Литература по теории национального огромна. Один список имен может занять полглавы. Приведу лишь некоторые из них. Показательно, что этот список открывается грозным именем И.В.Сталина, труды которого долгое время считались основополагающими по национальному вопросу. Из более близких к нашему времени ученых можно назвать Ю.В.Бромлея, М. Г.Левина, Н.П.Чебоксарова,

 

В.И.Козлова, С.А.Арутюнова, Ю.И.Мкртумяна и др.

 

Если учесть, что занятия теорией национального у нас никогда не поощрялись, можно только удивляться упорству и приверженности к данной теме казахстанских философов. Видимо, это вызывалось крайней актуальностью проблемы.

 

Философия национального была самым слабым местом марксистско-ленинской идеологии и, тем не менее, признавать это было не принято. Однако после хрущевской “оттепели” объявился этнолог, который встал в оппозицию к общепринятому взгляду на национальное. Этим этнологом был русский ученый, человек энциклопедических познаний, “последний евразиец” как он сам себя называл, Лев Николаевич Гумилев.

 

По Гумилеву /32/, этнос — часть живого вещества планеты, определяющаяся степенью пассионарности и проявляющая себя в процессе этногенеза, состоящего из четырех фаз: подъема, пика, надлома и инерции. Этнос определяется ландшафтом и взаимодействием с другими этносами, фигурируя то как субэтнос, то в составе суперэтноса, то как автономное образование. Ибо “этнос возникает как целостность, противопоставляющая себя всем остальным целостностям того же типа, и исчезает как система с потерей ощущения “своих” и “чужих”.

 

В полном соответствии с нашей критикой марксизма, Гумилев утверждал, что коренным отличием реально существующих суперэтносов от выдуманных советскими этнографами, в частности, Бромлеем, метаэтносов является то, что первые возникали всегда, а не только при зрелом капитализме. Определяя основополагающую константу этнического, Гумилев пишет, что единственным надежным критерием для отличия суперэтносов, также как и этносов, служит не язык, не религия, а стереотип поведения.

 

Что касается пассионарности — это признак, определяющий степень активности этноса. Чем больше в этносе пассионариев, тем дееспособней этнос. Этот термин Гумилева (от лат, passio — страсть) означает людей, у которых страсть самовыражения сильнее инстинкта самосохранения. Такие личности идут на все ради достижения далекой неведомой цели. Как Александр Македонский. Как Юлий Цезарь. Как Модэ или Атилла. Как Чингисхан.

 

Интересна полемика Гумилева с Тойнби и Шпенглером. Если последние пытались найти некие рациональные причины восхода или заката цивилизаций, Лев Николаевич в качестве первопричины массовых движений этносов и суперэтносов выдвигал иррациональное космическое влияние. При этом он опирался на теорию Вернадского об энергии живого вещества планеты, зависимой в Своем движении от тех или иных фаз солнечной активности. Здесь парадокс в том, что пытаясь объяснить ход земных дел вмешательством космоса строгий материалист Гумилев впадает в откровенный идеализм. И в самом деле, ссылка на космическое влияние не сродни ли фатализму ислама, уповающего на волю Аллаха?! Однако, достоинство данной позиции в том, что автор рассматривает мировую историю как поток событий, не имеющий метафизического обоснования, почти в духе Делеза с его пониманием смысла как сгущения поверхностных эффектов.

 

Данное понимание противостоит христианской эсхатологии и “концу истории” Фукуямы, поскольку провиденциализму противопоставляет циклизм в духе ницшевского вечного возвращения подобного.

 

Преимущество теории Гумилева было и в том, что она берет этносы как живые образования, как часть биосферы Земли, тем самым, преодолевая ограниченность марксистской теории нации.

 

Если же брать проблему в целом, этничность — широко используемая в науке категория, обозначающая существование культурно отличительных (этнических) групп и идентичностей. В отечественном обшествознании более широко употребляется термин "этнос" во всех случаях, когда речь идет об этнических общностях (народах) различного историко-эволюционного типа (племя, народность, нация). Понятие этноса предполагает существование гомогенных, функциональных и статичных характеристик, которые отличают группу от других, обладающих иным набором подобных характеристик. Общепринятого определения этноса не существует, но доминируют его определения как “этносоциального организма” (Б.В.Бромлей) или как “биосоциального организма” (Л.Н.Гумилев). Современная концепция этничности подвергает сомнению подобный взгляд на культурную отличительность и обращает внимание прежде всего на ее процессуальную (социально конструируемую) природу, подвижный и многокультурный характер современных обществ, на практическое отсутствие культурных изолятов. Среди ученых также нет единства в подходе к определению феномена этничности, но есть некоторые характеристики, свойственные для общностей, которые позволяют считать их этническими или говорить о присутствии этничности как таковой. К числу таких характеристик относятся:

