киргизов, нормы землепользования и характер построения самих переселенческих хозяйств. Для этого придется пользоваться данными за разные периоды.
По Сыр-Дарьинской области в “Материалах по обследованию переселенческого хозяйства Турк. края — II. Русские селения в Чимкент. уезде, Сыр-Дарьинской области, П. А. Скрыплева”32 по 18 поселкам, обследованным в 1906 г., на одно хозяйство приходилось десятин усадьбы 1,35, пашни — 8,39, в том числе поливной — 7,76; покоса — 1,90, в том числе поливного — 0,12; всей удобной — 47,96, в том числе поливной — 9,40.
Помимо этого количества земель на случай появления саранчи и всяких бедствий были изъяты из пользования киргизов богарные земли, близко находящиеся от селений Петропавловского и Георгиевского и также отданы в пользование крестьянам. С прибавлением этой земли по всем указанным поселкам на одно хозяйство приходилось уже 43,13 [дес. ] удобной земли. Из 1176 наличных хозяйств в русских селениях Чимкентского уезда прибегало к аренде земель 768 хозяйств, т. е. 65,3 проц. общего числа. Причем из всей этой аренды на долю аренды у киргизов приходится 87,4 проц. всей пашни и 73,9 проц. всего покоса (тоже по материалам П. А. Скрыплева).
Крестьянские поселки Чимкентского уезда прибегали к аренде главным образом не потому, что в них ощущался недостаток в земельной площади, а потому что арендовать за бесценок земли у киргизов было выгоднее, притом земли целинные, тогда как на своих землях требовалась более тщательная обработка. Поэтому крестьяне, не интересуясь улучшением обработки своей земли, искали каждый год путем аренды и т. д. целинные земли, что показывает хищническую постановку крестьянского хозяйства. С другой стороны, в аренду киргизы сдавали иногда [землю] вынуждаемые недостатком средств и отсутствием земледельческих орудий. Причем имущие элементы киргизов частенько сдавали земли за счет киргизской бедноты в целях наживы, ибо киргизский бедняк не всегда мог найти защиту перед судом или администрацией (и киргизской и русской).
По числу скота (рабочего и племенного) по тем же поселкам Чимкентского уезда на один двор приходится 26,42 всего количества в среднем. В переводе на единицу крупного [рогатого] скота на один двор приходится 11,5 голов скота. Меньше всего скота держат крестьяне в Петропавловском поселке (7,4 голов на двор) и больше всего в Дорофеевке (16,5 голов на двор).
Что же касается занятия промыслами, то в отчете по обследованию поселков Чимкентского уезда тот же П. А. Скрыплев (стр. 93) пишет следующее: “Можно даже сказать, что поливное хозяйство переселенцев настолько значительно, что в семье не хватает своих рабочих рук, и крестьяне в широких довольно размерах прибегают к на-ему батраков и к приобретению сельскохозяйственных машин”.
А вот перед нами “Материалы по обследованию переселенческого хозяйства в Турк. крае-1. Опыт определения нормы надела переселенцев по данным исследований селений Черняевского, Кауфманского и Константиновского Ташкентского уезда” агронома В. И. Юферова33. Последний также относительно характера заселявшихся переселенцами земель пишет следующее (стр. 4): “При отводе земель обращалось главное внимание на поливные земли, так как предполагалось, что только они и будут пригодны для возделывания на них хлебов; неполивные же ценились лишь как пастбище для скота, поэтому только орошенные площади нарезались в определенном количестве, неполивная же степь, как угодье, считавшееся близким к неудобным землям, отводилась так, как это допускал земельный простор. По этой причине встречается такая, например, разница в размерах наделов: в пос. Духовском и Голодной Степи земельный надел равняется 10 десятинам на двор, в русских поселках Чимкентского уезда он колеблется около 20-ти десятин, а в Ташкентском — в пос. Констан-тиновском — 38,1 дес. и Черняевском достигает даже 60,0 дес.”
По тому же В. И. Юферову, в каждом из обследованных селений на один надел приходится следующее количество удобной площади: в пос. Константиновском
38,1 дес., в Черняевском 60,0 дес., Кауфманском 31,0 дес. “Отведенные поселкам земли были прежде в пользовании киргизов, и часть площади перешла к крестьянам уже орошенной”. Из этой же таблички можно видеть, что некоторые крупные хозяйства одновременно с арендой чужих сдают часть своих земель. Объясняется это по-видимому тем обстоятельством: находят выгодным заниматься посевами хлебов на богарных землях, а не на поливных, отведенных им в надел, за которыми нужен все-таки некоторый уход (по Юферову).Вот некоторые характерные данные по землепользованию и хозяйству вообще переселенческого крестьянства Сыр-Дарьинской области.
