Подлинңое лицо царизма, его «просветительную» политику по отношению ко всем трудящимся, в том числе и к народам Туркестана, как нельзя более ярко характеризует одно из писем «Азиатского комитета» царского министерства иностранных дел. В письме говорилось о том, что народы Средней Азии следует держать вдали от культуры, чтобы эти народы оставались недвижимо во мраке своего невежества.

 

Количество общеобразовательных школ и в начале XX в. в крае было по-прежнему мало. В них обучалось незначительное число детей местных национальностей. Инспектор народных училищ Семиреченской области в 1905 г. официально сообщал о том, что «из 72 тысяч детей казахского населения области обучается лишь 233 мальчика» (т. е. примерно 0,3%). Такое же положение наблюдалось в Тургайской области (Казахстан), где, по официальным данным, лишь 5,9% детей учились в школах.

 

О состоянии просвещения в дореволюционном Таджикистане основоположник таджикской советской литературы С. Айни писал: «Грамотные и образованные люди в дореволюционном Таджикистане были столь же редки, как плодовые деревья в солончаковой пустыне».

 

По данным школьной переписи 1911 г., на территории современного Таджикистана насчитывалось всего 10 русско-туземных школ, с 13 учителями и 369 учащимися. Среди местного населения на тысячу человек приходилось только 7 грамотных.

 

В жалком состоянии до революции находилось школьное образование и на территории нынешнего Туркменистана. Здесь было всего лишь 58 школ, в которых обучалось 6,7 тыс. детей. И это небольшое количество учащихся составляли дети имущих классов.

 

Трудящиеся Туркестанского края, как и другие народы, в то время не могли даже мечтать о получении среднего или высшего образования. Развитие просвещения народа тормозили царское самодержавие, а также монархические режимы в лице бухарского эмирата и хивинского ханства, баи, мана-пы, муллы. Особенно тяжела была судьба женщин. Среди узбечек, таджичек, казашек и киргизок грамотными были лишь единицы. В Туркмении, например, была лишь одна образованная женщина-туркменка — Т. М. Текинская, удочеренная в трехлетием возрасте генералом М. Д. Скобелевым.

 

В русских школах дореволюционного Туркестана обучалось ничтожное количество учащихся. Достаточно сказать, что в 1886 г. на территории всего Туркестанского края было 105 русских школ, где обучалось всего лишь 245 детей местных национальностей, что составляло 0,1% от числа проживавших здесь нерусских детей школьного возраста.

 

В русские школы попадали лишь единицы из числа «туземной» молодежи, как тогда именовали представителей местных национальностей. Автор широко известного романа «Абай» академик Мухтар Ауэзов, обозревая пройденный им тернистый путь в условиях дореволюционного Туркестана, писал: «Я пришел в середину XX столетия как бы из далекого, даже не европейского, а азиатского средневековья… Детские и отроческие годы я провел в войлочной юрте, в кочевом ауле… Отец определил меня в старометодную мусульманскую медресе. Он мечтал, что я стану муллой. И только позже, благодаря тому, что у моего деда Касымбека зародился интерес к русской культуре, мне не без труда удалось поступить в русскую школу».

 

Туркестанское генерал-губернаторство последовательно проводило политику ограничения приема в средние учебные заведения детей трудящихся. Известный деятель просвещения дореволюционной Средней Азии Н. П. Остроумов в своих мемуарах писал, что генерал-губернатор края с большой неохотой допускал детей простолюдинов в гимназию. Получая от лиц «низших сословий» прошения о пособиях на воспитание детей в гимназиях, он, как правило, «отказывал и рекомендовал отдать ребенка в училище, где платы за ученье не берут и форменного платья не требуют».

 

Ученические годы Михаила Васильевича Фрунзе — будущего выдающегося полководца Красной Армии — ярко показывают, какие трудности и лишения испытывали талантливые представители непривилегированных слоев русского народа, стремившиеся получить среднее образование в условиях дореволюционного Туркестана. В Киргизии, где жил тогда М. В. Фрунзе, средних учебных заведений долгое время не было. В связи с этим талантливый юноша Михаил Фрунзе при поддержке демократически настроенных учителей с большим трудом был определен в мужскую гимназию в городе Верный (ныне Алма-Ата).

 

В октябре 1896 г. наступил срок очередного платежа за право обучения. Родители Михаила Фрунзе в этот период находились в тяжелых материальных условиях и не могли обеспечить своевременного взноса, за что их сын, несмотря на отличные успехи в учебе, был исключен из гимназии. С большим трудом изыскав средства, отец М. В. Фрунзе, Василий Михайлович, 10 сентября 1896 г. телеграфировал директору гимназии: «Учение сына Михаила деньги внесены благоволите разрешить учиться Фрунзе».

