Е. Б. Бекмаханов родился 15 февраля 1915 г. в Баянаульском районе Павлодарской области. По окончании в 1937 г. исторического факультета Воронежского педагогического института стал работать в Научно-исследовательском институте педагогики при Наркомпросе Казахской ССР, вначале научным сотрудником, затем директором. С 1940 г. до ноября 1941 г. учился в Высшей партийной школе при ЦК ВКП(б). В годы Великой Отечественной войны работал начальником управления Наркомпроса Казахской ССР, лектором ЦК Коммунистическом партии (большевиков) Казахстана, одновременно цел педагогическую работу в вузах Алма-Аты.

 

В 19161917г.оп— заместитель директора Института истории, археологии и этнографии Академии наук Ка нахской ССР по научной работе, а с 1947 г. до конца жизни, т. е. до 6 мая 1966 г. (за исключением нескольких лет, связанных с репрессией и осуждением как «врага народа»), Ермухан Бекмаханович возглавляет организованную им же кафедру истории Казахской ССР Казахского государственного университета им. С. М. Кирова.

 

Научное наследие Е. Б. Бекмаханова, одного из первых профессиональных ученых-историков, воспитанных при Советской власти, отличается многогранностью тематики. широтой охвата проблем и солидностью их решении. Его можно разделить на три части: 1) работы, посвяащенные кардинальным проблемам истории Казахстана XVIII—XIX вв.; 2) учебники и учебные пособия но истории Казахской ССР и исследования по проблемам педагогики; 3) научно-популярные и публицистические произведения.

 

И настоящей статье не ставится задача разработки и оценки научного наследия Е. Б. Бекмаханова. Это задача будущего. Цель настоящей статьи — на примере сложной и трудной, но вместе с тем яркой жизни и плодотворной деятельности Ермухана Бекмахановича Бекмаханова представить читателям картину третьей волны репрессий сталинщины, направленной против советской интеллигенции и осуществленной во второй половине 40-х— начале 50-х гг. Наш рассказ о Е. Б. Бекмаханове основывается главным образом на материалах двух дискуссий по его монографии «Казахстан в 20—40-е гг. XIX века», состоявшихся в 1948 г. в Москве (февраль) и в Алма-Ате (июль), и ряде других архивных документов и литературных источников.

 

При этом следует сказать, что в наших руках имеется полный текст стенограммы Алма-Атинской (июльской) дискуссии 1948 г. в объеме более 500 страниц машинописи; что касается Московской (февральской) дискуссии 1948 г., то ее материалы опубликованы в журнале «Вестник АН Казахской ССР», № 3 за 1948 год.

 

Я здесь не собираюсь давать аналитическую оценку самой монографии «Казахстан в 20—40-е годы XIX века»— это задача специалистов, работающих над историей национально-освободительных движений, имевших место в процессе присоединения Казахстана к России. Я хочу лишь проследить технологию процесса подготовки и осуществления расправы над книгой и ее автором, показать методы и приемы, использованные в те годы, с помощью которых талантливый советский историк превращался в «антисоветчика» и «врага народа».

 

Расправа над Бекмахановым и его монографией имеет свою предысторию, о чем свидетельствуют письма А. М. Панкратовой, опубликованные в журнале «Вопросы истории» в № 11 за 1988 год. Известно, что на начальном этапе Великой Отечественной войны в Алма-Ате находилась группа видных ученых-историков Института истории АН СССР, в том числе и член-корреспондент АН СССР Анна Михайловна Панкратова (с 1951 г.— академик). Часть этих ученых во главе с А. М. Панкратовой участвовала в подготовке и издании «Истории Казахской ССР», вышедшей в свет в 1943 г. Панкратова являлась соавтором и одним из редакторов данного издания.

