По определению американского политолога С.Хантингтона, сегодня и идеология, иэкономика перестают быть факторами, определяющими отношения между странами. "Важнейшие границы, разделяющие человечество, и преобладающие источники конфликтов будут определяться культурой. Наиболее значимые конфликты глобальной политики будут разворачиваться между нациями а группами, принадлежащими к разным цивилизациям. Столкновение цивилизаций станет доминирующим фактором мировой политики. Линий разлома между цивилизациями — это и есть линии будущих фронтов".

 

Хантингтон определяет цивилизацию как "культурную общность наивысшего ранга, как самый широкий уровень культурной идентичности людей". Цивилизации характе-ризуются им наличием общих черт объективного порядка, таких как язык, история, религия, обычаи, институты, а также субъективной самоидентификацией людей. Цивилизация, по мнению автора, может охватывать большую массу людей — например, Китай. Но она может быть и весьма малочисленной. Она может включать в себя несколько наций -государств, как в случае с западной, латиноамериканской или арабской цивилизациями, либо одно-единственное — как в случае с Японией. На Западе принято считать, что нации-государства — главные действующие лица на международной арене. Но, как пишет автор, они выступаю в этой роли лишь несколько столетий. Большая часть человеческой истории -это история цивилизаций. В своей классификации С.Хан-тингтон выделяет помимо западной (европейской и североамериканской) еще семь: конфуцианская, японская, исламская, индуистская, православно-славянская, латиноамериканская и, возможно, африканская. Вместе с тем, он говорит и о тюркской цивилизации. “Самый яркий и типичный пример расколотой изнутри страны — Турция. Турецкое руководство конца XX в. сохраняет верность традиции Атапорка и причисляет свою страну к современным, секуляризованным нациям-государствам западного типа. Оно сделало Турцию союзником Запада но НАТО и во время войны в Персидском заливе, оно добивается принятия страны в Европейское Сообщество. В то же самое время отдельные элементы турецкого общества поддерживают возрождение исламских традиций и утверждают, что в своей основе Турция — это ближневосточное мусульманское государство. Мало того, тогда как политическая элита Турции считает свою страну западным обществом, политическая элита Запада этого не признает. Турцию ие принимают в ЕС, и подлинная причина этого, по словам президента Озала, “в том, что мы -мусульмане, а они — христиане, но они это не говорят открыто”. Куда податься Турции, которая отвергла Мекку и сама отвергнута Брюсселем? Не исключено, что ответ гласит: “ Ташкент”. Крах СССР открывает перед Турцией уникальную возможность стать лидером возрождающейся тюркской цивилизации, охватывающей семь стран на пространстве от берегов Греции до Китая. Поощряемся Западом, Турция прилагает все усилия, чтобы выстроить для себя эту новую идентичность”.

 

Облик будущего мира будет в значительной степени формироваться именно в ходе взаимодействия этих крупных цивилизаций. Идентичность на уровне цивилизаций, по его мнению, будет становиться наиболее важной.

 

Главным фактором, определяющим цивилизационную идентичность, по убеждению С. Хантингтона, является религия. “Цивилизации несхожи по своей истории, языку, культуре, традициям и, что самое важное, — религии”. Люди разных цивилизаций по-разному смотрят на отношения между богом И человеком, индивидом и группой, гражданином и государством, родителями и детьми, мужем и женой, имеют разные представления о соотносительной значимости прав и обязанностей, свободы и принуждения, равенства и иерархии. Эти различия складываются столетиями. Они не исчезнут в обозримом будущем. Они более фундаментальны, чем различия между политическими идеологиями и политическими режимами.

 

Конец идеологизированных государств в Восточной Европе и на территории бывшего СССР позволил выдвинуться на передний план традиционным формам этнической идентичности и противоречий. Различия в культуре и религии порождают разногласия по широкому кругу политических вопросов, будь то права человека или эмиграция, коммерция или экология. Географическая близость стимулирует взаимные территориальные претензии (пример Боснии). Но что наиболее важно — это то, что попытки Запада распространить свои ценности — демократию и либерализм — как общечеловеческие, сохранить военное превосходство и утвердить свои экономические интересы наталкиваются на сопротивление других цивилизаций. Правительствам и политическим группировкам все реже удается мобилизовать население и сформировать коалиции на базе идеологий, они все чаще пытаются добиться поддержки, апеллируя к общности религии и цивилизации.

