… К сожалению, почти нельзя сомневаться в том, что русский офицер сегодняшнего дня близко напоминает своих предшественников. Этот вопрос достаточно подробно разбирался Скайлером в его замечательном труде о Туркестане и нужно опасаться, что в отношении недобросовестности, взяточничества, коррупции и дурного управления положение с того времени изменилось очень немного.

 

К р а у с с, с. 136.

 

На территории всех азиатских владений России ее политика является политикой агрессивного империализма. Управление целиком вверено военным чиновникам, и денежные средства областей полностью предназначаются на организацию военных округов, которые должны быть максимально сильными. Для поощрения развития торговли сделано мало или не сделано ничего. Основной пункт, который имеется ввиду, заключается в том, чтобы все время расширять владения царя, не обращая внимания на внутренние интересы страны или потребности ее населения. Короче говоря, ее стремление к экспансии является стремлением к ассимилированию, и не было сделано ни одной попытки к тому, чтобы содействовать благосостоянию народностей, время от времени добавляемых к населению империй. Лорд Керзон заявлял: русская система может рассматриваться, как система управления, но она не может быть названа системой, ведущей к преуспеянию и цивилизации. В ней отсутствует моральный принцип, и она не оказывает внимания вещам более высоким, чем военные укрепления и грунтовые дороги, железнодорожные пути и телеграфное сообщение.

 

Краус с, с. 141.

 

… Полковник Пржевальский рассказывает разные сказки об управлении Кульджей, но вот что пишет о Куль-дже г-н Де-Уйфайви: „… После гражданской войны, в течение нескольких лет опустошавшей страну, долина Или представляет собой печальное зрелище. Путешественник проезжает мимо дюжин городов в развалинах; поля заросли сорной травой; многочисленные каналы пересохли и даже прекрасной карагачевой роще, насаженной китайцами между Борохудзиром и Ак-кентом на протяжении 30 миль, угрожает гибель из-за недостатка воды, если в ближайшее время не будут приняты соответствующие меры. Прежде население края составляло более 2 миллионов, теперь же здесь едва насчитывается 130 тысяч. Цветущие города, такие, как Новая Кульджа или Или (300 тыс. жителей), Базендай (100 тыс.) и Чимпансай (50 тыс.) исчезли; от них остались лишь развалины. Многочисленные промышленные предприятия, имевшиеся в этом крае, были сожжены, а трудолюбивое население перебито без различия пола и возраста".

 

Таково, свидетельство путешественника, бывшего в Кульджинском крае в течение последнего года. Его сообщение полностью подтверждается тем, что видел мистер Скайлер шесть лет спустя. Русские не сделали буквально ничего полезного для Кульджи и ее населения в течении тех семи с половиной лет, что они были здесь… Если бы нам нужно было судить о заслугах Китая и России, как системах управления, было бы неправильно для получения ответа сравнение состояния Кульджи в 1860 г. с положением ее теперь, в 1879 г., после того, как она имела мнимое благо в виде семилетнего управления русскими чиновниками. В 1860 г. здесь были каналы и дороги, леса, возвышающиеся с одной стороны, и плодоносные поля растилающиеся с другой, спокойствие и порядок, бойкая торговля и преуспевающее население. В 1879 г. все это исчезло или сделалось безполезным, исключая дорог, которые, подобно дорогам Рима, не подвергались разрушению. Край стал спокойным, но это спокойствие только результат военного деспотизма. Под властью Китая Кульджа насчитывала 2 миллиона жителей, а при русском управлении ее население не возросло по сравнению с тем небольшим количеством, до которого оно было доведено в результате магометанского насилия. Китай показал себя в качестве заботливого и рассудительного правителя, Россия же в этом отношении может быть сравнена с правителем беззаботным и непредусмотрительным.

 

Б у л ь ж е р. т. 1, с. 22—24.

 

… Во всяком случае, эта система управления Туркестаном— насквозь прогнившая система… Некоторые путешественники заявляли, что здесь среди русского офицерства и чиновничества наблюдается распущенность нравов, сильно понижающая основательность их претензии на то, что они — представители цивилизованной нации… Имеется большое количество свидетельств другого порядка, подтверждающих, что русский, ищущий службу в Средней Азии, делает это в состоянии отчаяния и никогда не стремится высказывать какие-либо цели, возвышающиеся над целями авантюриста. Он покидает удовольствия и роскошь Москвы или столицы, чтобы обрести по ту сторону степей убежище, искать которое его вынуждают безрассудство или преступление в Европе.

 

Подобными людьми управляется обширное владение России в Средней Азии. И как же можно ожидать, чтобы такая власть была почитаема или уважаема степенными и почтенными мусульманами Коканда и Самарканда? В заурядном русском человеке нет ничего, чтобы могло внушить к нему симпатию или уважение. Некоторые утверждают, что при известных условиях он — живой и веселый товарищ. Но если бы он был, как уверяет проф. Григорьев, современным представителем всепобеждав-ших римлян, необходимо было бы признать, что он утратил те личные характерные признаки, которые отличали соотечественников цезаря. На более обычный взгляд, русский человек не имеет той привлекательной или поразительной внешности, которая явно усматривается в нем его панегиристами и компатриотами. Некоторые даже утверждают, что он — всего-навсего татарин, одной и той же расы с теми, которых он, с помощью западной науки, поработил и которые могут, однако, в будущем отогнать московита при помощи тех же самых средств, которыми пользовался он сам, обратно к стенам Москвы и к берегам Черного моря.

 

Бульжер, т. 1, с. 63—65.

 

Русские генералы были… слепы и почти в течение столетия продолжали ошибочную политику поддержки потомственных ханов, не обладавших и тенью влияния или авторитета среди своего народа и живших главным образом в русских укреплениях. Хотя киргизы были теперь русскими подданными, степь была более беспокойной и опасной, нежели прежде, и зачастую русские были вынуждены поддерживать своих „протеже" и силой оружия смирять их непокорных подданных, в то время как торговля с мирными странами Средней Азии весьма сильно затруднилась.

 

В 1824 г. власть ханов была уничтожена, и вся страна разделена на три области, управляемые регентами-султа-нами. Однако это разделение было проведено непродуманно, родовые различия и земельные права не были приняты во внимание, и трудности ситуации попрежнему остались не устраненными. Киргизы питали больше уважения к своей аристократии и народные массы или „черная кость" видели своих вождей в „белой кости" или в потомках ханов и правящих фамилий. Эти люди стояли за свои роды или семьи, защищая честь и безопасность их членов. Почитая одовременно с этим храбрость, набеги и смелость и любя свою независимость, киргизы всегда были готовы последовать за знаменем любого „батыря" или героя, вроде Сарыма, Арунгази или Кенисары, который мог появиться в степи. Регенты-султаны либо были простой креатурой России, совершенно лишенной влияния, либо же сами были склонны время от времени учинять мятежи, и ни они, ни ежегодные военные экспедиции из Оренбурга не могли добиться успеха в установлении порядка в степи.

 

Устройство русских фортов и размещение гарнизонов в стратегически господствующих местностях степи, проведенные ген. губернатором Обручевым в 1845 г., а также последующее продвижение русских на Сыр-Дарье, улучшили положение вещей...

 

С к а й л е р.