Главная   »   Новые горизонты. Мухамеджан Каратаев   »   ЛИЧНОСТЬ. ТАЛАНТ ГРАНИ ТВОРЧЕСТВА. ХУДОЖНИК СОВРЕМЕННОСТИ


 ЛИЧНОСТЬ

ТАЛАНТ ГРАНИ ТВОРЧЕСТВА


ХУДОЖНИК СОВРЕМЕННОСТИ

На заре юности, в студенческую пору, у меня произошел разговор с моим добрым другом и наставником, заведующим кафедрой русской литературы педагогического института Михаилом Павловичем Баталовым,— разговор этот запомнился мне навсегда.
 
— Скажи мне,— спросил Баталов,— что формирует большого художника слова?
 
— Каждого большого художника слова,— ответил я,— формирует эпоха, в которую он живет и творит.
 
— Правильный ответ,—заметил Баталов,— но чересчур уж общий и, следовательно, не полный, не все объясняющий.
 
И добавил, существенно дополняя меня:
 
— Эпоха, в сущности говоря, формирует тысячи слесарей, шахтеров, хлеборобов, педагогов, людей множества профессий и званий, но среди них редчайшего из редких художника слова, писателя, властителя дум. Значит, для формирования подлинного мастера слова нужно и еще что-то.
 
 Я молчал. Баталов сказал:
 
— Эпоха может сформировать художника слова только в том случае, если он от природы талантлив и если этот свой талант он не зароет в землю, а своим непрестанным, упорным творчески-высоким трудом разовьет, укрепит и отшлифует.
 
 Прошло более полувека, а формула, определяющая формирование подлинного художника слова,— могучее влияние эпохи, талант и подвижнический труд — остается для меня непреложной истиной.

 

 Мне посчастливилось лично знать всех зачинателей казахской советской письменной многожанровой литературы— С. Сейфуллина, Б. Майлина, И. Джансугурова, М. Ауэзова, С. Муканова, исследовать их жизнь и творчество, и все они были от природы щедро талантливы, феноменально трудолюбивы и испытали могучее воздействие и влияние ленинской эпохи, сыновьями которой являлись. К ним примыкают, как равные к равным, ныне здравствующие художники слова, освоившие творческий метод социалистического реализма Габит Мусрепов и Габиден Мустафин, одногодки и ровесники XX века. У всех старейшин казахской советской литературы есть одна особенность, отличающая их от писателей последующих поколений. Эти: первопроходцы своими глазами видели крушение старого мира, начало и становление нового мира. Им посчастливилось встретить и отобразить в своем творчестве первые проблески зари новой жизни, быть непосредственными участниками и одновременно зоркими наблюдателями преображения, возрождения родного Казахстана. Не случайно Габиден Мустафин одно из своих произведений назвал «Виденное своими глазами».
 
Выть непосредственным участником событий, пережить их, пронести через сердце, видеть, все в малейших деталях — это вернейший, безошибочный способ конкретного познания, осмысления, изучения, а затем и отображения этих событий. Это—вернейший ключ к созданию правдивых, достоверно-жизненных, глубоких по содержанию произведений. Без знания жизни- большой художник слова немыслим. Но знание жизни обретается не только через газеты, книги, произведения искусства, отображающие жизнь, но, в. первую очередь, и путем непосредственного участия в строительстве жизни, путем чтения открытой книги жизни. Знал ли маленький мальчик Габиден, что природа одарила его литературным талантом, что у него от природы зоркое внутреннее зрение, что он способен пережитое, увиденное, услышанное отобразить пером — образно, пластически, жизненно правдиво и убедительно? Вряд ли. Вернее всего, он даже и не подозревал в себе литературного дарования, способности мыслить образно.
 
Он родился 29 ноября 1902 года в заросшей караганником местности Сартобе, у подошвы горы Жауыр-Тау (ныне это. Тельмановский район Карагандинской области) в семье кочевника. Самым светлым впечатлением детства у него была быстрая, своенравная, степная река Нура.
 
От тысячеверстных просторов окрестных степей его малая родина отличалась лишь тем, что там стоял Спасский заводик, который невольно притягивал к себе глаза любознательного мальчика. Грамоте десятилетний Габидеп научился у аульного муллы. Но природный талант, о ко юром он еще и понятия не мел, звал его к знаниям. Он стал часто посещать доброго человека, заводского табельщика, который помог ему овладеть русским языком. Это было счастьем. Говорящий по-русски подросток— казах Габиден был принят сразу в четвертый класс русско-казахской школы Спасского завода. Учился он усердно, много читал, дружил с русскими пареньками, постигая многое из того, о чем раньше не слышал. Школу он окончил в числе лучших учеников, но, вернувшись в родной аул, понял, что он уже не может жить без книг.
 
В 1925 году он на свой риск и страх поехал в Кзыл-Орду, ставшую к тому времени столицей Советского Казахстана.
 
Он постучался на рабфак, ему мучительно хотелось учиться. Но его не приняли. Чтобы заработать на кусок хлеба, он поступил (пригодилась грамотность) на скромную должность регистратора в Верховный Суд республики. Сам того не подозревая, он стал читать великую мудрую книгу народной жизни, где что ни страница, то открытие. В его обязанность не входило изучение поступавших в Верховный Суд жалоб, прошений, заявлений, но он все их не только регистрировал, но жадно, с великим вниманием, с сердечным проникновением читал и запоминал.
 
Это была панорама народной жизни в родной степи, где выкорчевывались остатки патриархально-феодального байства и пробивались первые ростки социалистической нови.
 