 

Таким образом, конфликт цивилизаций разворачивается на двух уровнях. На микроуровне — группы, обитающие вдоль линии разлома между цивилизациями, ведут борьбу за земли и власть друг над другом. На макроуровне — страны, относящиеся к разным цивилизациям, соперничают из-за влияния в военной и экономической сфере, борются за контроль над международными организациями и третьими странами, стараясь утвердить собственные политические и религиозные ценности,

 

Главная “линия разлома” между цивилизациями в мире после исчезновения “железного занавеса”, по мнению Хантингтона, это разделение на западное христианство, с одной стороны, и православие и ислам с другой. И возможно, пишет автор, что “наиболее важной разделительной линией в Европе является восточная граница западного христианства”. Она пролегает вдоль нынешних границ между Россией и Финляндией, между прибалтийскими странами и Россией, рассекает Белоруссию и Украину, сворачивает западнее, отделяя Трансильванию от остальной части Румынии, а затем, проходя по Югославии, почти в точности совпадает с линией, ныне отделяющей Хорватию и Словению от остальной Югославии. На Балканах эта линия совпадает с исторической границей между Габсбургской и Османской империями. Сейчас “бархатный занавес” культуры, пишет политолог, сменил “железный занавес” идеологии в качестве главной демаркационной линии в Европе.

 

Важной мыслью С.Хантингтона является то, что мир, где происходит столкновение цивилизаций, — это неизбежно мир с двойной моралью: одна используется по отношению к “братским странам” (т. е. принадлежащим к той же цивилизации), а другая — по отношению ко всем остальным. Типичный пример поведение США и западного мира после террактов 11 сентября 2001 г. Возможности Запада создать во всем мире “универсальную цивилизацию” со своими ценностями и своим диктатом в экономике и политике многими трезво мыслящими авторами оцениваются сегодня отрицательно. Тезис об универсальной цивилизации — это западная идея. Она находится в прямом противоречии с партикуляризмом большинства азиатских культур, с их упором на различия, отделяющие одних людей от других. Не существует и качественно определенного “мирового сообщества”. Само выражение “мировое сообщество” превратилось сейчас в эвфемизм. Оно призвано придать общемировую легитимность действиям, отражающим интересы США и западных стран. При посредничестве МВФ и других международных экономических организаций Запад реализует свои экономические интересы и навязывает другим странам экономическую политику по собственному усмотрению. Запад доминирует и в Совете безопасности ООН. Поэтому его решения обеспечивают Западу законные основания для использования силы от имени ООН с тем, например, чтобы изгнать Ирак из Кувейта и уничтожить сложные виды его вооружения и т.д.

 

Реакция остального мира на западный диктат может, по мнению Орловой, принимать одну из трех форм или их сочетание:

 

Во-первых, и это самый крайний вариант, незападные страны могут последовать примеру Северной Корей или Бирмы и взять курс на изоляцию — “оградить свои страны от западного проникновения и разложения” и, в сущности, устраниться от участия в жизни мирового сообщества, где доминирует Запад. Но за такую политику приходится платить слишком высокую цену, и лишь немногие страны приняли ее в полном объеме.

 

Вторая возможность — попробовать примкнуть к Западу и принять его ценности и институты. На языке теории международных отношений это называется “вскочить на подножку поезда”. Этот вариант активно поддерживается многими российскими политологами, в прессе и среди нынешнего руководства страны.

 

 Третья возможность — попытаться создать противовес Западу, развивая экономическую и военную мощь и сотрудничая с другими незападными странами против Запада. Одновременно можно сохранять исконные национальные ценности и институты — иными словами, модернизироваться, но не вестернизироваться.

 

Ныне Казахстан, как и Россия, как и все страны СНГ, стоит перед выбором из этих трех вариантов.

 

Если в свете цивилизационного контекста вернуться к теории этноса, то современных исследователей более привлекает этничность как индивидуальный фактор. Следовательно, ныне ценятся не расхожие мнения о том или ином этносе и не его политический имидж, поскольку последний может быть создан искусственно, а как раз деконструкция того, что имеется; спокойный разговор о прошлом и настоящем; личностный взгляд этнического индивида на ментальные конструкции, синтезирующие представления об этносе.

 

Полемизируя с Хантингтоном, можно сказать, что цивилизация ныне не геополитическое, а личностное понятие и, поэтому линии разлома могут проходить не только вдоль государственных границ, но и в душе каждого индивида. Как мы имели возможность убедиться, нация — психосоциальная категория. Кроме того, фактор времени и технической оснащенности, разделивший народы на передовые и отсталые, приводит к тому, что по терминологии Тойнби, внутри “задержанных” этносов в свою очередь выделяются группы модернистов и традиционалистов. И если на макроцивилизационном уровне речь идет о защите государственной целостности, то в нашем случае, о противостоянии личности и толпы, гуманитарного образования и стадного национализма. Здесь мы имеем то самое “восстание масс”, о котором писал Ортега-и-Гассет. К сожалению, мы не можем разделить его оптимизма по поводу “творческой элиты”, призванной, по мысли философа, поправить положение. Массы ее попросту выдавливают из своей среды. Внутри “задержанных” этносов идут децивилизационные процессы. Поэтому, увы, произойдет не “столкновение цивилизаций”, а вечное противостояние варварства и культуры. Демократия добилась чего хотела: она снивелировала всех под маркой общества потребления и будет пожрана всемирным стадом алчущих этносов. И тогда наступит новое варварство и новое средневековье. Всем “задержанным” придется пройти горький путь старушки Европы и только тогда они Сравняются между собой.