 

1) наличие разделяемых членами группы представлений об общем территориальном и историческом происхождении, единого языка, обоих черт материальной и духовной культуры;

 

2) политически оформленные представления о родине и особых институтах, как, например, государственность, которые могут считаться частью того, что составляет представление о народе;

 

3) чувство отличительности, т.е. осознание членами группы своей принадлежности к ней, и основанные на этом формы солидарности и совместные действия.

 

Сохраняет частичное значение данное Максом Вебером определение этнической общности как группы, члены которой “обладают субъективной верой в их общее происхождение по причине схожести физического облика или обычаев, или того и другого вместе, или же по причине общей памяти о колонизации и миграции”. Важную роль в понимании этничности играет соотнесение социальных и культурных границ, внутренних (эмных) и внешних (этных) представлений, что есть та или иная группа. Характеристики, используемые для определения этнических групп, не могут сводиться к сумме содержащегося в пределах этнических границ культурного материала. Этнические общности определяются, прежде всего, по тем характеристикам, которые сами члены группы считают для себя значимыми (или эта значимость навязана извне) и которые лежат в основе самосознания.

 

Таким образом, этничность — это форма социальной организации культурных различий.

 

Исходя из этого, под понятием “народ” в смысле этнической общности понимается группа людей, члены которой имеют одно или несколько общих названий и общие элементы культуры, обладают мифом (версией) об общем происхождении и, тем самым, обладают как бы общей исторической памятью, могут ассоциировать себя с особой географической территорией, а также демонстрировать чувство групповой солидарности. Представление о том, что этничность формируется, этническая общность строится на основе иноэтнического противопоставления “мы-они”, является недостаточным. Этничность как компонент индивидуального самосознания и как общеразделяемая коллективная вера определяет себя через фундаментальные связи с другими культурными, социальными и политическими общностями, в том числе государственными. Это означает, что этническое самосознание отличительности необязательно построено на негативной оппозиции и необязательно в отношении других этнических общностей, в чем состоит глубокое заблуждение структурализма, начиная с К.Леви-Строса. Точнее сказать, что этническая общность (народ, этнос) есть общность на основе культурной самоидентификации по отношению к другим общностям, с которыми ока находится в фундаментальных связях.

 

Этничность формируется и существует в контексте того социального опыта, с которым связаны люди или с которым они идентифицируются другими как члены определенной этнической группы. С внутригрупповой точки зрения, этничность основывается на комплексе культурных черт, которыми члены этой группы отличают себя от других групп, даже если они в культурном отношении очень близки. Различия, которые они могут проводить по отношению к другим, обычно довольно определенные и многоуровневые, тогда как внешние представления о группе имеют тенденцию к генерализации и стереотипным критериям при определении характеристик групп. Таким образом, во внутренних и внешних определениях этнической группы (народа, этноса) присутствуют как объективные, так и субъективные критерии. Часто бывает, что кровная родственность или другие объективные критерии не играют определяющей роли. Этничность предполагает наличие социальных маркеров как признанных средств дифференциации групп, сосуществующих в более широком поле социального взаимодействия. Эти различные маркеры образуются на разной основе, включая физический облик, географическое происхождение, хозяйственную специализацию, религию, язык и даже такие внешние черты, как одежда или пища.

 

Интеллектуальная история термина этничность начинается в 1960-е годы /38/, когда этот концепт стал ответом на изменения в постколониальной геополитике и на движения меньшинств во многих промышленно развитых странах. Появление различных интерпретаций этничности касалось таких разных явлений, как социальные и политические изменения, формирование идентичности, социальный конфликт, расовые отношения, нациестроительство, ассимиляция и пр. По концепции В.Тишкова, существует три основных подхода к пониманию этничности: эссенциалистский (примордиалистский), инструменталистский и конструктивистский.

