Отсутствие свободных работ по марксистской истории казахов, по истории казахского хозяйства является крупнейшим пробелом в нашей литературе. Между тем, совершенно ясно, что для правильного понимания социалистического строительства Казахстана необходимо марксистско-ленинское усвоение прошлой истории казахских трудящихся масс. «История — это политика, опрокинутая в прошлое»,— говорит М. Н. ПОКРОВСКИЙ. Наша Задача — установить этапы общественного развития, пройденные казахскими трудящимися массами, чтобы они увидели свое прошлое не в извращенном буржуазными идеологами всех мастей виде, а в истинном свете марксистско-ленинской науки. Наша задача — изучить пути классовой борьбы, которую вели казахские трудящиеся массы на всем пути своего исторического прошлого.

 

Изучение прошлого казахского народа дает возможность правильного разрешения ряда вопросов: о казахском «родовом строе», о назначении и месте пережитков докапиталистических отношений еще сохранившихся в том или ином виде у казахов, и т. д. Необходимо остановить свое внимание не только на анализе общественно-экономических формаций у казахов в прошлом, но и кроме того связать изучение истории казахов с изучением всего хода истории Центральной и Средней Азии в целом, с изучением той исторической обстановки, в которой происходило формирование казахского народа.

 

Поэтому первой проблемой, подлежащей нашему исследованию, является проблема так называемых «кочевых народов» Центральной и Средней Азии. В ней лежит ключ к пониманию и разрешению вопроса о происхождении казахов. Что роль этих «кочевых народов» в истории ряда стран (Средняя Азия, Китай, Ближний Восток, Русь и т. д.) на протяжении многих столетий была велика, не подлежит никакому сомнению.

 

Целые поколения востоковедов работали над собиранием и описанием исторических событий, связанных с «кочевыми» народами Центральной Азии. Но методологическое бессилие буржуазной науки, неверный подход к разрешению проблемы вопросов истории Центральной и Средней Азии ясно обнаруживаются в работах даже крупнейших востоковедов. Так покойный академик В. В. Бартольд, работы которого по истории Востока весьма ценны, дает такой анализ движению монголов в XIII веке. Монголы были народом чрезвычайно низкого культурного уровня, ниже своих соседей: кераитов и най-манов. Но во главе монголов стал величайший организатор всех эпох и времен — Чингис-хан, совершивший величайшие в мире завоевания. «Стремление примирить несовместимые вещи — кочевой быт и умственную культуру— было слабым местом в системе Чингис-хана и главной причиной его падения». Очевидно, с подобной оценкой согласиться нельзя.

 

К у ш н е р в своей известной книге «Очерки развития общественных форм» дает также крайне поверхностный анализ данного вопроса, принимая социальную структуру кочевых народов за родовой строй, государство Чингис-хана XIII века за «племенное государство», т. е., другими словами, утверждает, что кочевые народы находились на первобытной стадии доклассового общества. Вульгаризаторы марксизма, вроде проф. В. А. Г у р -ко-Кряжина, рисуют кочевников в роли исполнителей «заданий» более культурных народов. Так, монголы во главе с Чингис-ханом, по его мнению, были «позваны» для завоевательных целей уйгурским торговым капиталом. «Потребности мировой торговли послужили причиной монгольских завоеваний»,— говорит Гурко-Кряжин.

 

Имеется ряд высказываний великодержавно-шовинистического порядка: кочевники — это варвавы, в борьбе с которыми двигалось развитие избранного народа, выполнялась его «историческая» миссия. С подобного рода высказываниями мы встречаемся в работах пресловутого Иловайского и буржуазного историка Ключевского.

 

Расовая теория под теми или иными якобы «научными» доводами и основаниями до сих пор занимает почетное место в буржуазном востоковедении. Так, в капитальном труде «Западная Монголия и Урянхайский край» (издание Ученого комитета Монгольской Народной Республики, Ленинград, 1926 г.) известный путешественник и этнограф Г. Е. Г р у м м - Гржимайло высказывается следующим образом: «Я всецело разделяю мнение Л е - Б о н а, что положение о равенстве людей и рас как нельзя более ошибочно. Совокупность психических при знаков, нравственных и умственных, составляет дух расы, который отличает ее от других. Это признано Кантом, Гегелем, Огюстом Кон то м и новейшей философией и историей». Отсюда установка автора в вопросах истории Средней и Центральной Азии искать источник всех событий в Азии в великой роли белокурой европейской расы.

