ЗАПИСЬ БЕСЕДЫ С ЗАСЛУЖЕННЫМ ДЕЯТЕЛЕМ ИСКУССТВ КазССР ХУДОЖНИКОМ А. КАСТЕЕВЫМ О ХОДЕ РАБОТЫ НАД ПОРТРЕТОМ АМАНГЕЛЬДЫ
г. Алма-Ата
21 мая 1944 г.
Недавно Президиум Верховного Совета Казахской ССР наградил Почетной грамотой заслуженного деятеля искусств КазССР художника А. Кастеева за воссоздание образа выдающегося сына казахского народа, руководителя восстания 1916 года, смелого борца за Советскую власть в Казахстане — Амангельды Иманова.
Вот что рассказывает о своей работе тов. Кастеев:
— Над воссозданием образа Амангельды я работал без малого 6 лет. Когда впервые в 1937 году мне предложили участвовать в конкурсе на создание портрета Амангельды, я отказался. Мне казалось недопустимым выдумывать образ человека, друзья и близкие которого еще живы. Они знали и любили его, в своей памяти они сохранили его облик, его живой взгляд, его повадки, звуки его голоса. Но ни одной фотографии Амангельды не сохранилось. Что же скажут его друзья о моей работе?
Тем не менее мысль об Амангельды не покидала меня. Когда в 1940 году по случаю двадцатилетия Советской власти в Казахстане в Алма-Ате готовилась художественная выставка, я решил выступить на ней с картиной, посвященной Амангельды. Но раньше, чем приступить к работе, нужно было тщательно изучить все относящееся к Амангельды — к его жизни, борьбе, деятельности, а для этого я должен был посетить его родные места, поговорить со знавшими его людьми. Я выехал в Тургайские степи — на родину батыра.
В Тургае — маленьком городке на холме, полуопоясан-ном рекой, все говорило об Амангельды. Здесь, на этой площади выступал он перед своими сарбазами, вот в этом доме, за углом, он жил, по этому бревенчатому мосту в ранний предутренний час промчался его отряд на штурм города, в то время как другие повстанцы вброд переправлялись через реку. Я ходил, расспрашивал и делал зарисовки — десятки зарисовок, набросков, этюдов.
Я просил людей, знавших Амангельды, описать его внешность, манеру держаться, его одежду— словом, рассказать все, что они помнят о нем. Первые беседы вызвали массу сомнений. Одни говорили, что он был высокий, другие утверждали, что он приземист, третьи -— что Амангельды был строен и сухощав, в то время, как четвертый. клялся что он был полный и сутуловатый. Каждый говорил свое, яростно спорил, и не было ни малейшей возможности установить, кто же говорит правду. Признаться, я даже приуныл, но один товарищ выручил меня.
— Здесь,— сказал он,— нет людей, близко и хорошо знавших Амангельды, все они видели его лишь мельком, да к тому же еще 20 лет назад. Ты поезжай в аул Амангельды, там живут его родичи и соратники — люди, с детства знавшие его. Они-то и расскажут тебе правду о нем. Я послушался этого совета и поехал за 200 километров от Тургая в Батпаккару. Здесь я и нашел людей, оказавших мне неоценимую помощь.
К рассказам я подходил с большой осторожностью. Сперва я расспрашивал людей поодиночке и тут же с их слов делал быстрые наброски. Потом я собирал их вместе и снова задавал те же вопросы, слушал их споры между собой, проверял, взвешивал сказанное, показывал сделанные зарисовки.
Лучше всех Амангельды помнили его тысячники — старики-колхозники Альджан Карабаев и братья Ибрай и Серикбай Атамбековы, особенно Альджан,—человек удивительно острой наблюдательности, запечатлевший в своей памяти мельчайшие детали образа и внешности Амангельды. Его описание всегда было самым точным, подтверждающимся другими.
Расспрашивал я людей с пристрастием, подробно, в отдельности о каждой черте лица Амангельды. И вот оказалось, что лоб у Амангельды был таким же, как у его брата, вскоре умершего,— на этом сошлись все. Вслед за тем нашелся человек, брови и надбровные дуги которого были такие же, как у Амангельды. Затем удалось установить форму его носа и губ; потом — бороды, у одного колхозника оказалась такая же гордая посадка головы. И вот так, шаг за шагом, постепенно стал вырисовываться поистине мозаичный, но подлинный образ Амангельды. Каждую новую черту я заносил на бумагу, без конца исправляя и дополняя рисунок, пока, по свидетельству большинства, не достиг действительного сходства.
И пришел день, когда, посмотрев на портрет, старый Альджан — самый суровый из моих критиков — сказал:
— Да, это — Амангельды,— и другие родичи и соратники батыра согласились с ним.
Так родился мой первый портрет Амангельды, изображенного стоя, с арапником в руке, выставленный мной в 1940 году. В 1941 году я дал жанровый портрет Амангельды: на коне, во главе своего отряда, в 1942 году — большой портрет, на котором Амангельды изображен по пояс.
Одновременно я продолжал вести своего рода лабораторную работу, создавая все новые и новые варианты его образа, уточняя и дополняя его. Написаны мной за тот же период и большие полотна, сложные композиции, отображающие наиболее крупные сражения, выигранные Амангельды — бой под Ак-Мурзой, Догальский бой и другие.
И тем не менее, полной удовлетворенности я не испытывал. Какой-то внутренний голос мне твердил, что подлинный портрет Амангельды мной еще не создан, что он еще впереди.
Осенью 1943 года, в связи с подготовкой к 25-летней годовщине со дня гибели Амангельды, я снова посетил его родину. На этот раз выехала и правительственная комиссия, которая должна была утвердить окончательный вариант изображения Амангельды, проверить на месте у знавших его людей, действительно ли соответствует оно образу Амангельды, в достаточной ли мере схвачено сходство.
Проверку организовали так: в комнату, где по стенам были развешаны все, написанные мной портреты Амангельды, поодиночке входили хорошо знавшие его люди. Каждый из них заполнял особую анкету, где отмечал все достоинства и недостатки, очень детально указывал, какой из портретов лучше всего отображает Амангельды.
Такая проверка внесла ряд ценных коррективов. Так было установлено, что Амангельды был более худощав, что он носил прямые усы, что несколько иной была борода и т. п. Ряд замечаний был сделан и в отношении костюма. На основе всех этих указаний, тщательно проверенных путем перекрестных опросов, я создал исправленный портрет — анфас и в профиль.
Вернувшись в Алма-Ату, я на основе этого официально принятого портрета, написал еще три портрета Амангельды—во весь рост, в 3/4 и в профиль. Думается, что они-то и являются самыми удачными. Закончил я их в начале марта 1944 года.
Теперь, на основе моих портретов, художники создают новые произведения, посвященные Амангельды. С ними они выступят на конкурсе на лучшее художественное изображение великого сына казахского народа. На этот конкурс представлю работы и я, ибо образ Амангельды увлек меня, и работу свою над ним я хочу продолжить.
«Казахстанская правда», 21 мая 1944 г.