Бесконечен бег времени на часах истории. За веком век, за годом год отсчитывают они. А иные события прослеживают с особенной точностью. Как, например, незабываемые 1418 дней Великой Отечественной войны.

 

Среди миллионов ее участников, сражавшихся с врагом день за днем, был и актюбинец Василий Прокофьевич Синчук—отважный летчик, человек огромного мужества и беспредельной любви к Родине, к товарищам своим. Не довелось ему дожить до победного дня. Его жизнь оборвалась 1 февраля 1944 года в воздушном бою.

 

Спустя две недели, 16 февраля, последний подвиг Героя Советского Союза Василия Синчука был описан в «Правде». Вот что сообщалось в той давней корреспонденции.

 

Пятерка самолетов Ла-5, ведомая капитаном Синчуком, встретила в воздухе 25 немецких бомбардировщиков, пытавшихся бомбить наши наземные войска. Советские истребители ринулись в атаку, сломали строй «юнкерсов» и начали их преследовать. В этот момент к месту боя приблизились шесть ФВ-190. Два из них сразу атаковали ведущую пару — Синчука и Кольцова. Капитан Труханов пошел на выручку к своим боевым друзьям, но был подбит зенитным снарядом. Однако напуганные его стремительной атакой «фокке-вульфы» отвалили в сторону и пристроились к группе «юнкерсов», уходивших на запад. Продолжая вести преследование, капитан Синчук меткими очередями расстрелял с короткой дистанции и сбил два бомбардировщика. Истребители его пятерки продолжали наносить удар за ударом. Капитан сбил третий по счету «юнкере»...

 

В разгар боя на группу Синчука навалилась новая шестерка «фокке-вульфов». Яростными атаками они стремились отвлечь «лавочкиных» от бомбардировщиков. Но летчики продолжали неотступно преследовать «юнкерсы», и запылали в воздухе еще два вражеских самолета.

 

Победно закончился бой пятерки краснозвездных истребителей против 37 вражеских самолетов. Было сбито пять самолетов «Юнкерс-87», а один «Фокке-вульф-190» и один «Юнкерс-87» подбиты. Молодой советский летчик Синчук, уже имевший 15 побед, добавил к своему счету еще три вражеских машины.

 

Конечно, по понятным причинам газета не могла сообщить, на каком именно участке происходил этот неравный, но победный бой. Не могла она назвать номер а полка и дивизии, к которым принадлежали упоминавшиеся в корреспонденции летчики. Не сообщила газета и о том, что из этого бой Герой Советского Союза капитан Василий Синчук не вернулся. Не следовало радовать врага таким известием. Ведь его имя не могли не знать по ту сторону фронта. А уж на нашей стороне—-на Волховском фронте, на котором Василий Прокофьевич сражался с лета 1942 года,— это имя было особенно популярно, не раз появлялось на страницах фронтовых газет. А боевые товарищи сложили о Синчуке немудреную, но исполненную любви к нему песенку на популярный мотив тех лет, в которой были такие слова:

 

 

Отменно сражался капитан Синчук. В наградном листе— представлении помощника командира 254-го истребительного авиаполка 269-й истребительной авиадивизии 14-й воздушной армии к званию Героя Советского Союза отмечалось, что капитан Синчук «зарекомендовал себя как один из лучших мастеров воздушного боя». За время пребывания на Волховском фронте он произвел 305 боевых вылетов, сбил 15 самолетов противника, в том числе семь истребителей, три корректировщика артогня, пять бомбардировщиков. Кроме того, он сжег фашистский аэростат наблюдения, произвел целый ряд штурмовых ударов по врагу, которыми разбил паровоз и шесть вагонов, шесть грузовых автомобилей, уничтожил 115 лошадей, до 150 солдат и офицеров противника.

 

О последнем воздушном бое Василия Синчука и его товарищей следует сказать подробнее. Как известно, 14 января 1944 года войска Ленинградского и Волховского фронтов нанесли по врагу удар сокрушительной силы, окончательно отбросивший фашистов от города Ленина и приведший к освобождению Новгорода, сотен других населенных пунктов. Ценой переброски свежих сил с других участков гитлеровцам удалось на некоторое время сдержать рвавшиеся вперед советские войска. Особенно серьезное подкрепление получила фашистская авиация, пытавшаяся задержать наше наступление массированными ударами с воздуха. Поэтому летчики-истребители 14-й воздушной армии видели свою главную задачу в прикрытии наземных войск от вражеских бомбардировщиков, уничтожению которых придавалось большое значение,

 

Теперь — о пятерке. Почему истребители 254-го полка вышли на задание таким небольшим, да еще нечетным числом?

