В суровые октябрьские дни 1941 г., когда гитлеровские войска отчаянно рвались к Москве, было решено эвакуировать основные кадры институтов Академии наук СССР в восточные области страны. Научные сотрудники выезжали из Москвы отдельными группами, в разные сроки и расселялись. в различных городах — в Казани, Свердловске, Ташкенте, Алма-Ате. Наша группа, в составе части историков, правоведов и других специалистов, покинула столицу страны одной из последних. Переезд был продолжительный и трудным. Только через месяц мы достигли Алма-Аты.

 

Вначале наше положение было неопределенным: Алма-Ата переполнена эвакуированными, и республиканские власти хотели расселить нас по другим городам. Но в столице республики уже была другая, ранее прибывшая группа наших товарищей во главе с А. М. Панкратовой, которая сумела убедить- местные организации, что объединенная группа из десяти квалифицированных московских историков может принести большую пользу в условиях Великой Отечественной войны. В составе нашей группы, кроме А. М. Панкратовой, были и такие специалисты по истории СССР, как Д. А. Баевский, М. П. Вяткин, Я. Я. Зутис, А. П. Куч-кин, и по всеобщей истории — Р. А. Авербух, И. И. Ленгнер, А. Ф. Миллер, Ф. И. Котович, Ф. В. Котович-Потемкин. Нас зачислили внештатными лекторами городского комитета партии и, по соглашению с местными органами, мы тотчас приступили к выполнению первого задания — к подготовке методического пособия для учителей казахских школ о том, как преподавать историю в условиях войны с фашистами.

 

Организацию работы возложили на Ермухана Бек-махановича Бекмаханова, который занимал в то время должность заместителя наркома просвещения Казахской ССР. Молодой, энергичный, он занимался в семинарах одного из участников нашей группы Я. Я. Зутиса в Москве, в Институте истории, философии и литературы и проявлял самую дружескую симпатию к приехавшим русским ученым. Уже в первые дни, когда нас с семьями разместили в одной из комнат Казахского филиала Академии наук, у меня появилась возможность близко познакомиться с Ермуханом Бекмахановичем. Мне поручили составить вместе с Е. Б. Бехмахановым докладную записку о политической и культурной целесообразности задуманного пособия. Уже тогда я убедился, что в лице Е. Б. Бекмаханова мы имеем человека больших исторических знаний, горячего патриота Советского Союза, страстно любящего свой Казахстан и мечтающего о самостоятельной исследовательской работе.

 

Мы работали с ним в помещении Комиссариата просвещения, обмениваясь мнениями о задачах, структуре -и форме изложения будущих очерков, об их тематике и объеме, о научно-методическом обосновании отдельных статей. Докладная записка была утверждена; редакторы распределили работу между членами группы, и мы приступили к подготовке статей, еще оставаясь все в той же комнате Казахского филиала Академии наук, загроможденной вещами и заполненной двадцатью временными постояльцами. Методическое пособие было быстро закончено, сейчас же сдано в печать, быстро прошло все корректуры и вышло в свет через 3—4 недели; оно было распространено среди учителей казахских школ и отправлено в Ташкент, где его перевели и издали на узбекском языке. Первая часть охватывала историю СССР и была посвящена героической борьбе русского и казахского народов за свою независимость, свободу, строительство социализма; вторая часть давала определенное истолкование верненским событиям, новой истории, кончая Великой Отечественной войной против гитлеровских захватчиков. Одновременно мы начали читать лекции о героическом прошлом русского и казахского народов в военных частях Алма-Атинского гарнизона— в пехотных полках, военных училищах, в авиаэс-кадрилье и т. д. В этих начинаниях находило себе выход наше общее стремление принести пользу сражающемуся фронту, внести свою лепту в великую борьбу за спасение и победу Родины.

 

Успех нашей первой работы помог А. М. Панкратовой и Е. Б. Бекмаханову поставить перед партийными и советскими организациями Казахстана вопрос о необходимости решения новой, более серьезной задачи — о подготовке «Истории Казахской ССР» соединенными силами казахских и русских историков. Это издание еще раньше было запланировано Наркомпросом Казахской ССР. Внесенное предложение встретило полную поддержку местных руководителей.

 

Нашей группе предоставили условия для выполнения нового задания: эвакуированные историки были оставлены в Алма-Ате; большинству из них предоставили жилую площадь; всех обеспечили питанием в столовых; при городской библиотеке был создан специальный зал для научной работы; авторам дали разрешение использовать богатства Государственного архива Казахской ССР. Душою этих мероприятий был Е. Б. Бекмаханов, который вел неустанную организационную работу, привлекал к обсуждению проспекта задуманной книги казахских историков и писателей, знакомил их с приехавшими историками и правоведами, созывал методические совещания и активно участвовал в обсуждений плана «Истории» и ее отдельных глав.