Батраки разоблачали байскую эксплуататорскую политику. Аульчане-бедняки изгоняли из Советов пробравшихся туда мулл. Казахи-коммуиисты вскрывали случав продажи за калым четырнадцатилетних девочек из бедняцких семей. Вчерашние красноармейцы узнавали среди сотрудников Наробраза вчерашнего анненковца —карателя и выводили его на чистую воду. Баи убивали селькоров. В казахстанских степях кипела классовая борьба. Рука Габидена тянулась к перу. Как и сотни советских писателей, он начинал с рабкорства, писал в газету «Энбекши казах» заметки, корреспонденции, фельетоны, зарисовки-очерки. Нет, не все удавалось ему, как хотелось бы. Мешало бескультурье. Вспоминаются горестные, искренние стихи Алексея Суркова:
 
Мне хочется петь, но рука бескультурья
Зажала широкие крылья стиха.
 
Он много читал, упорный, неутомимый Габиден. Он общался с молодой казахской интеллигенцией. Он, не щадя первоначальных черновиков, робко и одновременно дерзко работал над первым рассказом «Сарсен и Бог каш». В 1927 году этот первенец мустафинской прозы появился в журнале «Ранние птицы». Нет, даже при явном неоспоримом таланте люди писателями с первой попытки не делаются. Потом, много позже, в своих воспоминаниях Габиден Мустафин самокритично признал этот рассказ несовершенным, слабым, подражательным. «Я в то время не понимал высокого смысла писательского труда,— писал Мустафин.— Все, что я видел и слышал, сразу же переносил на бумагу. До этого я мало учился, и все же проходившие в то время дискуссии толкали меня на дальнейшие поиски и учебу». Но, кроме литературных дискуссий, на поиски и учебу толкал Мустафина его живой, яркий, хотя еще и неокрепший талант. Он не зарыл свой талант в землю,— он работал упорно, терпеливо, самозабвенно. Чутье подсказывало Габидену, что разбуженный Октябрьской революцией возрождающийся родной казахский народ страстно хочет сказать о себе полным голосом, народ выдвигает из своей громады поэтов, прозаиков, драматургов. И он, Габиден Мустафин, верил, что он будет одним из них. И работал, работал часто ночи напролет, встречая иногда утреннюю зарю за столом, с пером в руке. В Кзыл-Орде в 1929 году увидела свет первая книжка Габидена Мустафина «Ер-Шойын», состоящая из одноименной повести и рассказов. Говоря откровенно, этот мустафинский сборник рассказов не стал событием в молодой казахской литературе.
 
Рассказы о классовой борьбе в казахском ауле, о столкновении баев и бедняков были написаны не рукой литератора, а рабкоровской. Политически заостренные, революционно устрмленные, большевистские рассказы Мустафина были художественно бледными, походили на схемы, на черновые наброски будущих психологически глубоких рассказов.
 
Тут надо отдать должное мужеству, скромности, самокритичности Мустафина.
 
Он хорошо понимал, что возродившемуся родному народу нужна не эрзац-беллетристика, а художественная, умная, эмоционально-насыщенная, полновесная проза, дать которую он пока еще не мог,— не хватало мастерства. Он прочел все, что мог достать о Горьком, он расспросил всех своих друзей и знакомых о творческом, литературном пути Горького, о том, что впоследствии сам Горький назвал «моими университетами». У Мустафина, как у Горького, начались «его университеты». «Увидеть все своими глазами, испытать все на своей шкуре, узнать и перечувствовать все, что чувствуют герои моих будущих книг»,—так, вероятно, рассуждал одаренный большим талантом сын народа Габиден Мустафин.
 
Он возвратился на родную землю весной 1930 года, когда начиналась угольная Караганда,— шахту тогда именовали «колодцем», тридцать пять-сорок шахтеров врубались в пласты кайлами, уголь поднимался «на гора» в жестяных ведрах... Габиден Мустафин работал землекопом, подсобным, чернорабочим, подмастерьем у слесаря. Только через три года он встал к слесарному верстаку и токарному станку.
 
В 1933 году, по постановлению Карагандинского Совета, токарь Мустафин выдвинут на должность ответственного секретаря редакции горняцкой газеты «Пролетариат Караганды». Вскоре его перевели на работу в город Новосибирск, где стала выходить на казахском языке газета «Кзыл-Ту».
 
До журналистского периода своей жизни Габиден Мустафин был плечом к плечу с шахтерами, в гуще производственной жизни, полностью пройдя «промышленный университет». Для будущей писательской деятельности был приобретен драгоценный жизненный опыт.
 
Зная хорошо жизненный путь всех аксакалов, старейшин, первопроходцев советской казахской литературы от Сакена Сейфуллина до Габита Мусрепова, надо отметить, что в их славной плеяде Габиден Мустафин начал свой профессионально-писательский путь всех позднее, а подготовительный к писательству период был у него самым продолжительным. Не имея ни малейшего намерения сравнивать степень талантливости и значения в истории литературы гениального Максима Горького с Габиденом Мустафиным, решаюсь, однако, сказать, что есть что-то сходное в предписательских периодах у Горького и Мустафина: Габиден Мустафин, как молодой Алексей Пешков, прошел неимоверно трудные, но и обогащающие драгоценным опытом, далекие от студенческой учебы, жизненные «университеты». Продолжительный, долгий, длиною в четверть века период Мустафин готовился к писательству, как основному делу жизни. Вот вкратце эти «университеты» за двадцать пять лет.
 