 

Дело в том, что в ходе январских боев (за них 269-й истребительной авиадивизии было присвоено почетное наименование Новгородской, а 254-й авиаполк награжден орденом Кутузова) наши авиаторы нанесли врагу огромный урон, но и сами понесли немалые потери. Против неприятельских воздушных армад не пошлешь молодых, малоопытных летчиков. Поэтому в бой шли главным образом «старики»—такие признанные асы, как Василий Синчук, Василий Сидоренков, Александр Закревский, Виктор Труханов, Михаил Кольцов, Иван Педаи и немногие другие, И если командир полка послал в бой не восьмерку самолетов и не шестерку — группу, состоящую из классических для боевых действий истребительной авиации пар (ведущий—ведомый, «меч и щит»), то это потому, что иной возможности у него. не было: другие «старики», да и все летчики полка выполняли в то же время другие боевые задания или готовились к ним.

 

Итак, в тот день пятерка «лавочкиных» уничтожила пять самолетов противника и еще два повредила (впоследствии стало известно, что и эти два на свою базу не вернулись — упали в лесу, в излучине реки Мшаги), а главное— отвела от наземных войск бомбовый удар нескольких десятков «юнкерсов».

 

А из пяти «ла-пятых» вернулись три. Прилетел на израненной машине Виктор Труханов: прямое попадание зенитного снаряда вывело из строя рули поворота и высоты. Опыт и высокое мастерство летчика, начавшего свой боевой путь в первый же день войны, помогли ему довести самолет до своего аэродрома в Александровском. И помощь товарищей: Синчук и Кольцов в сумятице боя сумели прикрыть его отход.

 

Вслед за Трухановым вернулся на аэродром Саша Серегин. А Юра Ершов, у которого кончилось горючее, вынужден был посадить машину на аэродроме соседей — в Кречевицах...

 

Стремителен темп жизни на войне. Прошло всего несколько недель, и двадцатилетние Саша и Юра приобрели славу «стариков», стали мастерами воздушного боя. Ряд побед одержал Серегин. В первые дни апреля Ершов сбивал ежедневно по самолету противника: семь дней - семь побед. Той весной не стало обоих...

 

Успешным был бой и в первым день февраля. Но полк не мог свыкнуться с мыслью, что не вернутся более Василий Синчук и Михаил Кольцов. (К концу войны выяснилось, что замполит Кольцов, питомец Военно-политической, академии имени В. И. Ленина, жив.. Он оказался в плену, откуда был освобожден в конце 1944 года. Много лет спустя летчик побывал в местах былых сражений. Рядом с орденом Красного Знамени на его груди сняли награды за труд — два ордена «Знак Почета»).

 

А о тайне гибели Василия Синчука однополчане узнали лишь спустя семь лет после окончания войны. Но в те дни в полку ждали и надеялись. Может, они у партизан. Уже не раз случалось, что из знаменитого Псковско-Пороховского партизанского края приходила весточка: не беспокойтесь, мол, о летчике таком-то, он у нас. Как было, например, с Тимофеем Кучеровым. Но на этот раз желанная весть так и не поступила. Не было никаких сообщений и из полевых госпиталей. Погибли? Не верилось в это однополчанам.

 

В группе Василия Синчука мог бы быть еще один «старик»—Саша Закревский, которому за пять недель перед этим исполнилось двадцать лет. А на счету у Саши было к тому времени шесть сбитых самолетов врага, в том числе один уничтоженный тараном летом сорок третьего, когда он летал еще на «и-шестнадцатом», и множество вылетов на разведку, принесших ему славу одного из лучших авиа-разведчиков 14-й воздушной армии. Но его самолет был в то утро неисправен.

 

Не было, пожалуй, в полку лучшего друга у Синчука, чем Саша Закревский. Их любовь и дружба были взаимны. Все понимали, что больше всех горюет Саша. Но что может он сделать! Закревский полетел на поиски.