 

Весной 1897 г. Михаилу Фрунзе опять угрожало исключение из гимназии в связи с неуплатой за обучение. Отца уже не было в живых. Мать Фрунзе, Мавра Ефимовна, 2 мая 1897 г. вынуждена была обратиться за материальной помощью к директору верненской мужской гимназии. Но ответа на ее просьбу не последовало. В феврале 1899 г. М. Е. Фрунзе обратилась за помощью в пишпекское общественное городское управление. В своем заявлении она писала: «Муж мой, Василий Михайлович Фрунзе, как известно большинству жителей города Пишпека, долгое время (с 1876 по 1891 г.) служил в Пишпеке фельдшером в местной городской аптеке, работая, таким образом, на пользу пишпекского общества. Это обстоятельство дает мне смелость обратиться к Городскому общественному управлению. Я теперь поставлена в крайне тяжелое положение, сердце мое холодеет при мысли, что стеснительное материальное положение может быть причиной выхода детей из учебных заведений, и вследствие этого они могут остаться без образования… В эту-то вот критическую минуту я решилась обратиться к Городскому управлению с усерднейшей просьбой придти ко мне на помощь в деле воспитания детей, принимая во внимание многолетнюю службу мужа на пользу пишпекского общества». В связи с этим заявлением постановлением собрания уполномоченных города Пишпека 20 марта 1899 г. «в ознаменование дня 100-летия со дня рождения великого русского поэта А. С. Пушкина» воспитаннику верненской гимназии М. В. Фрунзе было назначено пособие в сумме 120 руб. в год до окончания курса гимназии, если он из года в год будет переходить из класса в класс. Однако уполномоченный города Пишпека В. П. Бунин, узнав вскоре о переводе сестры Михаила Фрунзе Клавдии из двухклассного училища в женскую гимназию, решил опротестовать решение уполномоченных о выдаче пособия М. В. Фрунзе и в официальном сообщении на имя этого собрания писал: «Если госпожа Фрунзе на самом деле не имела средств на воспитание сына, то безусловно не поместила бы в гимназию свою дочь, ибо воспитание дочерей в гимназии не вызывается безусловной необходимостью». Исходя из этого, собрание уполномоченных города Пишпека, согласившись с мнением Бунина, посредством закрытой баллотировки большинством голосов постановило: «Выдачу назначенного пособия М. В. Фрунзе отклонить». Таким образом, Михаил Фрунзе, несмотря на блестящие успехи в учебе, был лишен пособия только из-за того, что его сестра, обучавшаяся в городском училище, была переведена в женскую гимназию.

 

Эти документы, как и множество других сохранившихся архивных материалов дореволюционной эпохи, являются неопровержимыми доказательствами всей справедливости утверждения В. И. Ленина о том, что «нет более злого, более непримиримого врага просвещения народа в России, чем российское правительство».

 

Царизм на нужды культуры и просвещения выделял самые мизерные средства. В 1915 г. из общего бюджета Туркестанского края 25 млн. руб. на нужды просвещения было ассигновано 575 тыс. руб., т. е. 2,3%. Но и эта ничтожная сумма расходовалась на обслуживание детей русской администрации, духовенства и чиновников. В ряде уездов расходы на народное образование колебались от 0,3 до 3,9 коп. на душу населения. По смете, утвержденной еще в 1867 г. на содержание детей, находившихся в интернатных школах Казахстана, отпускалось 10 коп. в день. По признанию самой администрации училищ, «на 10 копеек в сутки, по нынешним ценам на предметы первой необходимости,… ученики могут содержаться и действительно содержатся в холоде и голоде».

 

Жалованье учителей в 1901 г. равнялось 120—210 руб. в год. По словам инспектора народных училищ Семиреченской области, такой заработок «является нищенским», сельский учитель «влачит жалкое существование». Официальная печать и эти незначительные суммы стремилась рекламировать как громадные достижения царизма в области просвещения народа. Едко высмеивая подобные попытки, В. И. Ленин писал: «Если нищему, имеющему три копейки, вы дадите пятачок, увеличение его «имущества» сразу будет «громадное»: на целых 167%!». По характеристике Ленина, приведенной выше, трудящиеся царской России были ограблены в смысле образования, света и знания. В числе наиболее жестоко ограбленных были и народы Средней Азии и Казахстана. К моменту Октябрьской революции общая грамотность среди карелов составляла 10%, мордвинов —8,4, чувашей —7,1, таджиков — 3,9, узбеков — 2, казахов — 1, туркмен — 0,7%, киргизов — всего 0,6%, а среди женщин грамотными были лишь единицы.

 

Таким образом, в результате политики царизма, насквозь проникнутой черносотенным шовинизмом, политикой социального и национального угнетения, в дореволюционном Туркестане царила темнота и сплошная неграмотность. Трудовой народ был обречен на экономическое и духовное порабощение. A. И. Герцен, характеризуя «просветительную» политику царизма в национальных окраинах, подчеркивал, что нельзя винить в этой политике русский народ, ибо «все те, которые не умеют отделить русского правительства от русского народа, ничего не понимают». Передовые представители народов Туркестанского края понимали, что политику русского царизма по отношению к ним и к другим народам национальных окраин ни в коем случае нельзя смешивать с подлинными чувствами и настроениями русского народа, который, сам испытывая в условиях царизма тяжелейшие лишения, по-прежнему оказывал бескорыстную помощь в развитии демократической культуры в далекой национальной окраине. Под влиянием русского рабочего класса, под воздействием революционного движения в России угнетенные народы Востока поднялись на борьбу против социального и национального угнетения, за создание своей демократической культуры.

 

B. И. Ленин писал: «Мировой капитализм и русское движение 1905 года окончательно разбудили Азию. Сотни миллионов забитого, одичавшего в средневековом застое, населения проснулись к новой жизни и к борьбе за азбучные права человека, за демократию».

 

За «азбучные права», за демократическую культуру боролись и народы Средней Азии и Казахстана.