Колонизационная деятельность царской России развилась, как мы уже видели из перечисленных в начале цифровых итогов распределения земель в 1915 г., больше всего по Джетысуйской (Семиреченской) области. Эта область, по своим сравнительно умеренным климатическим условиям и некоторой сходственности качеств почвенного покрова территории ее с губерниями южной части России, а также заселенности переселенческим казачеством (игравшим роль военно-охранной силы царской администрации), естественно, привлекала внимание переселенцев-кре-стьян в первую очередь. С другой стороны, указанная область, как заселенная преимущественно киргизами, являлась типичной киргизской областью, где рельефнее всего выражены особенности жизни киргизского населения, его хозяйственный уклад и быт. Ожесточенность характера колонизации киргизов в Джетысуйской области, ее резкая подверженность колонизации и ее типичность как чисто киргизской области делает особенно интересным изучение восстания в этой области и его причин.
В цифровом отношении мы указали, сколько было изъято земли у киргизов в Джетысуйской области и как эта земля распределена, но в данном случае необходимо привести ряд характерных данных, анализирующих внутреннее взаимоотношение отдельных социальных экономических групп, как в среде крестьянского, казачьего, так и киргизского населения области.
По данным статистики 1901 г., в области из всего количества населения 84,4% приходилось на киргизов-або-ригенов страны; после киргизов вторыми по численности идут казачьи и крестьянские переселенцы и третье место занимают оседлые туземцы, главным образом таранчинцы и дунгане, прибывшие из пределов Китая ввиду притеснения китайскими властями еще в 80-е годы. Первыми переселенцами Джетысуйской области были главным образом казаки из Сибирского казачьего войска, водворенные в область еще в 1847 г., и частью из причисленных'* в казаки из к рестьян-переселенцев. Крестьяне-переселенцы стали водворяться в область с 1868 г. по инициативе первого губернатора области Г. А. Колпаковского, ставив-
'* В тексте “перечисленные”.
шего цель открыто (как он выражался) “обрусения области и развития в ней хозяйства”. Казаки, как ранее заселенные и долженствующие играть роль военной охраны, наделены были лучшей землей и в большем размере, эксплуатацию которых они вели чисто хищническим путем. Об этом вынуждены даже открыто свидетельствовать видные чины самой царской власти. Вот что читаем мы в этом отношении у П. П. Семенова-Тяншанского том 19 “Туркестанский край”34 (стр. 321):
“Казачьему населению, принудительно населенному в крае и состоявшему к тому же из худших элементов, выделенных сибирским войском, были отведены нередко даже орошаемые киргизские земли, без достаточного внимания к правам киргизов и даже без оставления в пользовании последних скотопрогонных дорог. Условия эти не могли не привести к постоянным столкновениям между казаками и киргизами и к систематическим притеснениям последних, что не могло не отражаться самым вредным образом на развитии края и его производительности. Обширные земельные наделы, полученные казаками, скоро были запущены, и хозяйство их в большинстве случаев сводилось не к занятию личным трудом земледелия, а к эксплуатации в той или иной форме киргизского населения... К неблагоприятным последствиям казачьей колонизации Семиречья следует отнести также и истребление лесной растительности во всех более или менее доступных местностях: предгорье и долины, прилегающие к станицам, были в короткий срок вследствии неразумного хозяйничания казаков, оголены от леса настолько, что уже в конце 60-х годов лес приходилось добывать из труднодоступных ущелий”.