 

Привычный глаз воздушного разведчика замечал все. Прочесывая обширный район, где могли оказаться терпящие бедствие друзья, он видел, как настилают гати на болотах наши саперы, готовя пути для автоколонн и обозов ушедшей вперед пехоты. Видел позиции какой-то нашей части, оседлавшей железную дорогу близ заваленной снегом станции Передольская. По ту сторону линии фронта рассмотрел развалины станции Низы, над которой накануне начался воздушный бой пятерки. Вот и сбитый «фоккевульф»— один из тех, что «завалили» Синчук и его товарищи. И обгорелый «юнкере» близ Уторгоша. И еще остатки самолетов. Вражеских и своих. Но ни Одного лавочкина». Не разглядел? А может, в Кречевицах сидит? Или в Новоселицах? Побывал на обоих аэродромах. Heт, не появлялись здесь «лавочкины». В Кречевицах садился только Ершов. Заправился горючим и улетел в Александровское...

 

Много лет мучил Сашу вопрос о судьбе его друга. Лишь спустя годы он узнал ее. Из газет...

 

Но сначала—о жизненном пути Василия Синчука.

 

Он родился 15 февраля 1921 года в поселке Херсон Кос-Истекского сельсовета Актюбинского района. Учился в местной школе. Вскоре родители переехали в Орск. Здесь он учился в школе, носящей ныне его имя, вступил в комсомол, избирался в члены комсомольского комитета. Одновременно учился в аэроклубе. Мы не располагаем документами о том, как проходила эта учеба. Видимо, блестяще характеризовали его наставники-осоавиахимовцы, если, игнорируя все формальности, шестнадцатилетнего подростка приняли в Оренбургское военное авиационное училище.

 

Здесь можно добавить еще свидетельство авиационного техника Г. Новикова — школьного товарища Синчука. Говоря о том, какой это был замечательный летчик, он добавляет, что и в школе Васю все называли не иначе, как Чкаловым. Даже находили портретное сходство с прославленным летчиком...

 

С 1939 года, после окончания училища, Синчук служил на Дальнем Востоке, сначала в 22-м, потом в 56-м истребительном авиационном полку. Начал младшим летчиком, вырос до командира звена. Здесь его знали как мастера воздушного боя. Но проявлялось пока это мастерство в учебных воздушных боях, из которых Василий всегда выходил победителем. Японские милитаристы, державшие на наших дальневосточных рубежах миллионную Квантунскую армию, отвлекавшую много наших сил и средств, как известно, так и не отважились в открытую начать против нас военные действия.

 

Не так-то просто летчику перебраться с горячей восточной границы страны на пылающую западную. Но Василий Прокофьевич сумел доказать командованию, что в действующей армии он будет полезнее. Он прибыл на Волховский фронт и оказался в сформированном из казахстанских летчиков-осоавиахимовцев 662-м смешанном авиаполку.

 

Впрочем, предоставим слово проживающему ныне в Харькове боевому другу Синчука ветерану войны полковнику в отставке Александру Васильевичу Закревскому, человеку огромного мужества, удостоенному многих государственных наград, в том числе четырех орденов Красного Знамени. Вот что сообщает он в письме от 18 июля 1983 года бывшему парторгу 254-го авиаполка Н. И. Колточнику:

 

«...Впервые познакомился с Василием в августе 1942 года. Я в то время служил в 662-м смешанном авиаполку и уже имел несколько боевых вылетов. В части были эскадрилья ночных бомбардировщиков (По-2) и наша, истребительная, вооруженная самолетами И-153 («Чайка») и И-16. Василий прибыл к нам с Дальнего Востока в звании лейтенанта из 56-го -истребительного авиаполка, в котором проходил службу с 1939 года. Там он прошел хорошую школу летной и огневой подготовки, стал опытным авиатором.

 

Его отличали такая доброжелательность, отзывчивость, ровное отношение с товарищами, что казалось: Вася всегда был с нами. От него буквально веяло добротой и сердечностью, располагало к себе внимание, с каким он слушал собеседника. Мы как-то сразу привязались друг к другу.

 

На второй же день Василий начал тренировочные полеты, в которых раскрыл свои способности летчика-истребителя. Его бреющие полеты, высокий пилотаж на малых высотах восхищали не только нас, молодых летчиков, но и самых бывалых. Очень быстро изучил он район боевых действий и стал выполнять боевые задания в качестве ведущего».