 

Для большинства из нас это была новая работа: единственным крупным специалистом по истории Казахстана был ленинградский историк М. П. Вяткин, успевший выпустить солидную публикацию и самостоятельное пособие по истории казахского народа. Мы засели за чтение литературы, посещали местный музей, вслушивались в музыку казахских опер в местном театре, старались уловить особенности национальной культуры и быта населения. Это была интересная и сложная работа.

 

Предварительному обсуждению плана и проспекта «Истории Казахской ССР» было посвящено несколько заседаний, которые проходили очень оживленно, порою даже бурно; сталкивались различные мнения в характеристиках и оценках прошлого, но всех объединяла общая методологическая точка зрения, сформулированная А. М. Панкратовой, соавтором книги. Все авторы считали, что в переживаемый исторический момент, когда советскую армию должны вдохновлять примеры героического прошлого, необходимо идти тем же путем, какой мы избрали при составлении нашего методического пособия. Мы были убеждены, что наша задача — выдвинуть на первый план борьбу казахского народа за свободу и независимость, противопоставить колониальной политике царизма социалистическое строительство обновленного развивающегося Казахстана.

 

Зимние и весенние месяцы 1942 г. были посвящены подготовке отдельных глав, Летом началось их редактирование и коллективное обсуждение. При оценке подготовленной рукописи возобновились споры о правильности характеристик различных советских событий и деятелей. Местные историки, казахи и русские, находили, что национально-освободительное движение против колониального гнета показано недостаточно ярко; особенно много возражений вызвала глава о движении Кенесары Касымова. Разногласия были настолько значительными, что для улаживания вспыхнувших споров был приглашен из Ташкента директор Института истории Академии наук СССР академик Б. Д. Греков. Автор главы о восстании Кенесары уклонился от переработки текста, и освещение этой темы было поручено Е. Б. Бекмаханову, занимавшему среднюю позицию между спорившими сторонами. Его концепцию приняло большинство авторов. Она была закреплена в процессе редактирования и вошла в окончательный текст книги. К моменту нашего возвращения в Москву, в июне 1943 г., вышел из печати I том «Истории Казахской ССР». Это был первый опыт создания истории национальной республики. Книгу выдвинули на соискание Государственной премии. По сообщению А. М. Панкратовой, на первом заседании Комитета по премиям книга получила общее одобрение подавляющего большинства, однако на следующем заседании один из старых профессоров сделал заявление, что Комитет совершил ошибку, якобы «История Казахской ССР» — книга «антирусская» и должна быть осуждена за свое направление. В конце концов это мнение получило в Комитете перевес. А. М. Панкратова поручила мне составить докладную записку о точке зрения авторского коллектива и характеристике колониальной политики царизма в Казахстане. Одновременно было решено снова обсудить вопрос о национальных движениях Казахстана с участием казахских и русских историков. Обсуждение состоялось в Москве, в Институте историй, осенью 1943 г. В основном точка зрения составителей была признана правильной. Споры велись преимущественно вокруг отдельных событий, но руководящие принципы труда были одобрены.

 

Тем временем глава Е. Б. Бекмаханова о движении -Кенесары Касымова, над которой он работал в течение нескольких лет, выросла в монографию и была представлена к защите на степень кандидата исторических наук.

 

В своих характеристиках и выводах Е. Б. Бекмаханов шел по линии традиционного освещения этой многолетней борьбы, как движения национально-освободительного, направленного против колониальной политики царизма. Автор разъяснял непосредственные причины восстания, не скрывал фактов насилия и произвола русских властей, показывал массовый характер движения и давал ему общую оценку — как прогрессивного явления. Оппоненты дали положительные отзывы о работе, она не вызвала никаких существенных возражений, и диссертация была признана достойной искомой степени.

 

Однако уже в это время в научном мире стало усиливаться другое течение в характеристике местных восстаний феодальной эпохи у различных народов Советского Союза. После победоносного окончания Великой Отечественной войны стали подчеркивать руководящую роль русского народа не только в советское время, но и в предшествующие периоды; движения в Башкирии, Казахстане и других республиках в XVIII—XIX вв. стали осуждать как феодальные; указывали на односторонность и ограниченность положительной оценки движений Шамиля, Кенесары Касымова, башкирских ханов и т. д. В противовес руководящей точке зрения «Истории Казахской ССР» высказывались за перенесение центра тяжести на историю развития производительных сил каждой страны, на анализ внутренних классовых-взаимоотношений, на руководящую роль феодалов в антиколониальных движениях.