Из отчета же О. А. Шкапского по командировке осенью 1904 года в Семиреченскую область “Переселен-цы-самовольцы и аграрный вопрос в Семиреченской области” (стр. 22)35, видно, что “более всего земли отведено казакам — в среднем по области 30,5 десятины всего и
21.1 дес. удобной на мужскую душу (по исчислению за 1902 год) при колебаниях в 17,9 десятины всей земли и
16.1 дес. удобной (в Верненском уезде) и 57,8 дес. всей земли и 30,2 дес. удобной земли на душу (в Лепсинском уезде)”. Этот размер надела конечно является наивысшим в Семиреченской области и его сравнивать с наделами киргизов и даже переселенцев крестьян не приходится. Относительно наделов таранчи[нцев ] и дунган О. А. Шкапский пишет следующее (стр. 28): “В то время как казаки имеют на двор 87,6 десятины земли, крестьяне — 32,4 дес., таранчи[нцы] и дунгане получили лишь по 12,8 десятин, причем минимальный размер имеют таран-чи[нцы] и дунгане в Верненском и Джаркентском уездах и1* Илийской долине, т. е. те, которые переселились в область после возвращения Кульджи Китаю”36.
Деятели переселенческого управления времен начала усиленной крестьянской колонизации Семиречья в общем и целом придерживались той точки зрения, что более устойчивыми и прогрессивными по своему хозяйственному укладу и способностям являются переселенцы-крестьяне, а не казаки: поэтому старались больше освещать вредность “разбалования” казаков и необходимость усиленной крестьянской колонизации.
Член Государственной Думы А. Л. Трегубов (тот самый, выдержку из речи которого в Гос. думе приводили мы раньше) в отчете по своей поездке летом 1909 г. в Семиречье “Переселенческое дело в Семипалатинской и Семиреченской областях” (стр. 70)37 указывает, что казаки Семиреченской области количеством 17 000 душ обладали богатейшими и плодороднейшими наделами земли размером в 585 000 десятин, из которой одной удобной насчитывается свыше 409 000 десятин. Далее говорится, что казачество для окончательного землеустройства претендует ещу на прирезку им 250 000 дес. В то же время “туркестанский генерал-губернатор препятствует образованию переселенческих участков вблизи казачьих наделов в предвидении могущих понадобиться казакам прирезок. Опять русские крестьяне2* и интересы колонизации края отодвигаются и только для того, чтобы в Семиречье — этом золотом дне для хлебопашества3*, дать казакам наделы по 30 дес. на мужскую душу да еще 10 дес. в запас, как будто здесь какие-то особо трудные условия жизни, как на Дальнем Востоке”. Конечно, впоследствии точка зрения Переселенческого управления взяла верх, и в дальнейшем максимум внимания уделялось, главным образом, крестьянской колонизации Семиречья. В среднем, по исчислению О. А. Шкапского4*, в крестьянском хозяйстве
'* В источнике: в.
2*В источнике: русский крестьянин.
3* В источнике: хлебопашца.
4* См. настоящий том, прим. 35.
приходилось на мужскую душу 7,7 дес. [всей] земли и 6,8 дес. удобной. Более всего обеспечены были землей крестьяне в Пржевальском уезде, имея 9,2 дес. всей земли и 8,4 дес. удобной на душу, а менее всего имели земли крестьяне Пишпекского уезда: 6,7 дес. всей земли и 5,9 дес. удобной на мужскую душу. Но, как мы видели из характеристики ведения хозяйства (хищнического) казаками, что определять мощность хозяйства только по размерам землевладения не приходится, а нужно привести характеристику размера запашек. Размер запашек у отдельных групп населения складывается следующим образом (по О. А. Шкапскому): у казаков на один двор приходится запашек 6,1 дес., у крестьян на один двор — 9,9 дес., у таранч[инцев] и дунган — 3,8 дес., у киргизов — 1,4 дес. По скоту на один двор получается: у казаков — 8,8, у крестьян—17,9, у таранч [инцев ] и дунган — 4,1 и у киргизов — 12,4. Это исчисляется из расчета за голову крупного рогатого скота 10 голов мелкого (по отчету К. П. Кауфмана38 и [данным], относящимся к 70[-м] годам).
С этого момента к 1902 г. уже О. А. Шкапский установил уменьшение количества скота на одну кибитку в киргизском хозяйстве по Семиреченской области на 35,9% в среднем. А увеличение площади посевов у киргизов, несмотря на систематическое отнятие у них земель переселенческими управлениями, одновременно прогрессировало. Так, по данным обзора Семиреченской области, киргизами в 1882 г. было произведено посевов 65 459 четвертей, а в 1902 г. цифра эта выросла до 233 514.