Вначале это типичный для дореволюционного Казахстана феодально-патриархальный аул, где основное занятие — скотоводство и где баи жестоко, беспощадно эксплуатировали пастушескую бедноту. Там мальчик, впитавший боевой, бунтарский дух бедняков и их мечты и чаяния с молоком матери, рос и, вырастая, понимающе наблюдал за социальным неравенством, хищничеством баев, несправедливостью биев, мракобесием мулл. На его глазах в бедноте пробуждалось революционное самосознание, начиналась классовая борьба. После Великого Октября, в ауле, ставшем советским, юный джигит Габит был в гуще событий, он был с беднотой против байских последышей. Потом настала короткая, но счастливая пора — два года он был в русско-казахской школе. Габиден впитывал знания, как губка влагу. Учился самозабвенно, самоотверженно, Вдумчиво, с интересом читал русские книги. Узнал много сверстников и подростков младше себя. Вникал в людские судьбы разных людей. Копил жизненный опыт.
 
Затем — советская канцелярия, но какая! Габиден, простой регистратор, стал пытливым исследователем человеческих драм, трагедий; социальных конфликтов. Неоценимая для будущего писателя школа! Кзыл-Орда открыла для Габидена не только бесчисленные «дела» в канцелярии Верховного Суда республики, но и обеспечила общение с молодой, только еще формирующейся трудовой советской интеллигенцией. Он куда меньше говорил, чем чутко, с величайшим вниманием слушал высказывания, мысли, соображения, предсказания, прогнозы, чаще всего своих сверстников, обогнавших его, Габидена, в интеллектуальном, духовном развитии. Он если и завидовал им, казахским молодым интеллигентам, то это была хорошая зависть, он хотел догнать (а если можно и перегнать) их в научном понимании явлений жизни, в истолковании философии, литературы; искусства. Потом перед ним раскрылись двери редакций газет и журналов. Им были сделаны первые шаги в рабкорстве, даже в литературе. Но — нет! Трезвый, самокритичный ум подсказал: рано, помеха — бескультурье.
 
И вчерашний пастух, школяр, канцелярист, рабкор, Габиден встал в ряды пролетариев, рабочих и начал с пулевой отметки — вот он землекоп, подсобный, чернорабочий, подручный слесаря, слесарь, токарь... Ни один из казахских аксакалов литературы не имел такого длительного многотрудного подготовительного к писательству этапа, как Мустафин. Намного позже, чем его славные соратники, вошел в литературу — и в этом отношении, — он единственный... Не будем забывать, что Габиден — школяр, канцелярист, рабочий, робко начинающий литератор — всегда и везде упорнейше занимался самообразованием, читал казахские и русские книги, очень много читал.
 
Семь-восемь лет журналистской работы Габидена Мустафина я считаю штурмом писательской высоты, подступом к профессиональному писательству. Да и в самом деле, трудно провести границу, где кончилась его журналистика и где началась литература.
 
В 1938 году, тридцатишестилетним, приехал Габиден Мустафин в Алма-Ату. Мустафин стал прозаиком позже. В Алма-Ате Мустафин стал работать в редакции литературно-художественного журнала «Адебиет майданы» (нынешнее название журнала «Жулдыз»—«Звезда»), одно время он был главным редактором этого журнала. Какой отромный путь пройден от рабкора до главного редактора республиканского журнала — и какая колоссальная работа проделана над собой за долгие годы пути!
 
В незабываемом для Мустафина 1940 году в Алма-Ате вышел в свет его первый роман «Жизнь или смерть». Это и было рождением писателя. Его узнали все грамотные казахи и оценили положительно. В этом романе Мустафин выступил первопроходцем индустриальной темы. Роман повествует о становлении (вернее сказать — о восстановлении) Карагандинского угольного бассейна, о борьбе энтузиастов — шахтеров с классовыми врагами, о сложнейшей проблеме индустриализации степного Казахстана. Роман «Жизнь или смерть» был встречен с большим читательским интересом. Но взыскательный, самокритичный, идейно и в художественном плане растущий мастер слова Габиден Мустафин отдавал себе полный отчет в том, что роман «Жизнь или смерть» в какой-то мере плакатен, его персонажи резко и с публицистической газетной категоричностью размежеваны на два борющихся лагеря, лишены психологической характеристики, далеки от полнокровной художественности, мало индивидуализированы.
 
Давали себя знать и композиционная упрощенность, перегрузка произведения излишними, не относящимися к основной теме эпизодами, подробностями и сценами.
 
Об этом же сказала Мустафину критика, но бережно, чутко по отношению к автору — первопроходцу рабочей тематики. Как истинный, чувствующий в себе нераскрытый полностью талант, Габиден Мустафин самокритично, без излишних иллюзий отнесся к своему первому роману. Тут надо отметить неизбежную закономерность в создании молодой советской казахской литературы. Все без исключения лучшие казахские писатели: Сейфуллин, Майлин, Муканов, Ауэзов и другие, написав и издав свои произведения, самокритично оценивали их и возвращались к ним для доработки, усовершенствования и шлифовки их.
 
Лучшие произведения казахских писателей: романы «Тернистый путь», «Азамат Азаматыч», «Загадочное знамя», «Школа жизни», повесть «Караш-Караш» («Выстрел на перевале»), пьеса «Енлик-Кебек» тщательно дорабатытывались авторами и только после этого издавались вновь. Это свидетельствует о том, что авторы с ответственностью относились к своим произведениям, затрачивали большой труд для повышения их идейно-художественного уровня, не сразу, а терпеливо творили полноценную литературу, видя в этом свой писательский, гражданский долг перед народом и историей.
 
Несмотря на то, что роман «Жизнь или смерть» с большим интересом читался и вызывал читательское одобрение, крупный, взыскательный художник слова Габиден Мустафин через десять-двенадцать лет после обнародования своего романа «Жизнь или смерть» вернулся к нему с тем, чтобы с новыми, созревшими в нем силами, с возросшим литературным мастерством доработать, вернее переработать его. Так, в 1952 году появился, по-существу, новый, высокохудожественный роман на ту же тему, что и «Жизнь или смерть»,—роман «Караганда»— одно из лучших произведений казахской прозы пятидесятых годов.
 