 

Признавая правильными некоторые замечания, редакция и коллектив авторов книги решили частично переработать тексты первого издания: расширить экономические разделы, показать, что наряду с колониальной политикой царизма развивались и крепли мирные экономические связи между русским и казахским народами, остановиться на прогрессивном воздействии более передовой земледельческой России на казахские кочевья, развить главы о дружеских отношениях между учеными, художниками и революционерами России и Казахстана. Второе, переработанное, издание вышло в 1949 году.

 

Е. Б. Бекмаханов, в свою очередь, продолжал углубленные исследования истории Казахстана с учетом некоторых критических замечаний оппонентов. Задуманная им новая монография должна была осветить рост производительных сил и производственных отношений Казахстана на протяжении трех десятилетий — 20— 40-х гг. XIX в.; исследуя внутреннее развитие казахского народа — его хозяйственные процессы, социальный строй и политические формы жизни, Е. Б. Бекмаханов решил ввести вопрос о взаимоотношениях между Россией, Китаем и среднеазиатскими ханствами, не жертвуя при этом конкретным описанием событий и выдающихся личностей. Для разрешения поставленной задачи он привлек не только документальные архивные фонды, но также восточные источники — казахские, киргизские, персидские, узбекские, тюркские, данные устной традиции-записи обычного права, устные рассказы, народную поэзию. На этом широком социально-политическом фоне автор построил собственную концепцию о стремлении феодализирующегося казахского общества 20— 40-х гг. XIX в. разрешить земельную проблему путем создания централизованного феодального государства под опекой России. С этих позиций Е. Б. Бекмаханов подводил к мысли, что возникновение и развитие движения Кенесары Касымова не было случайным явлением, но оно не имело успеха в силу реакционно-колонизаторской политики Николая I и недостаточной консолидации внутренних сил казахского народа. При этом автор неизменно подчеркивал значение дружеских связей между русским и казахским народами, что вполне соответствовало его энергичной деятельности в период войны.

 

В июне 1946 г. в торжественной обстановке Казахский филиал Академии наук СССР был преобразован в самостоятельную Академию. Это событие вылилось в праздник национальной дружбы, с активным участием русских ученых, которые в той или иной степени занимались изучением Казахстана. Наряду с выдающимися астрономами, геологами, техниками, на сессии присутствовали также лингвисты, литературоведы, историки. Это было не совсем обычное собрание научных специалистов: на открытие Академии съехались не только ученые, но и представители трудящихся — рабочие, колхозники аулов, деятели казахской культуры. В научных докладах говорилось об итогах и замечательных перспективах дальнейшего развития Казахстана. Казахские ученые широко ознакомили аудиторию с достижениями гуманитарных наук в республике; особенно яркое впечатление произвел доклад писателя-академика М. Ауэ-зова о национальных особенностях казахской литературы. Ощущалась глубокая связь между успехами науки и внутренним ростом казахского народа.

 

Одним из ярких эпизодов сессии было заседание, посвященное избранию президента новой Академии; вначале на трибуну поднялся казахский акын и, ударив по струнам домбры, пропел приветственную песню намеченному кандидату — К. И. Сатпаеву, бывшему батраку, а впоследствии замечательному геологу, открывшему крупнейшие месторождения цветных металлов. Затем выступали ученые специалисты, представители с мест, дававшие яркую характеристику К. И. Сатпаеву.

 

После заседаний сессии состоялись встречи Казахских и русских ученых, на которых они обменялись мнениями и планами совместной работы. Е. Б. Бекмаханов был одним из главных организаторов этого дружеского общения.

 

Осенью того же года вышла в свет новая монография Е. Б. Бекмаханова «Казахстан в 20-х — 40-х гг. XIX в.», которую он представил в Институт истории АН СССР в качестве докторской диссертации. Оппоненты, выступавшие на диспуте, знакомые с историей Казахстана по первоисточникам, нашли самостоятельной, обоснованной концепцию диссертанта и признали его достойным искомой степени. Однако не все выводы Е. Б. Бекмаханова нашли у оппонентов полную поддержку. Указывали на неясную постановку вопроса о социальной базе восстания Кенесары Касымова, попытку автора демократизировать феодальное восстание, связать его с интересами эксплуатируемых масс. Говорили о недостаточно полном освещении торговли России с Казахстаном и влияния этой торговли на экономическое положение казахского народа. Было отмечено отсутствие источниковедческой критики казахской на-

 

родной поэзии, в частности, по вопросу об участии народной бедноты в движении Кенесары. Ученый совет Института под аплодисменты аудитории присудил Е. Б. Бекмаханову степень доктора исторических наук,первого доктора среди историков Казахской республики. Благодаря научному авторитету, он занял должность заместителя директора новообразованного Института истории Академии наук Казахской ССР, директором был известный историк права С. В. Юшков.

