«Дала...» и «Айкап» при помощи собственных просветителей-пассио-нариев — Алтынсарина, Абая, Шакарима, Байтурсынова, Ж. Аймаутова, М. Сералина — при активном содействии замечательных востоковедов разных стран (Америки, Италии, Венгрии), и в первую очередь русских ученых — Т. Потанина, А. Ивановского, И. Лаптева и др. — противостояли духовному колониализму. Ведь достаточно долгое время высокомерное прозвище «туземцы» было родовым именем многих окраинных азиатских народов, в том числе и казахов. Да, «первые апостолы» этих народов пытливо и взволнованно открывали для себя большой мир культуры, но и лучшие представители этого мира с не меньшим восхищением и энтузиазмом, как, скажем, американец Джордж Кеннан, открывали для себя самобытный духовный мир Степи.

 

В этом, пожалуй, и заключается главный научно-гражданский, патриотический пафос книг Р. Батырбековой.

 

Да, материалы «Дала...» были опубликованы и прокомментированы У. Субханбердиной, но они ещ не были «полностью доступны» широкому читателю, а главное — впервые стали «объектом специального изучения в казахском литературоведении», хотя, конечно, проблема русско-казахских связей находится в центре внимания уже с 50-х годов. Обратим внимание только на некоторые из множества интереснейших фактов, которые выделяет, описывает и изучает Р. Батырбекова.

 

Так, впервые на страницах «Дала...» было по достоинству оценено творчество одного из первых казахских просветителей-педагогов — писателя и переводчика Ибрая Алтынсарына. По его первой казахской грамматике на кириллице учились многие поколения казахов, к его переводам крыловских басен обращались Абай и А. Байтурсынов. Было бы, конечно, любопытно сопоставить эту первую, газетную оценку с сегодняшней рецепцией творческого наследия Алтынсарина. Тем более, что именно у нас, в Казахстане, появился о нем роман замечательного писателя Мориса Симашко «Колокол».

 

Широко, со многими интереснейшими деталями, историко-биографическими экскурсами представляет Р. Батырбекова различные формы казахско-русских литературных связей. Это и непосредственное знакомство с русской классикой в оригинале, и перевод ее на казахский, и использование восточной, казахской тематики. По-своему знаковыми являются и писательские имена, ставшие объектами казахского эстетического предпочтения. Пусть этот перечень не полон, но он специфически характерен — Крылов, Жуковский, Пушкин, Даль, Л. Толстой, И. Никитин, Г. Успенский, Д. Мамин-Сибиряк, поэт-народоволец Л. Якубович и др. Конечно, первое место занимает здесь Пушкин. Вот хотя бы такой, казалось бы частный факт, который, конечно, пушкинистике уже знаком. Поэт в «Бахчисарайском фонтане» контаминировал легенду и создал собственный вариант предания.

 

Однако Р. Батырбекова, по-моему, делает свое маленькое открытие в плане казахской литературной рецепции. Далекая степная газета перепечатывает из «Исторического вестника» статью И. Федорова о сюжетных источниках пушкинской поэмы. Пушкин, оказывается, изменил судьбы и частично имена двух героинь — Заремы и Динары, которые обе были, по легенде, насильственно умерщвлены. У Пушкина Мария (Динара) погибает от руки своей соперницы. Зарему топят «гарема стражи немые». По легенде, хан Гирей приказывает Зарему отравить, сам же на другой день после сооружения надгробного памятника Динаре (Марии) неожиданно умирает. Автор книги особо подчеркивает следующее обстоятельство: «В конце статьи (Федорова — В.Б.) содержится интересный факт о том, что смерть от болезни мусульмане признают естественной, а скоропостижную — от разрыва сердца, от удара — считают порчей или отравой», из чего следует, что «Крым-Гирей умер от яда». Так, отсутствие переводного текста поэмы газета компенсировала не просто пересказом ее сюжета, но и как бы «расширением» ее восточного, мусульманского фона. Несмотря на то, что свою Зарему поэт представил грузинкой, добровольно, под влиянием страсти, перешедшей в ислам.

 

Обращает на себя внимание и отдел книги, посвященный исследованию газетной популяризации деятельности русских ученых-востоковедов, в частности И. Н. Березина, Н. Н. Ильминского, А. А. Ивановского, Я. Я. Палферова, Э. Ю. Петри, А. Е. Алекторова, В.В. Катаринского, автора «Киргизско-русского словаря» (одного из первых). В этом ряду заслуженное место отводится Г.Н. Потанину и его супруге — пламенным тюрковедам, о которых «Дала...» отзывалась особенно тепло: «кок-четавцы будут иметь удовольствие видеть в своей степи Г.Н. Потанина и знать, какого дорогого гостя они принимают». Примечательно, что Потанин знал о газете «Дала...» и даже пригласил для собирания казахского фольклора в качестве переводчика ее сотрудника Д. Султангазина, тогда еще студента Петербургского университета.