Сравнивая размер наделов переселенцев в Сыр-Дарь-инской области и переселенцев в Семиреченской области, Шкапский в своем отчете (стр. 54—55) приходит к заключению, что в Семиреченской области на один двор в среднем приходилось ко времени его обследования земли удобной 29,7 дес., запашки 10,5 дес. и скота (с переводом мелкого на крупный в расчете 5 голов за голову крупного)— 18,3. А в Сыр-Дарьинской области приходилось на один двор в среднем земель, орошаемых и богарных, конечно меньше, как об этом мы уже по Сыр-Дарьинской области указывали. Приводя эти данные, Шкапский пишет: “Если при наличности таких условий А. А. Кауфман признает положение русских поселков Ташкентского Аулие-Атинского1* района ’’весьма удовлетворительным, если не сказать не блестящим"2*, то положение семире-ченских крестьян должно быть названо выше блестящего".
В Джетысуйской области характерным моментом в колонизационном вопросе являются вопросы об арендах земель и о самовольных захватах земель переселенцами-са-мовольцами. Помимо надельной земли крестьяне еще занимались арендой земель у киргизов, опять-таки по тем [же] соображениям и на основе той же причины, которую мы указали по Сыр-Дарьинской области. Вот некоторые данные: по трем уездам Джетысу арендованной площади посевов в среднем на двор приходилось 3,3 десятины, а казаки арендовали также не меньше. Между прочим Шкапский дает объяснение, почему крестьяне и казаки прибегают к аренде. Он говорит: “Крестьяне, ведя экстенсивное хозяйство, выпахали свои надельные земли, которые зарастают овсюком, осотом и другими травами. Благодаря этому и существует значительный спрос на землю, который и удовлетворяется арендой земель у киргизов и казаков”3*.
Согласно статье 126 Степного положения4*, киргизам предоставлялось право сдавать в аренду принадлежащие им земли лицам русского происхождения, но право это было ограничено: право давалось съездом волостных выборных, по приговорам которых, утвержденным областным правлением, и могли сдаваться в аренду земли из числа зимовых стойбищ сроком до 30 лет, причем в приговорах должны были указываться общественные надобности, на удовлетворение которых поступает арендная плата. Но это законоположение сплошь и рядом потом нарушалось, даже при умышленном поощрении самой местной администрации. Хотя в аренду сдавали отдельные лица или группа людей, но, тем не менее, киргизская администрация, состоящая главным образом из имущих элементов (баи, манапы, волостные бии, старшины и другие, известные среди киргизов под именем “аткаменеров”), прекрасно использовали вышеуказанное положение для того, чтобы
1*В источнике: Ташкентско-Аулие-Атинского. Речь идет о переселенческом районе.
2* О. А. Шкапский здесь дает примечание: А. А. Кауфман. К вопросу о русской колонизации Туркестанского края. 1903 г., стр. 13.
3* Т. Рыскулов цитирует с. 55 источника.
4* См. настоящий том, с. 216.
от имени фиктивных съездов и мнения общества сдавать земли в аренду, получая'* арендную сумму для личных надобностей, и меньшую долю уделяя непосредственно лицам, которым сданная в аренду земля относится. Часть расходов, оставлявшаяся у влиятельных людей, без содействия которых редко сдается в аренду земля, называлась “темным расходом”.
В данном случае интересно привести случай заселения переселенцами-самовольцами самозахватом земель Багы-шевской волости около селения Беловодского Пишпекского уезда. Из этих поселившихся самовольцев образовано было впоследствии селение Петровское. Ввиду того, что са-мовольцы-петровцы не только заняли лучшие земли киргизов Багышевской волости, но сели в заголовки2* оросительных каналов и стесняли поливы сторожильческого поселка Беловодского и киргизов Багышевской волости, то со стороны последней и крестьян Беловодского поступили жалобы на самовольцев. Уездная администрация принимала меры поселить самовольцев на другом месте, присоединилось к этому областное управление, а также Степное генерал-губернаторство, но впоследствии с переходом Семиречья в состав Туркестана туркестанский генерал-губернатор распорядился оставить на месте самовольцев. Эта борьба длилась ровно 10 лет, и в конце концов самовольцы одержали победу, оттеснив киргизов на неудобные земли.
