужно развивать добычу золота, других минеральных богатств. “Но когда говорят о полевом шпате, о слюде, о железной руде и других ископаемых, которых имеются небольшие запасы... то я считаю, что упор делается не на то, на что нужно”,— подчеркивал Рыскулов. В своем выступлении он критически ставил вопросы о развитии строительной базы, стройматериалов, о продовольственном обеспечении Якутии. Рыскулов был одним из немногих, кто серьезно поставил вопрос о развитии сельского хозяйства республики, в частности, о продвижении на Север земледельческих культур и овощей. Много внимания в своем выступлению Рыскулов уделил развитию животноводства, в частности оленеводства, о завозе в связи с этим племенного материала. Ну и, разумеется, не забыл Рыскулов и о пушнине, и о ветеринарной помощи, и о помощи охотникам.

 

Все эти вопросы Турар Рыскулович поднимал неслучайно. Они были взаимосвязаны и, естественно, волновали его прежде всего потому, что многие из них он курировал как зам. председателя СНК РСФСР. Среди них такие, как руководство промысловой копперацией, организация сети общественного питания, работа коммунальных учреждений.

 

С 1932 г. Рыскулов возглавлял Комитет кустарной промышленности и промысловой кооперации Российской Федерации. В эти годы кустарной промышленности и промысловой кооперации придавалось большое значение. Они восполняли нехватку товаров широкого потребления, расширяли их государственный ассортимент, способствовали повышению оперативности хозяйственных планов. В современных условиях, когда остро стоит вопрос о производстве товаров народного потребления, опыт, скажем, промысловой кооперации, деятельность которой курировал Рыскулов, приобретает конкретно-историческое и определенно практическое значение. В самом деле, своеобразные мини-фабрики, заводы выпускали широкий ассортимент как промышленных, так и продовольственных товаров для человека-труженика, его семьи, квартиры и дома. Из промтоваров, к примеру, изготовлялась валяная обувь, книжные и платяные шкафы, столы, стулья, печки, ширмы, кухонный инвентарь; из пищевых продуктов — пряники, печенье, варенье. Некоторые артели занимались только производством стройматериалов (кирпича, черепицы). Были артели, где работали в основном инвалиды. Они, как правило, выполняли посильную для них работу: плели корзины, изготовляли детские игрушки, веники; шили обувь, одежду; оказывали услуги по ремонту часов, обуви, фото- и другие услуги. Практически все артели были рентабельны, приносили прибыль.

 

В 50-х годах с легкой руки деятелей административно-командной системы промкооперацию упразднили. А жаль, прежде всего потому, что многие ранее действовавшие артели были куда лучше, а главное, порядочнее нынешних кооперативов (судя по сообщениям периодической печати). Промартели выпускали широкий ассортимент товаров, гордились своей продукцией (ставили на нее клеймо), не в пример современным кооператорам, которые не только “стесняются” качества своей продукции, но и используют “чужие клейма”. Купил вещь, обнаружил дефект и не найдешь, с кого спросить...

 

При Рыскулове развитие промкооперации проходило успешно. “Мы уверены,— писал Рыскулов,— что на основе выполнения плана 1935 г., надлежащей перестройки и улучшения своей работы промкооперация в целом, и в частности промкооперация в национальных республиках и областях, выполнит возложенную на нее партией и правительством задачу — увеличить в три раза к концу 2-й пятилетки выпуск своей продукции, особенно предметов широкого потребления”.

 

Эти задачи были успешно выполнены. И еще один аспект в деятельности кооперации заслуживает внимания. Это широкое участие в промысловой кооперации в развитии внешнеэкономическиях связей Советского Союза: поставки для экспорта пушнины, леса и других экспортных товаров, в заготовке которых промысловая кооперация играла активную роль. Мы не случайно, разумеется, отмечаем давший аспект. Дело в том, что Рыскулов как зампредседателя Совнаркома РСФСР в 1930—1934 гг. возглавлял Экспортное Совещание Российской Федерации. И здесь Рыскулов добивается существенных производственных показателей. Его повседневная работа и деятельность руководимых им работников, учреждений, предприятий кооперации привели к улучшению положения дел в промысловой и лесной кооперации по заготовке продукции на экспорт. В 1933 г. по предложению Рыскулова была проведена специализация предприятий, работавших на экспорт. В 1934 г. для повседневной оперативной работы создается аппарат освобожденных ответственных секретарей районных Экспортных совещаний с возложением на них обязанностей районных инспекторов Наркомата внешней торговли. Особое внимание Рыскулов уделял заготовкам пушнины, льна и лесоматериалов в связи с тем, что Экспортлес Советского государства взял на себя международные обязательства по поставкам указанных материалов за рубеж. При этом Рыскулов серьезно боролся за повышение качества поставляемой за рубеж продукции Советского Союза. “Ведя неустанную и самую энергичную борьбу за количественное выполнение экспортных планов, одновременно с этим нельзя упускать из виду такого обстоятельства, что одно количественное выполнение плана еще недостаточно, что иной раз качество решает все, а погоня за одним количественным показателем не дает в результате нужного валютного эффекта”,— писал Рыскулов в одной из своих статей в журнале “Внешняя торговля”.

 

Служебные обязанности Рыскулова были необычайно-широки, а его занятость — огромна. Продолжительность его рабочего дня, как правило, составляла 12—14 часов. По нашим подсчетам, сделанным на основании изучения и анализа документов и материалов Центрального Государственного Архива Российской Федерации, только список постановлений Совнаркома РСФСР, подписанных Рыскуловым, и перечень протоколов заседаний СНК РСФСР с его участием и под его председательством составляет десятки машинописных страниц. Так, с 1931 г. по 1937 г. он подписал 2070 постановлений Совнаркома РСФСР по различным вопросам организационной, народнохозяйственной и культурно-просветительской работы. С 29 сентября 1926 г. и по 4 мая 1937 г. Рыскулов участвовал в 296 заседаниях СНК РСФСР. За это время ему пришлось 34 раза председательствовать на заседаниях правительства Советской России. Трудно перечислить все вопросы, рассматривавшиеся на заседаниях Совнаркома, но все они были направлены на дальнейшее развитие промышленности и сельского хозяйства, повышение материального и культурного уровня жизни трудящихся.