 

По выходе работы в свет ее выдвинули на соискание Сталинской премии. Но последняя не была присуждена. Отказ от премирования А. М. Панкратова связывала с отрицательной рецензией члена-корреспондента АН СССР А. И. Яковлева, а также с якобы предубежденным отношением лично к ней некоторых ведущих ученых-историков Москвы. Она обратилась в ЦК ВКП(б) с предложением созвать совещание ведущих историков страны для обсуждения широкого спектра вопросов истории СССР. В результате ее настойчивости это совещание состоялось. Оно проходило с перерывами в мае — июле 1944 г. (29 мая, 1, 22 июня и 8 июля). В его работе принимали участие йидные историки страны: К. С. Бушуев, А. М. Панкратова, М. В. Нечкина, С. В. Бахрушин, И. И. Минй, Б. Д. Греков и др. Совещанием руководил секретарь ЦК ВКП(б) А. С. Щербаков. В его работе принимали участие А. А. Жданов и Г. М. Маленков. Хотя внешним поводом возникшей на совещании дискуссии явилась «История Казахской ССР», на нем состоялся большой разговор по различным аспектам истории страны, в том числе по проблемам присоединения Казахстана (и целого ряда других регионов) к России и об оценке этого процесса в обобщающем труде по истории нашей республики. «История Казахской ССР» получила на совещании неоднозначную оценку.

 

Ряд участников совещания — А. М. Панкратова, Б. Д. Греков, Н. С. Державин и другие — оценили «Историю Казахской ССР» как первую и удачную попытку создания обобщающей истории союзной республики.

 

Критические замечания касались периодизации истории дореволюционного Казахстана, оценки отдельных деятелей и национальных движений в Казахстане, отражения истории присоединения Казахстана и его последствий. Высказывались различные мнения и по поводу теорий «наименьшего зла» и «единого потока» и т. д. Некоторые участники совещания (А. И. Яковлев, С. К. Бушуев) оценили «Историю Казахской ССР» как книгу антирусскую, в которой идеализированы национальные восстания против России. Такое категоричное замечание было высказано, в частности, по поводу 14-й главы книги (о восстании под руководством Кенесары Касымова), автором которой являлся Е. Б. Бекмаханов.

 

Такое обвинение, прозвучавшее на совещании, где присутствовали Жданов, Маленков, Щербаков, являвшиеся активными проводниками указаний Сталина во всех сферах общественной жизни, в том числе и духовной, не могло не иметь отрицательного влияния в дальнейшем на жизнь и творческую деятельность Е. Б. Бекмаханова.

 

Во многих критических замечаниях на «Историю Казахской ССР», высказанных в ходе обсуждения на совещании историков, и в специальных письменных отзывах на коллективный труд нашли преломление идеологические деформации времен расцвета тоталитарного режима и обусловленное ими ложное истолкование патриотизма, усилившегося в условиях борьбы советского народа с фашизмом.

 

После этого совещания в ЦК ВКП(б) начала набирать темп по существу очернительская критика «Истории Казахской ССР», и в особенности ее разделов, посвященных истории национальных движений.

 

Начало этой компании положила рецензия М. Морозова, опубликованная в журнале «Большевик» (орган ЦК ВКП(б), № 6 за 1945 г.). В ней подчеркивалось, что в книге присоединение Казахстана к России рассматривается только под углом зрения завоевания Россией и по сути дела трактуется авторами как «абсолютное зло». 14 августа того же года ЦК КЩб) Казахстана принимает постановление «О подготовке 2-го издания «Истории Казахской ССР», при этом в адрес труда был сделан ряд критических замечаний, аналогичных прозвучавшим на вышеназванном совещании историков и содержащимся в упомянутой рецензии М. Морозова. В постановлении авторы сводного труда обвинялись в том, что они приукрасили патриархально-феодальные отношения казахов, недостаточно показали угнетение трудящихся масс со стороны казахских ханов и султанов. Отмечалось также, что в «Истории Казахской ССР» дана однобокая оценка присоединения Казахстана к России, что этот факт рассматривается только «под углом зрения завоевательной политики русского царизма».

 

В решении ЦК КЩб) Казахстана ученым историкам при рассмотрении и оценке национально-освободительных движений в Казахстане вменялось в обязанность исходить из указания Сталина о том, что «несомненная революционность громадного большинства национальных движений столь же относительна и своеобразна, сколь относительна и своеобразна возможная реакционность отдельных национальных движений».