Этот прецедент послужил примером для других само-вольческих поселков и вновь поселяющихся крестьян. Подобные захваты продолжались и дальше. При этом необходимо подчеркнуть роль киргизских баев и манапов и чинов киргизской администрации, как мы указали выше, [которые] всегда старались “заработать” за счет бедноты при арендах земель. Арендная плата была невелика. Мало того, есть много случаев, когда продавались земли киргизами переселенцам за рубль и меньше [за] десятину. Например, в Лепсинском уезде киргиз Конур из рода султанов сдал большое количество земель под участки: Басканский, Андреевский, Никольский и Надеждинский, а киргизы-бедняки, занимавшие эти земли, терпев с одной стороны гнет биев и волостных, а с другой стороны — постепенную убыль земли, обращались неоднократно с
'* В тексте “вручая”.
2*Так в тексте.
ходатайствами в переселенческое управление о наделении их также землей. Конечно, эта просьба не была удовлетворена. Имея в хозяйстве одну лошадь и пять баранов, им приходится кроме казенного кибиточного налога в 4 рубля платить на различные потребности и на манапов еще рублей 20, что им совершенно непосильно. Фактически владельцами земель являются богачи, эксплуатирующие эту бедноту. Но тут характерно то, что верхушка киргизских эксплуататорских слоев находит самый тесный союз и “тамырство” (дружество) с русской администрацией и переселенческим кулачеством на предмет совместного ограбления киргизской бедноты.
Вот общая картина распределения земель и взаимоотношений переселенцев с киргизским населением в Семиречье. Конечно, переселенцы во всем Туркестанском крае лучше всего устроились в Джетысуйской области. А. Л. Трегубов, о котором мы уже говорили1 , пишет следующее: “Так, переселенцы, водворяемые в настоящее время в поселках Успенском и Надеждинском в Лепсинском уезде, отслушав 3-го июля вместе с заведывающим водворением переселенцев в Лепсинском подрайоне Андриевским молебен, отслуженный мною, и, ’’питая чувства глубочайшей благодарности и преданности нашему монарху за наделение нас прекрасной землей",— как сказано в приговоре их по этому поводу от 3-го июля с. г.,— постановили “повергнуть эти чувства к стопам Его Императорского Величества, Государя Императора, Самодержца Всероссийского Николая Александровича”. И тут было, конечно, за что благодарить.
Во всей колонизационной политике царизма в Семиречье обогащались русские администраторы, переселенческие кулаки и их прихвостни — киргизские волостные старшины и бии. Тут, если принять во внимание, что от 23—50 проц. в среднем (максимум до 98 проц.) всех переселенческих хозяйств пользовалось наемным трудом, а казаки держали постоянно — 1 —3 батраков и сезонно от 3—15 батраков, крестьяне немного меньше, что казах-киргизские баи и манапы также прибегали к наемному труду, а нанимавшейся являлась главным образом казах-киргизская беднота, постепенно лишавшаяся земли, не
'* См. настоящий том, прим. 37. Цитируется с. 27 источника.
имевшая почти скота, то приходится прийти к заключению, что безземельно-киргизско-батрацкой армии насчитывалось огромное количество.
Заканчивая этот общий обзор и характеристику результатов колонизационной политики царизма в кочевых и полукочевых районах Туркестана, нам необходимо попутно рассмотреть причины и другого характера, помимо земельной политики. Тут прежде всего стоит водный вопрос. Большинство земель в Сыр-Дарьинской и Джетысуй-ской областях, особенно в первой, считается удобным к обработке в своей искусственно орошаемой части. Поэтому, как мы указывали в самом начале, командное1* положение будут занимать в экономике данного района те группы населения, которые не только захватили большинство удобных земель, но и захватили главные оросительные системы.
В Сыр-Дарьинской области в местностях, где расположены переселенческие поселки, там несомненно командную2* роль в распределении воды и пользовании ею играют поселки. Приводить для этого отдельные факты не будем. Также обстоят вопросы водопользования и в Семиречен-ской области. Вода служила, как и земля, орудием эксплуатации одних категорий населения другими. Из примеров деяний царской администрации по одному водному вопросу накопилась в этом отношении масса фактов. В указанных двух областях, хотя и не существовало установленных государственных законов по водному пользованию, но тем не менее в каждой местности имелись свои порядки распределения воды, имелась специальная водная администрация в лице “арык-аксакалов” (водных старшин) и “мирабов”. Последние назначались администрацией и всегда служили интересам баев и кулачества. Арык-аксакалы и мирабы являлись одним из звеньев царской администрации, лучше всех изощрявшиеся своим “обирательством”. