Главная   »   Новые ветры. Виктор Бадиков   »   «МЕНЯ СВОЕЙ СЕСТРОЮ НАЗОВИ»


 «МЕНЯ СВОЕЙ СЕСТРОЮ НАЗОВИ»

 

 

Памяти Инны Потахиной
 
 
 
Из дневника
13 августа 2001
 
С 9-го на 10-е, более точно теперь не установить, умерла в тяжелых муках Инна Потахина. Она болела уже с самого своего 60-летия (январь 1998), постепенно теряя силы (уже 2-3 месяца не вставала), но не обращалась принципиально к врачам. Окрркила себя кошками, которые, якобы, «лечат», но держалась, конечно, только за счет своего сильного духа: сочиняла стихи, составила новый свой сборник, который взялся издать Р. Сейсенбаев. К ней, как обычно, ходило много людей — кто с чем, со своей «гуманитарной помощью», как она говорила. Продолжала курить и понемногу выпивать.
 
Я был у нее 9 января в первой половине дня, где-то часов в 11-ть. Принес денег, бутылку «Агдама». Немного выпили. Говорили о судьбах русскоязычных казахов (О. Сулейменов, М. М. Ауэзов). Инна, как всегда, вспоминала о фактах, которых я не знал..
 
Вдруг она сказала, что ей нехорошо, и я ушел. Одни глаза остались от прежней красавицы Потахиной, ясный поэтический ум и душа. Но глаза устремлялись уже в какую-то запредельность — пронзали, и было в них много боли...
 
Это была поэтесса уникального, какого-то мандельштамовского по своей сути таланта, у которой и слово и мысль жили своей отдельной жизнью, то, сливаясь, то расходясь...
 
14 августа 2001
 
Вчера похоронили Инну — вернее худенькую мумию с большой круглой головой, настолько искусственно, грубо «загримированной», что едва ли можно было в ней узнать нашу Инку.
 
Гражданская панихида была у здания «Казправды». Говорили: Б. Преображенский (ТЮЗ), Р. Петров, В. Антонов, Д. Накипов и др. Был Рубен Андриасян, подошел Бахыт Каирбеков, приехавший из Астаны по делам, Кайрат Бакбергенов, но почти никого из официальных лиц из СП.
 
На кладбище, слава Богу, на центральном, перед погребением еще говорили и читали ее стихи — я, Адольф и др.
 
Инна настолько полно, органично вошла в нашу жизнь, что еще не скоро начнет по-настоящему саднить эта утрата. Даже когда месяцами не встречались с ней, подсознательно, животом чувствовали ее наличие, ее пребывание в этом мире...
 
Из некролога для «Книголюба» (23 августа 2001)
 
Безмерную утрату понесла русская литература Казахстана… Ушла из жизни Инна Потахина (Филимонова) — поэт Божьей милостью, самобытный журналист и прозаик, театральный сценарист и режиссер, человек большого сердца, передовых гражданских убеждений.
 
Поэтические книги ее — «Новые стихи», «Лыжная прогулка», «Скрипичный ключ», «Антракт» — стали безусловным литературным фактом русской поэзии XX века. О них еще вспомнят и заново прочтут, когда Россия, наконец, воздаст должное своим бескорыстным блудным детям, рассеянным по всему миру, и поставит памятник неизвестному русскому поэту, как предлагал однажды журнал «Литературное обозрение».
 
Пока же склоним низко головы перед памятью и подвигом поэта. Несмотря на страдания, Инна до самого конца жила, работала, из последних сил противостояла небытию. Она вдохновенно писала стихи и вдохновляла на творчество других, сдала в печать новую, может быть, самую сокровенную свою книгу стихов «Колокольчик». Это ее горькое и в то же время светлое прощание с миром.
 
Да продлит эта книга ее поэтическую жизнь и судьбу.
 
7 января 2003
 
Для «книголюба»
 
После ухода из жизни Инны Потахиной изменились, согласно Ахматовой, ее портреты. Теперь она кажется как бы полузнакомой (уже не просто Инка). Но изменились и улицы Алматы, которые автоматически вели к местам ее безбытного квартирования, ноги еще по привычке готовы свернуть, например, с Горького вниз по Тулебаева. Но, пожалуй, самое главное — изменились ее стихи.
 
Открыл посмертный сборник «Колокольчик», который она сама не просто тщательно, а любовно составляла и дописывала, — и всей кожей почувствовал, что это стихи большого, изысканного и трагичного поэта. Стихи прощания. Не жалостные, а горько-ироничные, потому что после «всех обольщений прежних дней» — любовных, дружеских и литературных — самой прекрасной оказалась радость бытия и памяти. «Прощание с миром», — так писал Ю. Олеша, — светлое, потому что: «Да здравствует мир без меня!». А у Инны по-своему: «Прощай, спасибо за совет. / В углу затеплилась лампада. / Меня уже в природе нет, / А я сижу — и солнцу рада».
 
Это выношенная и героическая радость — радость самопреодоления и тоже родство со всем миром: «Но если есть родство на этом свете, / Меня своей сестрою назови». Это — ко мне, к вам, к «городу и миру».
 
И, наконец, ее завет с опорой на ахматовскую строчку
«А я предупреждаю вас..»:
Но я предупреждаю вас:
Коль обо мне пойдет рассказ,
Остановите бредни:
Жила, как птица на снегу,
Но жить я больше не могу
И в этот раз, последний...
 
Могу только честно свидетельствовать трагическую истинность этих строк — особенно в нынешнее Рождество 2003 года, когда нашей Инне исполнилось бы 65 лет.
 
Смотрю на любительскую фотографию 1977 года, сделанную во дворе КазПИ после встречи со студентами филфака: еще лежит снег, но уже март, все еще было впереди, все еще казалось только началом жизни и литературы. Но Инна уже вступала в возраст бессмертия. Какие тут могут быть «бредни» ?..
 
2001-2003