 

Двадцать пять лет потратил Г румм-Гржимайло на выяснение этой роли и утверждает, что причина всех крупнейших исторических событий в Азии была «белокурая, европейская, длинноголовая динлинская раса. Там, где она преобладала, там процветала культура, там, где она пала под ударами низшей монгольской расы, запустение и разрушение. Движение монголов XIII века было «последним взрывом энергии угасавшей крови динлинов под предводительством рослого, бородатого и белокурого Чингис-хана». От «духа» расы Грумм -Гржимайло явно исходит скверный дух великодержавной идеологии. Г р у м м - Г р ж и м а й л о не одинок. Большинство буржуазных ученых затратили немало труда на выяснение вопроса антропологического происхождения тех или иных народов Азии, ища в них признаки европейской, арийской расы. Искали эту расу не только в самих народах, но даже в отдельных их предводителях, царях, ханах и т. д.

 

Обратную тенденцию обнаруживают историки местного националистического лагеря вроде Заки Валидова, Губайдуллина, Тынышпаева и др. Исходя в принципе из той же расовой теории, они подчеркивают «великую» роль народов Азии, в частности тюрко-монгольской расы. Современные народы Востока наделяются, ими «великими предками», которым нужно подражать, роль которых нужно воскресить. Так на базе прошлого, на базе истории куется националистическая буржуазная идеология — подновленный панисламизм и пантюркизм. Таков подход буржуазных историков к вопросам истории Центральной и Средней Азии.

 

Что же касается проблемы «кочевых» народов, общая установка в буржуазном востоковедении такова: «кочевой» народ — это народ, основное занятие которого составляет кочевое скотоводство. Оно является примитивным хозяйством, находящимся в полной непосредственной зависимости от географической среды. Социальная структура кочевых народов соответственно представляет собой полупервобытное хозяйство, родовой строй. «Кочевые» народы не имеют «писаной» истории. Они служат лишь объектом изучения примитивных общественных форм, подобно «первобытным» народам Африки, Америки и Австрии.

 

На этой теоретической основе базируются вредительские и контрреволюционные взгляды Швецовых, Рыбниковых и пр. в наше время, а также миссионерско-колонизаторская «научная» литература времен царизма.

 

Буржуазное востоковедение огромной массой «научных» трудов, авторитетом «беспристрастной науки» санкционирует и освящает разбойничью политику империализма. Влияние буржуазного востоковедения мы находим и в нашей марксистской литературе. Буржуазные представления о родовом строе «кочевых» народов переносятся некоторыми авторами (Кушнер) в практику изучения общественно-экономических отношений среди современных кочевников, населяющих окраины Советского Союза. Отсюда, например, переоценка родовых пережитков среди киргизов и теория необходимости «дозревания» их докапиталистических отношений (Кушнер), отрицание классовой борьбы в казахском ауле (С. С а д в а к а с о в) и т. д.

 

В настоящее время в колониальных и полуколониальных странах мы имеем ряд так называемых «кочевых народов»: арабский Восток, Иран, где 30 процентов кочевников, Афганистан, Марокко, пограничные народы Северной Индии, Турция (курды) и т. д. Значение докапиталистических отношений среди этих народов чрезвычайно велико. Преодоление житков тесно связано и находится в зависимости от успеха борьбы с империализмом. Поэтому изучение этих пережитков, выяснение их роли и значений является актуальной задачей, с разрешением которой связано преодоление оппортунистической недооценки и переоценки этих пережитков.

 

О казахском «родовом строе», о наличии феодальных и родовых пережитков говорится и/пишется очень много и в настоящее время. Правильно понять значение этих пережитков можно лишь при детальном анализе истории формирования казахского народа, его социально-экономического развития. Эта же Проблема тесно связана со всей историей кочевых народов Центральной и Средней Азии. Развитие классовых, феодальных отношений при сохранении большого удельного веса пережитков родового, патриархально-родового строя у кочевых народов Азии (в том числе и казахов) дает своеобразный вариант феодализма. Как это исторически складывалось, как в период XV—XVI веков начал формироваться и обособляться из многочисленной группы тюрко-монгольских родов и племен казахский народ, на основе каких процессов общественного развития происходило это формирование — можно понять лишь при анализе истории Центральной Азии в целом.

