Младшую жену хана Уали звали Айганым. После смерти мужа ей и ее сыновьям дали ставку в Сырымбете. В официальных бумагах ее продолжали именовать ханша Айганым. В отличие от Уали, пытавшегося вести двойную политику между Россией и Цинской империей (Китаем), Айганым твердо придерживалась пророссийского курса. Она не только не поддавалась на уговоры войти в число политических противников большого северного соседа, но и активно боролась с ними. Разумеется, эта борьба не была бескорыстной. Айганым через верных людей давала знать Петербургу о своем усердии. И там оно было замечено. Сам Александр I подписал указ о строительстве для ханши Айганым богатого дома и мечети на избранных ею землях.

 

Все, что делала Айганым, было типичной борьбой за власть и влияние в степи. В частности, пасынок ее, Убайдулла, был отправлен в ссылку в русский Березов по доносам сановной мачехи. Айганым боялась, как бы этот несколько взбалмошный султан, к тому же поднятый после смерти Уали на белой кошме в знак признания его ханом, не стал опасен для нее и ее сыновей. Поэтому, зная о происках Айганым, Убайдулла, вернувшись из ссылки, поехал не к ней и не к Чингису, своему брату по отцу и сыну Айганым, а направился прямиком к их заклятому врагу — мятежному султану Кенесары.

По этим сведениям, может создаться представление о Айганым как о женщине деспотичной, с узким жизненным горизонтом. Такое представление было бы ложным. В действительности Айганым была образованным для своего времени человеком. Она знала превосходно русский, а также несколько восточных языков, отличаясь яркими дарованиями поэта и политика. К тому же она была тонким человеком, светской красавицей. Так, появившись однажды в Петербурге на балу у императора Александра ханша Айганым сумела обворожить не одного русского гвардейского офицера. Они принялись ухаживать за ней, рассыпаясь в любезностях...

 

Да, кстати, как был выполнен указ Александра I о строительстве для Айганым и ее сыновей дома и мечети ценою в пять тысяч рублей (большие деньги по тем временам)? Со всем усердием, но с отклонениями от требований ислама: мечеть была обращена фасадом не в ту сторону. Айганым проявила твердость, попросив у русского начальства дополнительных ассигнований на постройку в выбранном ею Сы-рымбете, кроме указанных дома и мечети, - школы, бани сараев во дворе ее дома и пристройки-гостиной к этому дому и кое-каких других усовершенствований. Все это было сделано. Само собой разумеется, развернута была в нужную сторону и мечеть.

 

В своем новом поместье Айганым пожелала заняться хлебопашеством. Ей прислали семена, необходимые орудия. Целина еще только была засеяна рожью, а уже и мельница поднялась в Сырымбете. Вот что значит быть верной Российской Империи и зреть в корень, вернее, в вошедший к тому времени в силу Устав М. М. Сперанского, по коему за примерное занятие хлебопашеством можно было ожидать хорошей награды.

 

Что и говорить, не хлебопашество было конечной целью устремлений Айганым. Она просилась в Петербург, дабы «иметь неоценимое удовольствие лицезреть августейшею монарха». И если верить досужим сплетням, на том самом великосветском балу не только гвардейские офицеры — сам Александр I обратил благосклонное внимание на киргиз-кайсацкую ханшу... Давайте будем правильно понятыми, Айганым вовсе не была кокоткой: все, что ее интересовало — были усиление влияния ее и ее сыновей в Степи, их образование, достоинство рода Валихановых. И в достижении этих целей Айганым вполне преуспела. Она имела влияние не только в родных степях, но и на русское начальство. Она имела в российских канцеляриях своих доверенных людей; собираясь в Россию по делам государственной, на ее взгляд, важности, брала у тех же Омска и Тобольска прогонные деньги. Строила свои отношения с колониальной администрацией на взаимовыгодных началах. Ханша Айганым до последнего пользовалась ханской печатью Уали. И хотя, после смерти последнего, она должна была передать печать кому-либо из сыновей, пользование ею ханши Айганым не воспринималось как самодурство. Все — в том числе и российское руководство — видели, насколько значителен авторитет Айганым среди жителей Среднего жуза. И все же... он не был непререкаемым. Мятежный султан Кенесары — племянник ее покойного мужа Уали — за связи Айганым с Россией, с которой он воевал, разорил поместье в Сырымбете. Благо, самой Айганым во время налета дома не было...

 

Юного Чокана Валиханова потрясло разграбление родственниками чудесной бабушкиной усадьбы. Он был влюблен в этот дом, стоящий у подножия невысокой горы, рядом с рощей, неподалеку от озера. Здесь бабушка Айганым рассказывала Чо-кану о его легендарном деде Абылай-хане, сказки; пела песни. Здесь было столько удивительных старинных вещей! И теперь все это разорено... Вот они — вековечные степные междоусобицы, губительные распри!

 

... Уже восемнадцатилетним приехал Чокан Валиханов осенью 1853 года в этот же дом на похороны бабушки Айганым, ушедшей из жизни на семидесятом году от рождения. Не стало любимой бабушки Чокана, помогшей ему многое понять о себе, о своих предках, о своем народе.

 

— Пусть произрастают ее ветви! — раздавалось вокруг печального Чокана.

 

... Да, наделенная блестящими дарованиями степного правителя и дипломата, ханша Айганым была еще и бабушкой Чокана Валиханова, одного из крупнейших казахских просветителей и ученых.