Пусть играют рыбки
Ему лет одиннадцать. Черноглазый, крутолобый, с веснушками на светлом лице, этот мальчик не выходит у меня из головы. Я с радостью думаю, что из него вырастет очень хороший человек, трудолюбивый, добрый, вежливый, щедрый душой.
Знакомство наше состоялось при необычных обстоятельствах. В "виллисе" нас было трое. Мы выехали из районного центра, спешили в колхоз. Вечерело. Стояла ранняя весна. Земля разбухла от талой воды. Вдоль дороги, причудливо извиваясь, тянулось множество промоин. В них нехотя струилась стылая весенняя вода. Все колдобины, вымоины вокруг тоже были наполнены талой водой. Поверхность ее дрожала, морщилась от холодного, пронизывающего ветра. Степной курай, жалкий и оголенный после долгой, суровой зимы, зябко ежился, поник на ветру.
Наш «виллис» надрывается, рычит, бросается из стороны в сторону, вязнет в тяжелой, цепкой глине. Вскоре мы заехали в колдобину, колеса быстро-быстро закрутились на одном месте, яростно швыряясь ошметками грязи. Что же делать? Вокруг ни деревца, ни кустика, а вытащить из этого месива машину нам не под силу. Шофер вышел из машины, посмотрел на колеса и хмуро сказал:
— Если кто-нибудь нас не вытащит Отсюда, придется ночевать в этой яме, братцы...
Мы приуныли, умолкли, задумались. И вдруг услышали скрип телеги. Прислушались. Скрип утих, словно кто-то поддразнивал нас, играл в прятки. Но через мгновение донесся звонкий мальчишечий голосок:
— Что? Машина застряла?
— Да вот, видишь, в лужу сели,— буркнул шофер.
— Сейчас приду на помощь.
Снова заскрипела телега. И в сумерках мы еле различили, как к машине, раскачиваясь, приближалась пара огромных волов.
— Вот повезло — воскликнул шофер и пошел навстречу.
Погонщиком быков оказался звонкоголосый мальчик.
— Как же вы не заметили? В этом месте машины всегда объезжают. Иначе непременно застрянешь. Здесь до самого лета лужа не высыхает,— говорил мальчик, стоя на телеге. Рассуждал он будто взрослый.
— Откуда я мог знать?! Темно... Не видать ничего. Думал, небольшая колдобина, а оказалось целое болото,— виновато улыбаясь, сказал шофер.
— Ну, я так и думал,— опять по-взрослому заметил мальчик.— Сейчас быки мои мигом вытащат вас.
Он ловко распряг быков, продел в кольцо ярма толстую веревку и вежливо сказал шоферу:
— Привяжите покрепче конец аркана к переду машины.
Потом мальчик негромко свистнул, замахнулся кнутом, и огромные рыжие быки напряглись, дернули разок и вытащили «виллис» на дорогу.
— Вы теперь держитесь по обочине. А то дорога здесь сильно размыта,— посоветовал мальчик.
Мы помогли ему запрячь быков. Рассудительный, деловитый ребенок несказанно обрадовал нас. «Интересно, куда это он ночью едет?»— подумал я.
— К отцу еду,— словно угадав мой вопрос, сказал мальчик.— Он здесь, в лесу, дровишки готовит. Сказал, чтобы вечером к нему приехал.
— А тебе не страшно? Ведь темно уже. Ночь скоро...
— А кого мне бояться? Волков, что ли? Так у меня же топор есть,— просто сказал он, взбираясь на телегу.
Маленький погонщик свернул с дороги, крикнул нам:
— До свидания!— и исчез в сумерках.
— Какой молодец этот мальчуган!— сказал я, глядя ему вслед...
Второй раз я встретился с ним возле его дома. Днем, после обеда, потеплело, от земли поднимался, клубился пар. Земля начала по-весеннему наряжаться. В степи только-только пробивалась робкая трава, вдали голубел горизонт. С юга прилетели скворцы, они шумно носились вокруг, то забираясь ввысь, то кидаясь вниз, со свистом рассекая воздух. Видать, соскучились по родным краям и по-птичьему радовались весне. Интересное занятие — наблюдать, как веселятся птицы.
На улицах, возле домов все еще лежит снег. Он осел, потемнел, стал рыхлым, вокруг него растекаются грязные лужи. Он уже совсем обессилел, одряхлел, снег, кажется, исходил слезами. Я сидел на лавочке, отдыхал и вдруг увидел, как напротив меня, перед окном дома, какой-то мальчик ставил изгородь. Я его сразу узнал. На нем был лыжный костюм. Маленьким топориком он ловко вбивал гвозди — прикреплял свежевыстру-ганные планки. Я не стал ему мешать, издали наблюдал за ним, любуясь, как он увлеченно работал. Когда он прибивал последнюю планку, я подошел к нему, поздоровался.
—Здравствуйте!— узнав меня, весело сказал мальчик.— Как вы доехали? Больше не застревали?
— Нет... Добрались благополучно... Ну, а ты когда взялся за это дело?
— Сегодня начал. Планки заготовил отец, а я теперь их прибиваю. Знаете, мы хотим перед домом посадить деревья.— Он начал мне рассказывать, сколько деревьев будет в их палисаднике, когда отец привезет саженцы.— У нас в ауле много коз. Эти черти все ветки обломают.
— Но теперь им к твоим саженцам уже не подступиться. Не дотянуться через ограду,— сказал я.
Мальчик чуть-чуть улыбнулся. На круглом его лице появилось гордое выражение.
— Мой отец — мастер по дереву. Если бы вы видели, какие вещи он делает... О-го! Большую арбу, которую вы видели, тоже он делал.
Он посмотрел на меня, как на своего давнишнего знакомого, и неожиданно спросил:
— А я могу стать таким мастером, как мой отец, а?
— Конечно!— уверенно ответил я.
Он вспыхнул от радости. Я понял, как страстно хочет, мечтает мальчик стать таким же, как его отец.
На другой день мы с ним отправились на речку. С удочками за спиной мы долго шли вдоль речки, нашли укромное местечко. Было тепло, безветренно. У самой воды густо рос тальник, здесь вода была глубокой, прозрачной.
— Ты давай лови здесь, а я пойду немного дальше,— сказал я своему юному другу.
— Нет, вы оставайтесь тут. Здесь очень хорошее место. А я встану подальше...
Сказав это, он сразу же побежал по-над берегом.
— Здесь рыбы видимо-невидимо. Мигом целый мешочек наловим!— крикнул он мне на ходу.
— Конечно, конечно,— ответил я.
Я насадил на крючок большого красного червяка, закинул удочку, и мой поплавок тут же резко ушел вглубь. Я рванул леску, и над водой сверкнул, забился, затрепетал большой, серебристый чебак. Он описал полукруг в воздухе и тяжело шлепнулся о землю под кустом.
Чебаки лезли на мой крючок один за другим. Я взял жерлицу, насадил на крючок небольшого чебака и опустил его в воду. Жерлицу укрепил за тальник. Неужели не попадется хищная щука? Тут я оглянулся и увидел, как недалеко от меня, из-за кустов, мальчик внимательно разглядывал что-то в воде. Интересно, что он такое там увидел?
Я мельком взглянул на свой поплавок, на жерлицу и, осторожно ступая, подошел к нему.
— Что ты здесь увидел?— спрашиваю я шепотом.
— Смотрите, смотрите, агайі Вот здорово, а?!— сказал он, глазами показывая на воду.
Я высунул голову из-за куста, посмотрел вниз. В тихой заводи безмятежно играли рыбки. Они сновали взад-вперед, кружились стайками, неожиданно выскакивали на поверхность, изгибаясь в воздухе, кувыркались, круто уходили вглубь. Потом, вытаращив круглые, бесцветные глазки, яростно налетали на былинку, на травинку, щипали ее за самый краешек стебелька и резво мчались прочь. Было видно, как трепетали их плавники, как сверкала, переливаясь, серебряная чешуя.
— Видите, какое у них веселье? Я тихонько подкрался, чтобы не испугать их,— шептал мне мальчик. Помолчав немного, он добавил:— Пусть играют рыбки. Не буду им мешать. Пойду половлю на другом месте.
День оказался удачным. Мы вернулись с богатым уловом. А я все время думал о словах мальчика. Разве они не говорят о честной, доброй, чистой душе моего юного друга? Он очень хорошо сказал: «Пусть играют рыбки...».