 

Центральная и Средняя Азия, западной окраиной которой являются казахские степи, представляет собой огромнейшую территорию пустынного и полупустынного характера. Прорезана эта территория величайшими в мире горными хребтами (Тянь-Шань, Алтай, Тарбагатай, Алатау, Саяны, Хинган и т. д.), огромными, тянущимися на тысячи километров степями, с высыхающими летом реками, и совершенно безводными песчаными пространствами (Гоби, или Шамо, Такла-Макан, Голодная степь — Бетпак-дала — и т. д.).

 

Пересекая на юге большие цветущие оазисы в бассейнах великих азиатских рек: Желтой и Ян-цзы, Тарима, Аму-Дарьи и Сыр-Дарьи, пустыни и полупустыни Центральной и Средней Азии продолжаются дальше, переходя в пустыни и степи Ирана, Малой Азии, Аравии — вплоть до великой пустыни северной Африки — Сахары.

 

Значительное преобладание огромных пустынных и полупустынных пространств несомненно играло большую роль в развитии и направлении роста производительных сил общества. А так как влияние географической среды на человеческое общество является не непосредственным, а проявляется через общественную форму, то несомненно, что по мере роста производительных сил общества и изменения производственных отношений, использование пустынь и полупустынь становилось все более и более полным — от кочевого скотоводства до тяжелой индустрии в наше время (Караганда, Коунрад, Карсакпай). Однако не подлежит сомнению, что специфические особенности в истории народов Востока несомненно, в известной степени, зависели от своеобразия географической среды. Это обстоятельство обратило на себя внимание Маркса и Энгельса. В переписке Маркса и Энгельса по вопросам ислама мы находим следующие высказывания. Энгельс пишет в мае 1853 года:

 

«Прочитал вчера книгу о трех арабских надписях, о которых я тебе рассказывал... Наиболее интересные выводы следующие:

 

1. Приведенная в книге Бытия генеалогия Ноя, Авраама и т. д. есть ничто иное, как довольно точное перечисление существовавших в то время племен бедуинов по степени родства их диалектов и т. п. Племена бедуинов до сих пор носят такие названия, как Бени-Салед, Бени-Юсуф и т. п., т. е. сыновья того-то или того-то. Такого рода названия, имеющие свое обоснование в условиях патриархального строя, приводят в конце концов к такого рода генеалогии. Перечисление, даваемое в «Бытии», в большей или меньшей степени подтверждается данными древней географии, и новейшие путешественники свидетельствуют, что древние имена по большей части еще продолжают существовать до сих пор, хотя и в форме, измененной местным диалектом. Но отсюда следует, что евреи являются нечем иным, как мелким племенем бедуинов, которое вступило в конфликт с другими бедуинами лишь в силу местных условий, земледелия и т. д.

 

2. По поводу великого арабского нашествия, о котором мы говорили раньше, выясняется, что бедуины, подобно монголам, предпринимали периодические нашествия, что ассирийское или вавилонское царства были основаны бедуинами на том самом месте, где позже был ими же основан багдадский халифат. Основатели вавилонского царства, халдеи, продолжают еще и теперь существовать в той самой же местности и под тем же названием Бени-Салед. Ниневия и Вавилон вьросли так же быстро, как всего еще 300 лет тому назад в Ост-Индии гигантские города Агра, Дели, Лагор, Мутан, созданные нахлынувшими туда афганскими или татарскими племенами. Ввиду этого, магометанское нашествие теряет многое из своих отличительных черт».

 

В своем ответе К. Маркс пишет: «Что касается иудеев и арабов, то твое письмо имело для меня большой интерес. Впрочем:

 

1. У всех восточных народов можно, с тех пор как этот процесс происходит, установить общее взаимоотношение между оседлостью одной части этих племен и продолжающимся кочевничеством другой части...»