 

Однако обстановка складывалась уже не в пользу Е. Б. Бекмаханова. Чем больше обострялась «холодная война», начатая против СССР бывшими союзниками во второй мировой войне, тем'громче звучали голоса против переоценки феодальных антиколониальных восстаний. Стали шире пересматриваться установившиеся характеристики национальных движений— Шамиля, Кенесары Касымова и др. Появились подборки архивных документов о связях руководителей антиколониальной борьбы с английской агентурой; тема о внутренних событиях на Кавказе и в Средней Азии тесно переплелась с историей англо-русского соперничества на Среднем Востоке. Конкретная характеристика колониальной политики царизма почти исчезла на страницах исторических книг. Забывалось ленинское противопоставление царской «тюрьмы народов» социалистическому союзу равноправных национальностей.

 

Е. Б. Бекмаханов подвергся резкой критике со стороны некоторых историков. Научный спор осложнился 3 мотивами личного порядка, не имевшими ничего общего с наукой. В 1947 г. в Москве было получено заявление, обвинявшее автора диссертации в умышленном плагиате: утверждалось, что новая монография Е. Б. Бекмаханова— не самостоятельный труд, а изложение неопубликованной рукописи контрреволюционера-эмигранта, историка А. Ф. Рязанова. Мне было предложено Институтом истории Академии наук СССР сличить тексты сочинения А. Ф. Рязанова и книги Е. Б. Бекмаханова. Было очень нетрудно доказать полную необоснованность обвинения. И структура обеих работ, и привлеченный фактический материал, и методы его обработки, и общие выводы были совершенно различны и не давали никакого основания обвинить автора диссертации в каком-либо заимствовании.

 

Тем не менее нападки на Е. Б. Бекмаханова становились все настойчивее и упорнее; противники старались доказать, что в лице Е. Б. Бекмаханова мы имеем буржуазного националиста и что его книга оказывает на читателей вредное влияние с научной и политической точек зрения. Е. Б. Бекмаханову нужно было проявить большую энергию и стойкость, чтобы дать отпор несправедливым обвинениям. Правда, он признал наличие ряда недостатков в исследовании и внес принципиальные поправки в свою главу «Истории Казахской ССР» второго издания выпущенного в 1949 г. Но автор не ограничился этими частичными коррективами, а приступил к новому исследованию о прогрессивном влиянии присоединения Казахстана к России. Его, советского патриота, члена Коммунистической партии, особенно волновало несправедливое обвинение в буржуазном национализме и враждебном отношении к русскому народу. Он неоднократно приезжал в Москву, где снова и снова обсуждалась его концепция и в дирекции Института истории, и в секторе истории капитализма, и всякий раз ему удавалось защитить свою основную точку зрения.

 

В декабре 1950 г. в партийной печати появилась статья трех казахских историков, в том числе тех, кто в свое время поддерживал Е. Б. Бекмаханова. В статье повторялись и развивались доводы против оценки движения Кенесары Касымова, данной Е. Б. Бекмахановым. После этого ученый совет Института истории в Москве подверг новому обсуждению выдвинутый вопрос. Несмотря на выявившиеся разногласия, подавляющим большинством голосов совет признал ошибочным свои прежние решения о присуждении Е. Б. Бекмаханову степеней кандидата и доктора исторических наук. Но дело не ограничилось академическим постановлением. Хотя в свете новых мобилизованных материалов, в частности о русско-английских конфликтах на Среднем Востоке, Е. Б. Бекмаханов пересмотрел свою прежнюю концепцию и признал ее односторонней и ошибочной, его постиг очередной тяжелый удар: ученому был вынесен судебный приговор по обвинению в буржуазном национализме, и он подвергся суровым репрессиям за свои прежние взгляды.

 

Только в 1956 г., после XX съезда КПСС, Е. Б. Бекмаханов был реабилитирован, вернулся в Алма-Ату, После издания своей новой книги «Присоединение Казахстана к России» он был восстановлен в степени доктора и в звании профессора. Перенеся невзгоды, он почувствовал новый прилив энергии и со свойственным ему темпераментом возобновил научно-преподавательскую работу в Казахском государственном университете имени С. М. Кирова. В числе других работ он выпустил два учебника для средней школы, которые охватывали историю Казахстана с древнейших времен до советского периода включительно.

 

Однако здоровье Е. Б. Бекмаханова, и раньше некрепкое, было подорвано пережитыми испытаниями, и в 1965 г. его жизнь, несмотря на все усилия близких и врачей, преждевременно оборвалась.

 

Исследовательский путь Е. Б. Бекмаханова был трудной дорогой научных изысканий, продиктованных любовью к Советскому государству, к своей Отчизне — родному Казахстану. Выводы, к которым он пришел в итоге своего напряженного труда, дались ему нелегко, но он ни на минуту не терял бодрости и шел вперед, не отказываясь признать свои ошибки во имя высшей из ценностей — научной истины.