 

Именно в этой газете в программной статье «Задачи киргизской интеллигенции» приводились воспоминания Потанина о его поездке в аул отца Ч. Валиханова, а также о встрече с младшим братом Абая. Это были материалы, опубликованные раньше в известном литературно-научно-политическом журнале «Русское богатство». Так наводились мосты между казахской и русской периодикой, сближались духовные элиты двух народов.

 

Должное внимание уделяет Р. Батырбекова научной рецепции казахской литературы рубежа XIX и XX веков в «Трудах по востоковедению», издаваемых Лазаревским институтом восточных языков. Это было выдающееся всемирно известное учебное заведение, открывшееся в Москве в 1815 году и успешно работавшее до 1954 года. В 1900 году вышел, например, очередной выпуск трудов «Материалы по казахско-киргизскому языку, собранные И. Лаптевым». Здесь были представлены и фольклор, и литература, и краткий грамматический очерк казахского языка...

 

Несмотря на такой серьезный филолого-этнографический интерес к литературе и культуре казахов, по мнению Р. Батырбековой, еще остаются «белые пятна», требующие своих исследователей. Так, в проблеме «Пушкин и Казахстан» «не все сказано» об отношениях поэта и его друга, военного губернатора Оренбургской губернии 3. А. Перовского, который активно способствовал изучению культуры и истории этого края. Не прочитана в полном своем объеме и не имеет глубокого научного комментария книга американского публициста и путешественника Дж. Кеннана (1845—1924) «Сибирь и ссылка». Она выходила в Петербурге только в 1906 году и в сокращении. Не введены в научный оборот «казахская» поэма П. П. Ершова «Сузге», а также многие казахстанские по содержанию произведения сибирских писателей А. Сорокина, А. Новоселова, П. Драверта.

 

Сама же Р. Батырбекова дает пример неустанного расширения и углубления собственных научных поисков.

 

Ее вторая книга «Образцы мировой литературы на страницах первых периодических изданий Казахстана» не только продолжает первую, но и раздвигает рамки обзора начальной казахской периодики рубежа веков. Здесь, помимо газеты «Дала..», привлекаются материалы собственно первой по времени «Туркестанской газеты» (1870—1882), являвшейся приложением к «Туркестанским ведомостям» и выходившей на казахском и узбекском языках. Два этих печатных органа, так же, как и журнал «Айкап», целеустремленно знакомили своих читателей с «вечными» образами и сюжетами мировой литературы. Причем редакции старались подчеркивать не только познавательный интерес этого материала, но и его творческую интерпретацию в казахской литературе. Р. Батырбекова интересно анализирует, например, поэтическую трансформацию арабского сказочного свода «Тысяча и одна ночь», дает примеры казахских переложений и восприятия таких эпических памятников классического Востока, как «Шахнаме» Фирдоуси, «Фархад и Ширин». В русле внимания к античности Р. Батырбекова на примерах казахских сказок подчеркивает критическое, негативное отношение к Александру Македонскому, что позднее отразилось и в стихотворении И. Алтынса-рина «Наставление». В сферу внимания исследователя попадают и библейско-коранические мотивы и образы на страницах «Дала...» Однако пока это только предварительный, местами пробный анализ-конспект и некоторая торопливость его очевидна.

 

Только прикасается пока автор и к такой значительной проблеме, как роль журнала «Айкап» (1911—1915) в развитии литературных связей. Здесь тоже встречается немало интересного из мировой, русской и казахской литературы. Это, например, переводческая деятельность писа-теля-демократа и общественного деятеля М. Сералина, перевод пушкинского «Пророка» Ж. Кеменгеровым, просветительская публицистика Сералина, связанная, например, с деятельностью Нобелевского комитета, присудившего одну из первых премий по литературе в 1913 году Рабиндранату Тагору

 

К сожалению, только по касательной задевает Р. Батырбекова такую важную тему, как явная и неявная оппозиция журнала царизму. Само название «Айкап» — выражение досады. Надо думать, что такое настроение в подборе материалов и привело к тому, что в годы войны журнал был закрыт по цензурным соображениям...

 

Вот как аукаются в книгах Р. Батырбековой мотивы противостояния казахских журналистов и писателей колониальному режиму. Об этом надо говорить больше и откровеннее, чтобы не уводить казахскую журналистику в область «чистого искусства» (так сказать) и чтобы не забывать о немалой роли русских писателей, ученых-востоковедов, всегда занимавших подчеркнуто демократическую, проказахскую позицию. С другой стороны, необходимо подчеркнуть евразийский характер литературных связей, о которых идет речь, как это было сделано, например, в сборнике статей под редакцией проф. Ш. Р. Елеукенова «Евразийский талисман» (Алматы, «Білім», 1996), и делается в новом журнале «Евразия».

 

Будем надеяться, что Р. Батырбекова в своих новых книгах постарается представить более полную картину духовно-культурной «взаимозависимости» (О. Сулейменов) казахов и народов большого мира.

 

Будем надеяться: ведь автор выходит на дорогу большой науки.