 

С большим уважением отзывается А. В. Закревский о своем фронтовом друге, учителе и наставнике. Это был требовательный учитель. Но и ученик был старателен, понимал: война не прощает ошибок и промахов ни опытным бойцам, ни молодым. Он пишет далее: «Выдерживать свое место в строю ведомому Синчука было нелегко... После боевых вылетов с Василием я вылезал из кабины мокрый от пота, комбинезон — хоть выкручивай. Но не припомню случая, чтобы я оторвался от него в воздушном бою».

 

Бесстрашие Василия Синчука строилось на трезвом расчете. Закревский пишет: «Любое количество фашистских самолетов не пугало его. Энергичным маневром занимал исходную позицию, первую атаку проводил так напористо, Стремительно, что фашистские стервятники шарахались в Стороны, нарушая свой строй... Первую радость победы мы разделили с ним в начале сентября 1942 года. В этом бою я впервые увидел его снайперское мастерство и навсегда усвоил ту истину, что от меткости выстрела зависит успех воздушного боя. Огонь должен быть губительным для врага с первой же атаки, тогда фашистские летчики теряли волю к сопротивлению и старались уйти от боя».

 

В документах 662-го авиаполка сохранились описания воздушных схваток, проведенных Василием Синчуком и его ведомыми. Взять хотя бы одну из них — 25 октября 1942 года.

 

В тот день он возглавил четверку истребителей, сопровождавшую девятку «ильюшиных» на штурмовку войск противника в районе Спасской Полисти, на участке 52-й армии. Не успела группа выйти на цель, как на штурмовиков навалились гитлеровские истребители. Синчук и его ведомые не только отогнали их, чем дали возможность штурмовикам прицельно сбросить бомбы на вражеские позиции и в повторных атаках обстрелять цель, но и нанесли урон воздушному противнику. В этом бою Синчук сбил один «мессершмитт», а при возвращении с задания обнаружил три транспортных самолета врага и тремя атаками поочередно их уничтожил. За действиями летчика наблюдали с земли генералы и офицеры 52-й армии и дали им высокую оценку. Василий Синчук был награжден орденом Красного Знамени.

 

Вскоре боевой счет летчика-истребителя снова увеличился. В районе Копцы, Подберезье, Хутынь, который патрулировала группа Синчука, появились два корректировщика артиллерийского огня Хш-126. Пытаясь избежать опасной встречи с советскими истребителями, «хеншели» стали оттягиваться под прикрытие своих зенитных батарей. Но это не помешало Сннчуку, маневрируя высотой и скоростью, подойти к ним на дистанцию действенного огня и уничтожить.

 

В марте 1943 года 14-я воздушная армия Волховского фронта получила подкрепление: прибыл после переформирования 254-й истребительный авиаполк, завершивший боевые действия под Сталинградом. Сюда и были переведены из 662-го полка Синчук и Закревский. Василий начал здесь лейтенантом, командиром звена, а менее чем через год стал капитаном, помощником командира полка по воздушно-стрелковой службе.

 

Каждый боевой вылет по-своему ценен, даже если не было встречи с самолетами противника. Ведь истребители производили разведку, результаты которой высоко ценили в штабе фронта и воздушной армии, отправлялись на штурмовку гитлеровских войск, выполняли и другие задания. Мы же остановимся только на некоторых из них, приумножавших счет сбитых Синчуком вражеских машин.

 

29 июля 1943 года Василий Прокофьевич со своим ведомым сопровождали девятку бомбардировщиков Пе-2. Над целью их атаковали четыре «фокке-вульфа». Синчук сорвал эту атаку, хотя находился в невыгодном положении — метров на пятьдесят ниже истребителей неприятеля. Улучив момент, когда ведущий «фоккер» делал боевой разворот и угловое перемещение его было минимальным, он с короткой дистанции выпустил меткую очередь и сбил фашистскую машину. Еще один «фокке-вульф» он поджег с угрожающе короткой дистанции — с тридцати метров! Ведомому показалось, что самолеты вот-вот столкнутся.

 

Спустя три дня Синчук повел четверку «лавочкиных» на свободный поиск в район Карбусели, Сологубовка, Турышкино. Предмет «охоты» не замедлил обнаружиться: встретились «мессершмитты», направлявшиеся в наши тылы. Завязался воздушный бой, в котором Синчук одержал две победы. Один «мессер» он сшиб классическим приемом зайдя ему в хвост, а второй — с полупереворота. Большой мастер был Синчук бить из любого положения...