 

ЦК КЩб) Казахстана принял решение о переиздании «Истории Казахской ССР» с учетом реализации критических замечаний. Сам по себе тот факт, что работа большого коллектива ученых-обществоведов Москвы и Казахстана по созданию по существу первого обобщающего труда по истории республики стала объектом специального рассмотрения в постановлении ЦК Компартии Казахстана, стал явлением положительным. Однако общий теоретико-методологический уровень документа, категоричность отдельных выводов и положений явно противоречат ленинской концепции партийного руководства духовной жизнью с учетом ее своеобразия и специфики. В нем содержатся элементы избыточного давления на кадры историков и политической конъюнктуры. Эти моменты решения, а также постановление ЦК КП(6) Казахстана от 21 января 1947 г. «О грубых политических ошибках в работе Института языка и литературы Академии наук Казахской ССР», воспроизводившее дух одиозного Постановления ЦК ВКП(б) по журналам «Звезда» и «Ленинград», в известной степени подготовили и идеологическую основу для обвинения и в дальнейшем ряда ученых-обществоведов, в том числе и Е. Б. Бекмаханова, в буржуазном национализме и антисоветской пропаганде.

 

Тем временем жизнь продолжалась. Осенью 1946 г. Е. Б. Бекмаханов в Институте истории АН СССР защищает докторскую диссертацию, рукопись которой в 1947 году выходит в виде отдельной монографии под названием «Казахстан в 20—40-е годы XIX века».

 

Выход книги Е. Б. Бекмаханова совпал с принятием вышеназванного постановления ЦК КП(6) Казахстана (21 января 1947 г.) «О грубых политических ошибках в работе Института языка и литературы Академии наук Казахской ССР». Это постановление практически наложило запрет на научное изучение духовного наследия казахского народа дереволюционного времени, прежде всего XIX в. Прикрываясь известным ленинским положением о том, что мы из каждой национальной культуры берем только ее демократические и ее социалистические элементы, берем их только и безусловно в противовес буржуазной культуре, буржуазному национализму каждой нации, постановление объявило попытки научного осмысления устного и письменного наследия прошлого политическими ошибками и извращениями националистического характера.

 

Этот партийный документ содержал не только неверные установки, но и тяжело отразился на судьбе отдельных ученых. Многим казахским ученым-обществоведам постепенно начали приклеивать ярлыки националистов, другой группе ученых республики — ярлыки безродных космополитов, а после печально известной августовской сессии ВАСХНИЛ (1948 г.) целый ряд видных ученых-биологов республики был объявлен идеалистами. Одним словом, началась настоящая охота на «ведьм».

 

В республике доморощенные «сверхинтернационалисты» начали тотальный поиск носителей буржуазно-националистических идей среди интеллигенции. В научно-исследовательских институтах Казахской ССР, в коллективах творческой интеллигенции усилились подозрительность, страх, психология покорности и доносительства, возник синдром 1937—1938 гг.

 

Стали обвинять президента АН Казахской ССР К. И. Сатпаева, ректора КазГУ им. С. М. Кирова Т. Т. Тажибаева в покровительстве неблагонадежным лицам, являющимся якобы носителями националистических идей и поступков. М. О. Ауэзов обвинялся в «приукрашивании кочевого быта» в романе «Абай». Б. Степанов в журнале «Большевик Казахстана» утверждал, что в романе «Абай» казахский дореволюционный аул «изображается как место человеческого благоденствия».

 

Со второй половины 1947 г. особым нападкам стали подвергаться работы Е. Б. Бекмаханова и в первую очередь его монография «Казахстан в 20—40-е годы XIX века».

 

В устных и печатных дискуссиях по работам Бекмаханова принимали участие представители всех подразделений общественных наук: экономисты, юристы, литературоведы. В эту компанию вскоре включились ответственные работники аппарата ЦК Компартии республики, начиная от заведующих отделами и кончая секретарями ЦК И. Омаровым и Ж. Шаяхметовым.

 

Одни участники дискуссии искренне верили, что они. обвиняя целый ряд представителей казахской советской интеллигенции в буржуазном национализме, борются за чистоту марксистско-ленинской идеологии, другие преследовали карьеристские цели, а остальные (это в основном работники партийного аппарата) официально проводили в жизнь сталинско-ждановские указания по борьбе с инакомыслием в духовной жизни.