 

Примордиалистский подход исходит из того, что этническая Идентификация (в отечественном варианте -“национальная принадлежность”) основана на глубоких и основополагающих связях с определенной группой или культурой, а значит и на существовании реальных, осязаемых основ этой идентификации, которые могут рассматриваться или как преимущественно биологические или как культурно-исторические факторы. На этот подход оказал сильное воздействие эволюционизм с его интересом к биологическим, генетическим и географическим факторам. Осознание групповой принадлежности как бы заложено в генетическом коде и является продуктом ранней человеческой эволюции. В крайней форме этот подход рассматривает этничность в категориях социальной биологии как расширенную форму родственного отбора и связи, как изначальный инстинктивный импульс (П.Ван ден Берге). Схожие построения распространены и в российской литературе и в рамках так называемой теорий этноса, где социальный биологизм вместе с географическим детерминизмом служит основой крайне уязвимых конструкций “жизни и смерти этносов”, их “пассионарности”, “психо-ментального комплекса” и пр. (Л.Н.Гумилев, С.М.Широкогоров). Более социально ориентированными, но от этого не менее эссенциалистскими являются доминирующие в российском обществознании типологические конструкции этносов, субэтносов, метаэтносов, а темы экзогамии этносов как признака и условия их существования или “компонентные” теории этноса присутствуют на уровне учебной литературы (Ю.В.Бромлей, В.В.Пименов).

 

Культурный вариант примордиализма рассматривает этничность как прежде всего разделяемую членами группы общность с объективными характеристиками принадлежности: территория, язык, экономика, расовый тип, религия, мировоззрение и даже психический склад. Некоторые полагают, что этническая общность имеет первичное значение как социальный архетип и ее игнорирование в социологии и политике является глубоким заблуждением /40/. Этничность -это социальная форма групповой лояльности и экзистенциальное значение, проистекающее из человеческой потребности иметь преемственную принадлежность (Ж.Де Вое, Л.Романуччи-Рос). На основе “этнических корней” создается целая генеалогия современных наций (Э.Смит). Для групповых этнических категоризаций широко используются историко-лингвистические классификации, историко-археологические и физико-антропологические реконструкции, которые привязываются к современной номенклатуре этнических групп и к историческому и пространственному картографированию /42/.

 

Более современные подходы в рамках этой традиции признают субъективную природу этичности как и любой другой формы групповой социальной идентичности, только обращенной в прошлое и оформленной в современном бытовании через культурно-языковые характеристики. Эти характеристики ученые и этнические активисты прослеживают через географию и историю той или иной группы. В свою очередь, культурный багаж и его преемственность позволяют находить личное и социальное значение человеческого существования и дают ответ, почему индивид ведет себя и действует в соответствии С определенной традицией. Культурно-языковая или психо-культурная интерпретация этничности в рамках примордиализма также рассматривает этическую идентичность как неотъемлемую психологическую часть “Я”, а ее изменение как неестественное и навязанное человеку.

 

Подобные взгляды на этничность шире распространены в обществах, где этнокультурным различиям придается особая значимость вплоть до ее официальной регистрации государством и до построения государственности на этнической основе. В рамках этого подхода выполнены основные труды в отечественной этнографии, в том числе и на основе социологического метода анализа (Ю.В.Арутюнян, М.Н.Гу-богло, Л.М.Дробижева). Имеются его авторитетные сторонники в зарубежной науке (У.Коннор, Д.Миллер, Р.Ставенхаген).

 

В то же время, социальное значение этичности включают помимо эмоциональных моментов также рациональноинструменталистские ориентации. Этничность, как бы пребывая в латентном (“спящем”) состоянии, вызывается к жизни и используется в целях социальной мобильности, преодоления конкуренции, доминирования и социального контроля, взаимных услуг и солидарного) поведения, для политической мобилизации и для достижения гедонистических устремлений. Инструменталистский подход с его интеллектуальными корнями в социологическом функцио-нализме рассматривает этничность как результат политических мифов, создаваемых и манипулируемых культурными элитами в стремлении к преимуществам и к власти. Этничность возникает в динамике соперничества элит в рамках границ, которые определяются политическими и экономическими реальностями (Р.Брасс). Иногда функционализм обретает психологическую окраску и тогда манифестации этничности объясняются как средство восстановления утраченной коллективной гордости или как терапия от нанесенных травм (Д.Горовиц).

 

Все подходы к пониманию этничности не являются обязательно взаимоисключающими. Интеграция наиболее значимых аспектов в цельную теорию этничности наиболее перспективна на основе конструктивистского синтеза, в котором есть чувствительность к. контексту. Этничность возможно рассматривать в системе социальных диспозиций ситуативной зависимости на разных уровнях и контекстуальных горизонтах: транснациональном уровне мировых систем (У.Ханнерц, И.Валлерштайн), в рамках наций-государств с точки зрения “внутреннего колониализма” (М.Хечтер) или “структурного насилия” (ИХалтунг), межгрупповом уровне в контексте теории культурной границы (Ф.Барт) и внутригрупповом в рамках психологических теорий реактивной, символической и демонстративной этничности и стигматизированных идентичностей.