Зрелый, большой талант в сочетании с упорнейшим, подвижническим трудом писателя дали блестящий результат.
 
«Каждый раз, приступая к новому произведению, — говорит он,— перечеркиваю, переделываю написанное. И оставляю то, над чем смеялся, радовался, горевал, плакал. Иначе нельзя». Да, без напряженного труда нельзя создать ни произведения, отличающегося высокими идейно-эстетическими достоинствами, ни отдельно взятого правдивого и запоминающегося образа и характера в произведении. Не только «Караганда», но и все последующие романы Г. Мустафина — плоды таланта, творческих мук, поиска и кропотливого труда.
 
Первое поколение казахских писателей показало образ нового человека — строителя нового мира на начальном этапе революции, в борьбе и труде. Г. Мустафин, придя в литературу позднее, отобразил строительство социализма на следующем этапе жизни советского общества, продолжил эту традицию применительно к новым условиям. Это — бесспорный факт. Создавая эпическое полотно — роман «Караганда», Габиден Мустафин был уже во всеоружии писательского мастерства.
 
«Караганда»— одно из лучших произведений Габидена Мустафина. В романе поднято много важных проблем. Они взаимосвязаны, вытекают друг из друга — строительство таких промышленных гигантов, как Караганда, призванных стать прочным фундаментом социалистической индустрии республики, формирование и становление казахского рабочего класса, подготовка квалифицированных кадров специалистов. Эти проблемы — главный идейный стержень романа, который ценен, прежде всего, образами героев, живущих активной общественной и духовной жизнью. В романе изображен процесс положительных изменений характера героев как результат целенаправленного труда, всеобщего обновления и подвига. Автор убедительно показал, как социалистический труд сплачивает людей, воспитывает в них чувства человечности, патриотизма, интернационализма, создает морально здоровую атмосферу во взаимоотношениях людей в обществе — таков основной лейтмотив романа.
 
Г. Мустафин считает одной из главных задач литературы пропаганду идеи воспитания новых социалистических качеств и черт характера человека именно через труд,— это глубоко и верно выражено в романе «Караганда».
 
Весьма трудно отобразить совершенствование характера человека в социалистическом труде, в процессе его диалектического развития. Вот почему прозаики зачастую спотыкаются на этом, невольно, из-за неумения лепить характер, подменяют правдивый реализм безжизненным схематизмом.
 
Достоинством Мустафина, которое можно считать образцом, примером для подражания, является его реалистическое мастерство в создании не статичных, а динамичных образов людей труда, таких, как образы молодых тружеников Акима и Жанабиля, а также пришедших в Караганду из аула Жумабая и Балжана. Избежал Мустафин схематичности и штампа в изображении потомственных и опытных шахтеров Ермека и Бейтен. Все это живые люди, а не роботы, им, естественно, присущи и человеческие слабости, и недостатки, некоторые из них, как подметил автор, вначале заблуждались, допускали ошибки; Но коллектив и труд — великая сила. Она, конечно, не сразу, но постепенно избавляет людей от недостатков и вредных привычек. Не схематичны, а типичны и жизненно правдивы образы главных героев — парторга шахты, впоследствии вырастающего до секретаря горкома партии Мейрама Омарова и партийного работника Жанабиля. В них автор сумел воплотить обобщенные черты умных, энергичных и принципиальных коммунистов — руководи-телей-организаторов. Их путь — это путь становления личности в условиях строительства социализма, жизненный путь представителей поколения 30-х годов.
 
Они — не сверхчеловеки, не всезнайки, не на все способные феномены, какими в иных поверхностных произведениях иногда представлены партийные вожаки. Им, в частности, как справедливо отмечает автор, не хватает досконального знания производства, не хватает опыта руководства массами, в силу этого они вначале нерешительны. Поэтому автор, в соответствии с правдой жизни, заставляет своих главных героев советоваться с опытным инженером — коммунистом, начальником треста Щербаковым, приехавшим в Караганду из Донбасса по партийной путевке, заставляет учиться у него труднейшей науке управлять и организовывать. Образ большевика Щербакова, принципиального, умного, сердечного и тактичного человека — безусловно, творческая удача Мустафина. Всестороннему росту Мейрама и Жанабиля способствует и воспитательное воздействие на них трудового коллектива, выступающего как большая монолитная сила.
 
Не лишне сказать, что до появления романа «Караганда» создание жизненно-правдивого и сердечно-притягательного образа партийного вожака да и вообще образов партийных работников было не совсем удачным.
 
Мейрам, который многогранно показан как человек, многому научившийся у большевика Щербакова, стал вдумчивым, опытным партийным руководителем и воспитателем, прошел трудный, но духовно обогативший его путь от парторга до секретаря горкома партии, также является большой творческой удачей Мустафина. Рисуя коммуниста Мейрама, писатель не ограничивается показом его только на партийной работе, ставшей делом его жизни, не только в трудовом процессе, но и в быту, в семейной жизни.
 
Весьма характерна история взаимоотношений Мейрама и Ардак, дочери хитро замаскировавшегося двурушника Алибека. Партийная репутация Мейрама оказывается под сомнением, под ударом.
 