 

«Об образовании городов на Востоке нет ничего более блестящего, наглядного и неотразимого, чем старая книга Франсуа Бернье, бывшего девять лет врачом при Ауренгзебе (Франсуа Бернье. «Путешествие, содержащее описание государства Великого Могола»), Он также очень хорошо изображает военный быт — способ продовольствования этих огромных армий. Об этом он пишет следующее: «Главную часть образует кавалерия. Пехота не так велика, как гласит предание, если только они не сваливают в одну кучу с настоящими воинами всю прислугу, всех базарных людей и торговцев, которые следуют за армией. В этом случае они, конечно, правы, оценивая в 200—300 тысяч, а иногда и больше, армию, идущую за королем, например, в тех случаях, когда существует уверенность, что он долгое время будет отсутствовать из столицы. Это не покажется странным тому, кто знает, какое огромное количество палаток, кухонь, платья, мебели, часто даже женщин, а следовательно, какое огромное число слонов, верблюдов, волов, лошадей, носильщиков, поставщиков фуража, маркитанток, торговцев всякого рода и слуг такая армия влечет за собой. Кто знаком... с тем, что король является единственным исключительным собственником всех земель в государстве, тот поймет, что необходимым результатом этого является такое положение, что целая столица, как например Дели или Агра, живет почти исключительно военной службой и поэтому она вынуждена следовать за королем, если он на известное время отправляется в поход. Эти города меньше всего являются или могут являться своего рода Парижем. Это, собственно говоря, лагерь, построенный несколько лучше и удобнее, чем в степи»... Бернье справедливо усматривает основную форму всех явлений Востока — он имеет в виду Турцию, Иран, Индостан — в том, что не существует частной с о б с т -''вености наземлю. В этом действительный ключ даже к восточному небу». (6 июня 1853 г.).

 

Ответ Энгельса: «Отсутствие частной собственности на землю действительно является ключом к пониманию всего Востока. Тут корень и политической, и религиозной истории. Но чем объясняется, что на Востоке не дошли до частной собственности, даже феодальной? Мне кажется, что дело главным образом в климате, и связи с характером почвы, в особенности же с теми огромными пустынями, которые тянутся, начиная от Сахары, через Аравию, Иран и Татарию до высочайших азиатских плоскогорьев. Земледелие здесь построено главным образом на искусственном орошении, а это орошение является уже делом общины, области или центральной власти».

 

«Турецко-монгольские» или «тюрко-монгольские» народы занимали области, расположенные к северу от старых культурных центров Азии: среднеазиатского оазиса — бассейн Аму-Дарьи и Сыр-Дарьи, восточно-туркестанского— бассейн Тарима и китайского—бассейн Янцзы и Желтой реки. Эти огромные пустынные и полупустынные территории на западе переходят в степи восточной Европы — Ниже-Волжские, Донецкие, Днепровские — вплоть до равнин Венгрии. Восточной границей их является Хинганский хребет в Манчжурии — старый центр коневодства. Исторические сведения говорят о существовании «кочевых» народов на этой территории с древнейших времен. Они свидетельствуют о беспрерывном движении в направлении с востока на запад, о беспрерывных войнах, появлении и исчезании ряда народов. Эти данные дают нам конкретный фактический материал для суждения, как исторически складывались классовые отношения в Центральной и Средней Азии. Эти данные говорят о появлении на исторической арене и создании феодальных государств сперва, в древнейший период, в  восточной части азиатских пустынь, т. е. на территории современных областей: Манчжурии, Монголии, Северного и Западного Китая (Син-Цзян); территория Казахстана вовлекается в кругооборот исторических событий в этот период лишь частично (Семиречье и бассейн Сыр-Дарьи).

 

Ряд названий племен и родов, существовавших в то отдаленное время, сохранился до настоящего времени у казахов, ногайцев, отчасти у узбеков и других тюркских и монгольских народностей, в качестве родовых названий (уйсын, дулат, найман, кипчак и т. д.). Это обстоятельство давало повод историкам-националистам утверждать о древности происхождения казахов и даже о происхождении от казахов всех остальных народов. Эта националистическая, антимарксистская концепция должна быть разоблачена до конца.

 

Ниже мы даем возможно краткое изложение фактического материала по истории народов Центральной и Средней Азии.