 

Продуктивной представляется разработка подхода к этничности вне “традиционных культурных типов” как культурной гибридности и как множественных лояльностей или этнического дрейфа. Этот подход позволяет рассматривать не человека в этничности (на отечественном научном жаргоне — “этнофора”, а этничность в человеке, что радикально приближает к более чувствительному и адекватному восприятию реальности и к более конструктивному воздействию на этничность в смысле общественного управления.

 

Иной точки зрения придерживалась советская этнологическая традиция. Основы теории этноса были заложены в 1920-х гг. С.М.Широкогоровым. Он рассматривал этнос как основную форму существования локальных групп человечества, а основными признаками его считал “единство происхождения, обычаев, языка и уклада жизни”. В 60-80-е гг. концепция Широкогорова была развита советскими этнографами. Наиболее последовательной ее марксистской интерпретацией стала теория Ю.В Бромлея. Он предлагал различать этникооы (этносы в узком значении слова) как совокупности людей, объединенных общим языком, культурой и самосознанием, и этносоциальные организмы, ЭСО (этносы в широком значении слова) как этносы, сопряженные с территориально-политическими общностями. Последние, по Бромлею, представляют собой самостоятельные макроединицы общественного развития. В зависимости от принадлежности к определенной общественно-экономической формации, этносоциальные организмы выступают в форме племени, народности (рабовладельческой или феодальной), нации (буржуазной или социалистической). Значительное место в теории Бромлея занимала детализированная классификация этнических процессов — изменений этноса, проинтерпретированная применительно к различным эпохам прогресса человечества.

 

В работах представителей другого теоретического направления А.С. Арутюнова и Н.Н.Чебоксарова этнос был рассмотрен в контексте теории коммуникации. Этносы представлялись как ареалы повышенной плотности информации. Особое внимание было обращено на межпоколенную трансляцию информации, обеспечивающую преемственность и стабильность этнической системы во времени. Стадиальные типы этнических общностей — племена, народности и нации рассматривались как три разных типа информационной плотности. Концепция Арутюнова и Чебоксарова стала наиболее продуктивным в инструментальном и прикладном отношении вариантом теории этноса. Как уже говорилось выше, последовательно немарксистский подход к феномену этноса отличает работы Л. Н. Гумилева:

 

По мнению П.В.Терешковича при всех различиях концепции этносы имеют ряд общих недостатков. Опора на понятия, объем которых сам по себе является предметом дискуссии (язык, культура, территория), делает построение теории и самого определения этноса крайне затрудненным. II.А.Бердяев выходит из этого затруднения, опираясь на индивидуальный уровень этничности — национальность. “Человек входит в человечество через национальную индивидуальность, как национальный человек, а не отвлеченный человек, как русский, француз, немец или англичанин. Человек не может перескочить через целую ступень бытия, от этого он обеднел бы и опустел бы. Национальный человек — больше, а не меньше, чем просто человек, в нем есть родовые черты человека вообще и есть черты индивидуально-национальные. Нация есть динамическая субстанция, а не переходящая историческая функция, она корнями своими врастает в таинственную глубину жизни. Национальность есть положительное обогащение бытия, и за нее должно бороться, как за ценность. Национальное единство глубже единства Классов, партий и всех других преходящих исторических образований в жизни народов. Уход из, национальной жизни, странничество -чисто русское явление, запечатленное русским национальным духом. Ни раса, ни территория, ни язык, ни религия не являются признаками, определяющими национальность, хотя все они играют ту или иную роль в ее определении. Национальность — сложное историческое образование, она формируется в результате кровного смешания рас и племен, многих перераспределений земель, с которыми она связывает свою судьбу, и духовно-культурного процесса, созидающею ее неповторимый духовный лик. И в результате всех исторических и психологических исследований остается неразложимый и неуловимый остаток, в котором и заключена вся тайна национальной индивидуальности. Национальность — таинственна, мистична, иррациональна, как и всякое индивидуальное бытие”.

 

Как видим, с точки зрения современной антропологии понятие этноса нуждается в десакрализации и требуют отхода от стратегий тотальности и клише массового сознания. На смену этнической идентичности приходит цивилизационная идентичность.