Но любовь Ардак к Мейраму, политическое воспитание ее Мейрамом помогают ей правильно оценить антисоветскую позицию отца, и Ардак находит в себе силы порвать с отцом, навсегда уйти к Мейраму и стать учительницей. Нравственная проблема осмыслена писателем по-коммунистически, и поступки Ардак обрисованы жизненно правдиво и убедительно. Создание образов положительных героев долгое время было в Казахстане актуальной и труднейшей писательской проблемой. Мустафин в этом направлении сделал крупный и решительный шаг, да и вообще он внес значительный вклад в решение проблемы создания ярких, запоминающихся положительных образов. Однако этого нельзя сказать об образах отрицательных героев. Отрицательные образы Рымбека, Жаппара, особенно Алибека, которых автор утрированно представил врагами народа, выглядят схематично, фальшиво, надуманно. Чувствуется тенденциозность автора в обрисовке их явно выдуманных действий и поступков.
 
Заслуживает особого внимания и одобрения в «Караганде» широкое отображение дружбы народов. Русские и украинские специалисты и рабочие Щербаков, Лапшин, Ковалюк, Козлов щедро делятся своими знаниями и професссиональными навыками с молодыми казахскими тружениками. Многонациональный дружный коллектив с воодушевлением борется за превращение Караганды в третью угольную кочегарку страны, за благоустройство города, за улучшение бытовых условий шахтеров. Автору удалось убедительно показать, что сынам и дочерям разных народов присущи такие черты характера, как готовность прийти на помощь товарищам, человечность, дружелюбие, естественный, не на словах, а на деле интернационализм.
 
Впервые написали романы на производственную тему, отобразившие жизнь казахских рабочих: С. Сейфуллин («Землекопы»), И. Джансугуров («Товарищи»), С. Еру-баев («Мои ровесники»). Г. Мустафин без подражательства, без эпигонства, по-новому решает сложную тему. Писатель рисует, как усилиями людей индустриального труда возрождаются шахты Караганды, как благодаря большой воспитательной партийной работе изменяются к лучшему люди, показывается их психологич, взаимоотношения, товарищество. Карагандинский землекоп и токарь Мустафин, семь лет трудившийся в шахтах, не понаслышке, а досконально, изнутри узнал жизнь своих то-варищей-горняков. Это и позволило писателю Мустафину, ставшему художником слова, правдиво отобразить действительность Караганды 30-х годов, стать летописцем края черного золота. «Караганда» (как и последующие произведения) Мустафина подкупает обстоятельностью и вольностью повествования, мастерством стиля. Это результат напряженного труда,— плод неустанных творческих поисков. Стиль писателя — точен, прост, выразителен, близок народной разговорной речи. Обстоятельность его повествования не имеет ничего общего с растянутостью, многословием, детализацией не существенных, не имеющих общественной значимости, случайных событий, явлений, фактов, обычно содержащихся в поверхностных, легковесных произведениях, написанных наспех, без глубокого изучения, а значит, и без знания отображаемого.
 
Страницы «Караганды» Г. Мустафина являются плодами кропотливого труда, глубокого знания жизни. Мастерский стиль писателя совершенно исключает из его книги голословность, неубедительность отображения, дидактику и ложный пафос. Мастерство его заключается и в том, что он умеет найти и использовать к месту такие художественные детали, которые делают воссозданные явления, события жизненно правдивыми, достоверными и в то же время поэтичными. Ведь «Караганда»—это поэма в прозе о том, как казахи с братской помощью представителей других народов в кратчайшие сроки подпили, почти заново создали индустриальный гигант — угольную Караганду. Без романа Мустафина «Караганда» нельзя представить себе историю советской казахской литературы. «Караганда» переведена на русский язык (Кузьмой Горбуновым), на языки народов братских республик Советского Союза и на многие иностранные языки. Этот роман выдвинул Мустафина в первый ряд художников слова в Казахстане. С полным основанием в 1954 году, на III съезде писателей Казахстана, Габит Мусрепов в докладе «О казахской советской прозе» сказал, что «Г. Мустафин... занял почетное место в казахской прозе. Он многое сделал в деле поворота нашей литературы к темам сегодняшней жизни».
 
Габиден Мустафин по-сыновнему всегда любил и не забывал отчий край, родной аул, где протекало его детство, где он получил путевку в жизнь. Он счел своим долгом отразить в своих произведениях сложную и нелегкую жизнь казахского аула — накаленную обстановку накануне Октября, ожесточенную классовую борьбу в двадцатые годы, горячую пору коллективизации, расцвет колхозного строя, ломку старых социальных отношений в процессе победоносного становления социалистического общества.
 
Он выполнил свой писательский долг, создав высокохудожественные произведения «Очевидец» («Виденное глазами»), «После бури», «Чиганак» (Чиганак Берси-ев») и «Миллионер». Эти тома тетралогии живописуют верную картину коренных изменений в экономике, быту, традициях и обычаях, сознании и психологии казахов, бывших кочевников, в первой половине XX века. Мы, читая их, знакомимся со старым аулом, с прогнившим насквозь феодально-патриархальным обществом, радуемся пробуждению классового самосознания аульной бедноты, восхищаемся энергией, силой, стремлением к светлому будущему трудящихся масс в грозовые годы Октября и огненную пору гражданской войны, в период бурного социалистического строительства, возмущаемся антинародными действиями и происками байских и националистических элементов, выступавших против нового строя, пытавшихся сорвать мероприятия партии и Советской власти, глубже уясняем себе все перипетии социально-классовых противоречий. В центре произведений Г. Мустафина — новый человек, его рождение, формирование, совершенствование, прекрасные, вновь обретенные черты характера, подвиги, дела, духовный мир, планы на будущее. Именно образ нового человека, нашего современника мы видим в романе «Чиганак». Главный герой произведения — вчерашний степной казах, ныне один из искуснейших земледельцев Чиганак: Берсиев, вырастивший непревзойденный до сих пор мировой рекордный урожай проса. И он — не сверхчеловек. Его жизненный путь типичен для казахских бедняков, нашедших счастье в социалистическом колхозном ауле. Роман дает прямые, точные ответы на вопросы — как Чиганак мот сотворить чудо, добиться невиданного и неслыханного результата в труде, что способствовало этому, почему вчерашний забитый кедей вырастает до гражданского понимания общегосударственных интересов. Вот в чем главная ценность романа. Суть героических подвигов советского народа в труде и бою лежит в изумляющей весь мир самой природе социалистического общества и социалистического труда, в чудесных качествах советского человека, рожденного и выпестованного великой революционной эпохой — таково идейное кредо романа. Чиганак— обладатель земледельческого таланта, богатейшего опыта и умения выращивать просо. Он возвысился до способности свой талант и опыт сопрягать с новейшими достижениями науки и техники. Этот человек трудолюбив, честен, мудр и, главное, добр, гуманен. Он не пасует перед трудностями, а их у него было более чем достаточно в его трудовой жизни. Его делами, поступками и помыслами руководят любовь к народу, народные интересы, он стремится принести родине как можно больше ощутимой пользы. Чиганак — патриот-гражданин. Он считает, что его опыт и талант — достояние всех сограждан. Отсюда проистекает благородная наставническая деятельность мастера рекордных урожаев, его неутомимый труд по передаче драгоценного опыта.
 