 

В тот же день тогдашний парторг 254-го Алексей Кузьменко (ныне ветеран проживает в Термезе) написал письмо родным Синчука, предварительно согласовав его текст с однополчанами. Нужно сказать, что в это время отец летчика Прокофий Степанович и сам находился на фронте, как и второй его сын Николай и две дочери — Зоя и Таня. Письмо было адресовано матери Василия Прокофьевича:

 

«Дорогая Улита Ивановна! Хочу сообщить и порадовать Вас героическими делами Вашего сына Васи — любимца и гордости нашей части.

 

Он с первых дней проявляет мужество и отвагу, высокое мастерство воздушного бойца... Все наши летчики стараются летать и драться с воздушным врагом так, как летает и дерется Ваш сын...

 

Улита Ивановна, передайте наш привет всем близким и знакомым Васи Синчука и скажите им, что мы гордимся его подвигами. Пусть это воодушевит их на героические дела на фронте труда».

 

Множилось число побед Синчука, и механик старшина Ивановский все чаще наносил серебристые звездочки на фюзеляж его «лавочкина».

 

Всех поражало умение этого замечательного летчика ориентироваться в бою, как бы скоротечен он ни был. Василий Прокофьевич не только видел, но предугадывал очередной маневр каждого из своих порой многочисленных

 

противников. В то же время не упускал из виду действий своих ведомых — порою «по-синчуковски» четких, я иногда И ошибочных, опасных ДЛЯ НИХ.

 

К концу каждого дня в полку производились разборы полетов — традиционные, официальные. Но все с волнением-ожидали неофициальных разборов, которые вечерами, когда в общежитии летчиков уже выключался свет, произвол дил Синчук. Его замечания были прямолинейны и нелицеприятны. Но слушали его всегда с предельным вниманием. Ибо это было продолжением учебы, учебы у превосходного наставника, учившего не только грамотному ведению воздушного боя, но и умению жить и побеждать. Так Василий стал совестью полка.

 

...И вдруг он не вернулся на свой аэродром. Погиб Синчук? Быть того не может. «Не родился еще у фашистов тот летчик, что смог бы одолеть нашего Василия»,—‘уверенно говорил Саша Закревский. Но однажды все же добавил тихо: «Разве что — шальная пуля...» Много лет спустя выяснилось, что он был прав.

 

В тот февральский день ничего не было известно. Не вернулся Синчук, а свидетелей, которые знали бы причину этого, не было.

 

...Между тем свидетели были. По ту сторону фронта, близ Уторгоша.

 

Вот один из них—колхозница А. Трефилова. Она рассказывает: «В один из зимних дней я с детьми сидела в землянке. Гул многих моторов заставил меня выглянуть на улицу. К линии фронта направлялось несколько десятков фашистских бомбардировщиков. Они шли четким строем. Но вдруг строй смешался: на них набросились наши самолеты с красными звездами на крыльях. Меня охватила тревога: ведь наших раз в десять меньше, чем врагов... Один из наших ястребков вихрем налетел на стаю стервятников и в мгновение ока сбил два фашистских самолета, его товарищи зажгли третий... Гитлеровцы сбросили бомбы в болото и трусливо бежали... Вдруг один наш истребитель, тот, который только что сбил два самолета, стал падать...»

 

Был свидетелем подвига Синчука (хотя и не мог знать тогда этого имени) и председатель Прусского сельсовета Уторгошского района Н. Ф. Капустин. «Это было над деревней Донец,—рассказывает он.—Колхозники с земли наблюдали за ходом боя. Наши истребители сбили шесть вражеских самолетов, а остальных обратили в бегство. В последнее мгновение одна наша машина упала, трясина засосала ее...

 

Уторгошекие колхозники (и в тяжкие дни гитлеровской оккупации они с гордостью называли себя колхозниками) не имели возможности добраться до упавшего в болото самолета. Но запомнили это место, Когда по прошествии семи лет нашелся истребитель е останками летчика, никто в районе не усомнился в том, что это тот самый самолет, тот самый летчик, свидетелями подвига которого они были.