 

В этих условиях 28 февраля 1948 года в Москве, в Институте истории АН СССР была организована представительная дискуссия по монографии Е. Б. Бекмаханова «Казахстан в 20—40-е годы XIX века». Она прошла под руководством секретаря отделения истории и философии академика Б. Д. Грекова. Участниками дискуссии были видные ученые-историки страны: Н. М. Дружинин, С. В. Бахрушин, М. П. Пяткин, А. П. Кучкин, С. В. Юшков и др. В обсуждении книги Е. Б. Бекмаханова принимала участие специально приехавшая из Алма-Аты кандидат исторических наук X. Г. Айдарова, выступившая с пространной речью. Кроме того, была зачитана рецензия кандидатов исторических наук Т. Ж. Шоинбаева и М. Б. Ахинжанова на обсуждаемую работу.

 

Основной тезис выступления Айдаровой и рецензии Шоинбаева и Ахинжанова заключался в следующем: движение Кенесары и его ближайшего окружения являлось выражением «феодально-монархического национализма». А касаясь самой книги, Айдарова говорила, что она — аполитичная, безыдейная, вредная, что Бекмаханов оказался в плену буржуазной концепции «единого потока», что у него буржуазно-националистическая концепция.

 

Другие участники дискуссии (А. П. Кучкин, Н. М. Дружинин, С. В. Бахрушин, М. П. Вяткин и др.) сделали подробный научный анализ монографии Е. Б. Бекмаханова и дали ей в целом положительную оценку и резко выступили против попыток приклеивания политических ярлыков ее автору, имевших место в выступлении Айдаровой и рецензии Шоинбаева и Ахинжанова. Вместе с тем видные московские ученые указали на ряд существенных недостатков книги. В частности, говорилось о том, что в работе недостаточно вскрыты классовые противоречия и классовая борьба в казахском обществе, не до конца показаны внутренние противоречия движения, возглавлявшегося Кенесары Касымовым; неточным и неудачным является утверждение автора о том, что в специфических условиях 20—40-х гг. XIX в, казахские трудящиеся вели революционную борьбу одновременно против царизма и его верных союзников — казахских феодалов.

 

Но в целом, ведущие ученые Москвы высоко оценили книгу Бекмаханова, поддержали его основные концептуальные выводы. Они заявили, что рассматривают восстание под руководством К. Касымова в основном как национально-освободительное движение, направленное против колониального гнета самодержавия, особо подчеркнув при этом, что Бекмаханов очень убедительно, на основе многочисленного документального материала показал массовый характер восстания.

 

Заключая московскую дискуссию, академик Б. Д. Греков призвал своих казахстанских коллег к дружной творческой работе и просил их в научных спорах воздерживаться от политических обвинений.

 

Однако в условиях Казахстана того времени этот призыв большого ученого не был услышан. Ажиотаж вокруг монографии и ее автора с каждым днем возрастал.

 

В июле 1948 г. в Институте истории, археологии и этнографии АН КазССР была организована еще одна дискуссия по книге Е. Б. Бекмаханова. Она продолжалась в течение пяти дней, вернее ночей, ибо заседания начинались обычно в 7 часов вечера и продолжались иногда далеко за полночь.

 

В этой дискуссии, проходившей 14, 15, 16, 17 и 19 июля, участвовали 24 человека. По уровню научного анализа, по характеру оценки книги и ее автора, по сделанным выводам участников данной дискуссии можно разделить на три группы:

 

Первая группа, наиболее активными представителями которой были С. Е. Толыбеков, X. Г. Айдарова, Т. Ж. Шоинбаев, М. В. Жизневский, Б. С. Сулейменов,

 

А.Нурканов и др., занималась по существу сплошным охаиванием книги. Выступления их не всегда опирались на глубокое знание проблемы и научную аргументацию. Они часто употребляли такие ярлыки как «национализм», «меньшевизм», «донкихотство» и т. п. Они жонглировали цитатами классиков, в первую очередь живого тогда «классика» Сталина, и пристегивали их к любому вопросу без учета конкретной исторической ситуации.