Мустафин сумел наделить образ главного героя прекрасными чертами характера. Его живой и самобытный характер выписан спокойными, нетускнеющими красками, без фанфар, без велеречивого пафоса, без ложноклассических преувеличений. Читатель верит в реальность этого героя, восхищается им, подражает ему.
 
В обширной портретной галерее положительных и даже величавых героев казахской литературы образ Чиганака стоит особняком. Автор наделил его типическими качествами, присущими рядовому человеку новой формации. Особо притягателен он истинно-человеческими чертами характера, сформированного в социалистическом творческом труде, в атмосфере человеческих взаимоотношений ленинской эпохи. Созданием такого образа Г. Мустафин внес весомый вклад в актуальную и важную проблему — умение показать образ нашего современника. Заслуга Мустафина перед родной литературой состоит в том, что он так правдиво, так зримо нарисовал мудрого пахаря Читана ка, нашего современника (в дореволюционном прошлом таких Чиганаков не было да и не могло быть), и за его внешней, отнюдь не богатырской фигурой видится, ощущается народ. Очень прозорливо и очень верно сказал о художнике слова Габидене Мустафине поэт Абдильда Тажибаев: «Героем любого из его произведений является народ. Проблемы народной жизни, проблемы века он воплощает в яркие, индивидуализированные образы героев». Я бы в добавление к сказанному поделился еще одним наблюдением: Мустафин мыслит масштабно и обходится без торжественных тирад —простым, народным, точным и сочным языком рассказывает о своих героях.
 
В том же романе интересен судьбой, своеобразными чертами характера, первоначальной противоречивостью своих взглядов на жизнь образ Олжабека. Он, боясь расстаться со своим добром, не хочет вступать в колхоз, бежит с семьей из родного аула. Его постигает тяжелый удар: он лишается сына, жены. Избитый до полусмерти бандой богатеев, после тяжких мытарств возвращается он в аул, вступает в колхоз, приобщается к коллективному труду. Хотя все это дано в форме отступления, рассказ об Олжабеке логически вплетается в общий тон повествования, причем, не в ущерб композиции. Этот персонаж находит свое законное место в галерее образов романа. Однако его история грешит порой неправдоподобными эпизодами и деталями (малоубедительны, немотивированы, например, эпизоды разрыва Олжабека с женой, а затем примирение с ней) . И все же в целом образ Олжабека— правдив и жизненен.
 
В романе перед нашим взором проходят картины колхозного аула двух этапов. На первом этапе мы видим жизнь колхоза в стадии его зарождения и становления; второй этап охватывает предвоенные и военные годы колхоза. В целом же перед нами предстает путь аульной бедноты к своему счастью— социализму, картины свободного труда, в процессе которого формируется новый человек. Чиганак — герой не выдуманный, а реальный, наш соотечественник, наш современник. В советской державе лучшему просоводу страны Чиганаку Берсиеву создано два памятника: один памятник —на его родине в городе Актюбинске, а другой памятник — это роман Габидена Мустафина «Чиганак Берсиев»—в любой библиотеке.
 
Вслед за романом «Чиганак Берсиев» (спустя два-три года) Мустафин написал повесть «Миллионер». Она явилась как бы продолжением романа о знатном просоводе и по проблеме, и по актуальности. Герои этой книги озабочены тем, чтобы не только поднять опустошенное войной хозяйство, но и обеспечить его подъем, принимают энергичные меры в этом направлении. Здесь уже давно нет таких, как Олжабек, предпочитавших единоличное хозяйство коллективному. Сознание колхозников выросло — все они за подъем экономики, за укрепление и расширение производства колхоза. Разногласия возникают лишь перед выбором наиболее разумных и действенных мер по быстрейшему обеспечению развития колхоза. Один из главных героев—Жакип, долгое время председательствовавший в колхозе и внесший немало труда в организацию и укрепление его производства, не может вначале верно разобраться в послевоенных условиях. Он остается сторонником прежних, устаревших и мало пригодных в новой обстановке методов руководства. Он отстает от жизни. Поборником нового передового хозяйствования выступает образованный молодой специалист Жомарт. Председательскому перспективному плану развития хозяйства прозорливый и вооруженный знаниями агроном противопоставляет свою программу, предусматривающую эффективные Меры по подъему колхоза. Принимается его прогрессивный план. За короткое время колхоз круто идет в гору. Таков сюжет повести, вскрывающей жизненно правдоподобное столкновение нового, прогрессивного с отжившим консервативным. В конце концов, под напором неопровержимых фактов, Жакип склоняет голову перед новым. По мере развития событий определяются социальные взгляды, характер, внутренний мир ряда персонажей, возникает цельная реалистическая картина жизни одного колхоза на определенном отрезке времени. Перед нами предстают, как живые, художественные образы колхозников. Это Жакип и Жомарт, дочь Жакипа Жанат, ее подруга Алма— человек трагической судьбы, кузнец Ахмет и другие. Каждый персонаж наделен индивидуальными чертами, имеет свой характер, своеобразный портрет. Душевные переживания своих героев автор умело увязывает с их повседневными трудовыми буднями. Вызывает возражение лишь одно — автор, стремясь во что бы то ни стало наделить своих героев отличными качествами, порой не соблюдает меры. Это относится, в частности, к образу кузнеца Ахмета, чрезмерно романтизированному, неправдоподобно-возвышенному, чьи рассуждения иногда граничат с декларативным резонерством и даже «благородной» демагогией.
 