 

...Лето 1951 года выдалось в этих краях знойное, сухое. Впервые за многие коды болота настолько подсохли, что по ним можно было ступать без опаски. Тогда-то пионеры Веня Желтов и Леша Максимов, собиравшие в лесу металлолом, набрели на торчащее из-под мха и лишайника крыло самолета. Стали рыть и докопались до кабины. Под сохранившим прозрачность закрытым колпаком был виден пилот. Ребята позвали взрослых. Бережно извлекли колхозники почти нетронутое временем тело летчика. В виске— входное отверстие от пули. (Прав оказался Саша Закревский: шальная пуля убила Синчука. Сразу! Потому ш упал самолет. Потому летчик и не пытался оставить машину...) Вот документы. Партбилет на имя Синчука Василия Прокофьевича. Записная книжка, а на первой странице—имена и адрес родных.

 

«Мы много слышали о славном подвиге бесстрашного сокола,— писал родным Василия Прокофьевича Леша Максимов.—Очевидцы с чувством восхищения и гордости рассказывали о воздушном бое, разгоревшемся в один из зимних дней 1944 года над нашей деревней,—бое, в котором советские летчики заставили отступить во много раз превосходивших по числу врагов и сбили при этом несколько вражеских машин. Знали мы и о том, что один из наших летчиков, который особенно героически вел себя в бою, погиб, и его самолет находится где-то поблизости».

 

Мальчик описал многолюдный митинг уторгошцев, состоявшийся при захоронении праха героя и установлении памятника Василию Синчуку. Он писал: «Над телом погибшего воина мы все поклялись быть такими же мужественными и стойкими, как Ваш сын Василий».

 

Пришло письмо от Прокофия Степановича Синчука — отца героя: «...О присвоении сыну звания Героя Советского Союза я узнал будучи на фронте, с тех пор бережно храню вырезку из газеты с Указом Президиума Верховного Совета СССР. Вскоре мне сообщили, что Василий погиб геройской смертью. Сражаясь с врагом, я мстил за Василия. В рядах нашей героической Красной Армии дошел до Берлина. Отомстили фашистам и другие члены нашей семьи, боевыми наградами отмечены дела каждого...»

 

Да, эта славная семья уроженцев Актюбинщины сражалась за советскую Родину в полном составе. Отец — рядовым автоматчиком, брат Николай и сестра Зоя — летчиками, еще одна сестра, Татьяна, была снайпером. Всего у Синчуков более двух десятков боевых наград.

 

...254-й истребительный ордена Кутузова III степени авиационный полк был сформирован за два месяца перед началом Великой Отечественной войны. Ее первый день он встретил в небе Украины. Летчики защищали Киев, потом города и шахты Донбасса, потом участвовали в Сталинградском сражении. Наибольшую часть своего пути полк прошел на Волховском и Ленинградском фронтах.

 

В дни годовщины полка съезжаются ветераны в Ленинград, чтобы встретиться с юными следопытами 295-й средней школы, создавшими музей 254-го авиаполка. Здесь живут многие защитники ленинградского неба — однополчане, авиаторы полков 13-й и 14-й воздушных армий. Живет здесь и бывший командующий 14-й армией генерал-лейтенант И. П. Журавлев. Приезжают на эти встречи сестры Василия Синчука — Татьяна и Зоя. Приезжает и Хильда Отс. Она сроднилась с полком летом 1944-го, когда была свидетелем боя Василия Кузьмича Сидоренкова, повторившего подвиг своего тезки. В небе Эстонии он один принял бой с 51 самолетом противника. И вышел победителем: сбил четыре самолета. И его сбили. Первой оказала помощь обожженному и израненному летчику шестнадцатилетняя Хильда (тогда она носила фамилию Рейле).

 

И уж непременно посетят однополчане и их гости город Псков, освобождению которого отдано много сил и жизней. Потом — Уторгош. Здесь похоронен Василий Прокофьевич Синчук. Тысячи жителей окрестных совхозов и колхозов соберутся на митинг, посвященный нашей Победе и тем, кто приближал ее, не щадя своей крови и жизни.

 

И склонят над дорогой могилой свои седые головы ветераны-летчики, не раз сражавшиеся рядом с Василием Синчуком. Четырежды краснознаменец полковник Александр Васильевич Закревский. Герой Советского Союза генерал-лейтенант авиации Василий Кузьмич Сидоренков. Старшина Ивановский— бессменный авиамеханик Василия.. Десятки однополчан Василия Синчука, свято хранящие добрую память о нем.