 

Они решительно выступали против концептуальных положений книги Е. Б. Бекмаханова и заключали свои выступления следующими характерными выводами: «Книга Бекмаханова по своему содержанию получилась научно несостоятельной, буржуазно-националистической, аполитичной, а поэтому следует немедленно изъять ее из использования» (Шоинбаев); «Работа Бекмаханова «Казахстан в 20—40-е годы XIX века» является в научном отношении путанной и в политическом отношении вредной» (Толыбеков); «Та оценка, которая дана товарищами Шоинбаевым и Толыбековым, вполне правильна, а товарищи, которые защищали его (т. е. Бекмаханова — К. Н.) в Москве, санкционируют националистические взгляды тов. Бекмаханова» (Жизневский); «Книга по своему содержанию получилась научно несостоятельной, аполитичной, безыдейной, а потому и вредной. Причина такой порочной работы заключается в том, что автор оказался в плену буржуазной и буржуазно-националистической концепции» (Айдарова); «Главный порок обсуждаемой работы… заключается в ее политической и идейной направленности. Прежде всего, надо отметить ошибочность исходных пунктов автора, противоречащих учению тов. Сталина об определении освободительного движения в национальных республиках… В книге фактически отрицается классовая борьба… феодалы представлены как единое целое с народом… Книга Бекмаханова антинаучная, антимарксистская, извращающая историческую науку о Казахстане» (Ахинжанов); «Бекмаханов опирается на материалы буржуазных историков, царских чиновников, произведения придворных поэтов и на сочинения алаш-ордынских лидеров» (Аманжолов); «В своей книге автор представляет казахский аул как единое целое, тем самым проповедует антимарксистскую теорию единого потока»; «Глава, написанная Бекмахановым о движении Кенесары для сводного курса «Истории Казахской ССР» (1943 г.), является сугубо порочной, ошибочной, по существу националистической» (Б. С. Сулейме-нов) и т. д. Приведенные выше выдержки являются лейтмотивом всех выступлений первой группы участников дискуссии, и они, к большому сожалению, послужили в дальнейшем основой для репрессий по отношению к Бекмаханову. Как бы предчувствуя это, Е. Б. Бекмаханов в своем ответном слове в заключительный день дискуссии 19 июля 1948 г. говорил: «Как ни странно, их выступления (т. е. вышеназванных участников дискуссии—К. Я.) были основаны на чувствах, на чувствах грубых и недобрых».

 

Выступления второй группы участников дискуссии (Б. А. Аспандияров, И. У. Будовиц, А. М. Жиренчин, Е. Д. Дильмухамедов) тоже отличались односторонностью, но односторонностью другого характера: в них превалировала тенденция хвалить книгу от начала до конца, не замечая ее явных недостатков, которые были названы при обсуждении книги в Москве в Институте истории АН СССР.

 

Выступления третьей группы ораторов: (А. Н. Нусуп-беков, Т. Е. Елеуов, X. М. Адильгереев, Т. А. Культеле-ев, А. Б. Турсунбаев, С. Г. Медведев и др.) отличались аналитическим подходом к монографии Е. Б. Бекмаханова. Они, отмечая такие недостатки работы Бекмаханова, как наличие в ней в одном месте неверного тезиса о том, что восстание под руководством Кенесары носит революционный характер, что в ней недостаточно обоснованы различия хозяйственных укладов, культуры и быта казахских жузов в целом, говоря о наличии некритического отношения к фольклору как историческому источнику и идеализации личности Кенесары, в целом высоко оценили научный уровень работы. Они согласились с автором в том, что восстание казахов в 1837— 1847 гг. под руководством Кенесары Касымова носило антиколониальный характер. Они поддержали выводы автора о том, что в основе данного движения лежит борьба казахского народа за землю, что поэтому оно было массовым, и выступали против попыток других участников дискуссии приравнивать движение под руководством Кенесары Касымова к так называемому феодальномонархическому «национализму» грузинских дворян 70-х годов XIX века.