В целом же повесть посвящена злободневным вопросам колхозного строительства на коротком отрезке послевоенного времени, заселена жизненно-правдивыми людьми колхозного аула. Это — глубинная и смелая разведка художника в будни колхоза с нерешенными проблемами.
 
В следующем произведении Г. Мустафин делает экскурс на четверть века назад, обратившись к многосложной действительности двадцатых годов — поре советизации казахского аула, изобиловавшей своеобразными и трудными ситуациями. Картина событий того времени в ауле написана правдиво, достоверно, с глубоким пониманием происходившего. Ведь автор был непосредственным участником и очевидцем описанных им событий, в свое время пережил и глубоко осмыслил их. Читая эту вещь, созданную со знанием дела, на основе богатого фактического материала, зримо представляешь себе отображенное автором, чувствуешь себя так, как будто ты сам только вчера был в той среде, жизнь которой так правдиво описал Г. Мустафин, а героев романа представляешь себе, как близких знакомых, переживаешь вместе с ними и заботы, и борьбу за будущее, и трудности роста. В правде и достоверности изображенного сказалось писательское мастерство Г. Мустафина, постоянно и напряженно занимающегося творческими поисками. У нас на глазах мастерство это росло от книги к книге, все более оттачивался его своеобразный стиль, глубинней стал его реализм, достигли яркости его художественные краски, стройней стала композиция.
 
В этом многообъемном эпическом произведении, которому присущи проникновенная обстоятельность и неторопливость повествования, живут, думают, страдают, радуются, а главное, действуют много героев. И нет обезлички. Каждый из участников перестройки жизни имеет свое лицо, свой характер, свои, только ему присущие индивидуальные черты. Свое понимание происходящего, свои мысли и чувства автор выражает через любимого героя — Амана. Прототипом Амана является действительное лицо,— его автор хорошо знал, близко принимал к сердцу. Вот почему этот образ получился таким, каким он, вероятно, был в жизни. Писатель привнес в образ любимого им героя многое от своего внутреннего мира.
 
Он обаятелен настолько, что ему невольно прощаешь его недостатки в силу понимания, что это неизбежные в той обстановке, естественные недостатки молодого, еще не искушенного в жизни, простого джигита, которому Советская власть только-только создает условия для духовного роста, самосовершенствования. Автор не оставляет без внимания на протяжении романа своего любимца Амана Сапарова, по молодости лет и неопытности избегавшего прежде «политики». Потом автор убедительно показывает, как сама действительность заставляет Амана окунуться в бурлящий поток жизни, неотделимой от политики, и из него выковывается новый человек с передовым политическим сознанием.
 
К сожалению, динамика развития этого образа, протекающая в начале вполне логично, в конце романа почему-то скомкана. Все разрешается чересчур уж быстро, легко и гармонично, как но мановению некоей волшебной палочки. Эта скороговорка несколько снижает значимость и достоверность в общем-то очень интересного, психологически углубленного образа выдвиженца из казахского аула, типичного для тех горячих, взвихренных революцией лет. И все же образ Амана, достигшего в среде таких партийных руководителей и работников культуры, как Алексей, Жумабек, Кульпаш и Танакоз, обладающих даром умных воспитателей и организаторов, определенного духовно-социального рубежа, стоит в одном ряду с лучшими созданными Мустафиным образами, такими, как Мейрам, Щербаков, Жомарт, Чиганак, Олжабек и Жанат. Этим писатель внес весомый вклад в разрешение трудной и сложной проблемы создания положительного образа нового человека, нашего современника в казахской советской литературе.
 
Колоритен в романе «После бури» образ степного заправилы Шакена, обладающего сильным волевым характером. Этот по-волчьи хищный степняк нарисован писателем мастерски. Образ его запоминается как фигура врага трудового люда силой своей типичности.
 
Конечно, в казахской литературе создано в разные времена нем ало типов степных беспощадно-лютых феодалов, жадных баев, по-лисьи хитрых мулл, волостных управителей. Мустафинский образ Шакена огличен от них тем, что вобрал в себя хамелеоновские черты ему подобных непримиримых врагов, приспособившихся к новой обстановке советского строя. После революции шакены старательно замаскировались, ведя борьбу скрытно, потаенно, тихой сапой. Они, как змеи, на брюхе вползали в Советы, обманом стремясь захватить руководящие посты в органах власти.
 
Шакен — это не плакатный, видимый по обличью, откровенный враг, а по-своему умный, расчетливый, изобретательный, неисправимый сторонник байского владычества. Автор нарисовал эти образы с учетом обстановки в непродолжительный период НЭПа, когда богатеи, в надежде на реставрацию капитализма, вновь подняли головы. Шакены, которым автор придал все типические черты представителей бывшего господствующего класса, это по-существу такие же степные хищники, как Итбай, Игилик, Кунанбай, Оразбай, но уже периода двадцатых годов. Они, с одной стороны, смертельно боялись Советской власти, зная, что она стоит на страже интересов трудового народа, с другой стороны, слепо ненавидели все советское и надеялись, что авось аллах поможет и НЭП снова возвратит «старые добрые времена».
 
Шакены до конца оставались заклятыми врагами народа, самыми коварными и злобными представителями бывшего господствующего класса, старавшимися хитростью захватить руководящие должности, чтобы расправиться с лучшими из противоборствующего класса и цепко держать, как раньше, в узде бедняков, а заодно лопатами загребать деньги. Однако их антинародные действия были разоблачены, ведь колесо истории не повернуть назад, время работало не на них. Это аксиома марксистской диалектики.
 
Старое, отжившее не добровольно, а в борьбе уступало новому, прогрессивному. Были среди шакенов и такие, которые в приступах ярости и ненависти не смогли приспособиться к новому времени. Это волостной Малкар и его старшая жена Балкия. Типичными следует считать в произведениях Мустафина и мастерски нарисованные образы Сайлаубека, Шалабая, Адхама, Байбола.
 
 Зоркий глаз мастера пера увидел в прототипах этих образов их характерные черты и качества, которые обобщил и наделил ими своих персонажей. Весьма типичен и познавательно интересен образ Казанкапа, верного прислужника Шакена. Такие были в жизни, и они нанесли советскому обществу много вреда.
 
Глубоко индивидуальны и выразительны у Мустафина женские образы мягкосердечной Танакоз, работника Красной юрты Кульпаш, младшей жены Шакена Шолпан и Айшы, жены волостного Малкар а.
 
Не схожи друг с другом характером, действиями как женские, так и мужские персонажи — Акан, Сапар, Ак-жан, Андрей и другие. Одни из них отрицательные типы, другие — положительные, но все они живут и действуют так, как им и надлежало в отображаемое художником время. Их взгляды, поступки, помыслы на фоне событий, описываемых автором, дают многоцветную, правдивую, цельную картину действительности двадцатых годов. Роман «После бури»— еще одно свидетельство таланта писателя, творчество которого стало глубже, многограннее, обогатился его писательский опыт, повысилось изобразительное мастерство.
 
Г. Мустафин, разменяв седьмой десяток лет, по-соколиному оглянулся назад, на прожитый путь и у него зародилась мысль, ставшая целью — воссоздать события всей своей жизни, создать художественную картину всего, что он видел собственными зоркими глазами, что пережил, перечувствовал, осмыслил.
 
По его замыслу, произведение должно состоять из трех книг, объединенных общим названием «Виденное глазами». Мы знаем правило Мустафина: задумал — сделал. Уже увидела свет первая книга трилогии, вся же трилогия будет носить мемуарный характер и расскажет о жизни самого автора и родного его народа от предоктябрьских грозовых лет до наших солнечных дней.
 
Что и говорить, творческий план Г. Мустафина грандиозен и ответственен. Произведение мемуарного характера, конечно, выйдет далеко за рамки личных воспоминаний, сведений и раздумий ограниченно-личного характера. В нем будет изображен окружавший автора реалистический мир, претворенный отточенным пером писателя в художественную правду.
 
Можно только сожалеть, что автор ведет рассказ не от себя, а от лица одного из героев романа, что, естественно, ставит в известной мере границы эпическому размаху произведения. Это частично наблюдается уже в появившейся первой книге трилогии. Если в последующих книгах образы героев, группирующихся вокруг Мустафы и Сарбалы, будут укрупнены, а их характеры углублены, то в трилогии не останется и следа от вышеупомянутого недостатка.
 
Габиден Мустафин — талантливый представитель не только казахской, но и всей многонациональной советской литературы. Его романы и повести известны и далеко за пределами Советского Союза.
 
Много лет он стоял во главе Союза писателей Казахстана. Он и сегодня — умный наставник и советчик творческой молодежи.
 
Целая галерея ярких образов, созданных им в результате долгих и мучительных поисков,— результат поразительного трудолюбия, особых качеств, присущих только мустафинскому творчеству, зиждущемуся на марксистско-ленинском мировоззрении, партийности и народности, облюбовавшему свои постоянные жанры и темы, жизненную правду, увиденную им, пережитую, осмысленную.
 
У Мустафина — своеобразный стиль, его ни с каким другим стилем не спутаешь, богатый и самобытный словарный фонд. Язык его близок к разговорной речи, образен, выразителен, обстоятелен, строго и точно выражает его мысли, чувства, философию, идею.
 
Г. Мустафин стоит в ряду видных художников социалистического реализма, с которых молодым авторам надо брать пример. Мустафин — продолжатель лучших традиций народного фольклора (особенно широко пользуется народными афоризмами и пословицами), законный наследник классики казахской литературы и одновременно новаторски-смелый искатель и открыватель новых форм художественного выражения современной тематики.
 
Народ, партия и страна высоко оценили его одаренность и трудолюбие,— он избирался членом ЦК Коммунистической партии Казахстана, депутатом Верховного Совета Казахской ССР и депутатом Верховного Совета СССР, имеет правительственные награды.
 
Он — член-корреспондент Академии наук Казахстана и член правления Союза писателей Казахской республики.
 
В день 75-летия мы, его собратья по перу, вместе с миллионами его читателей, от души пожелаем ему крепко держать в сильной руке нержавеющее острое перо, сработанное из стали Казахстанской Магнитки, для новых творческих свершений!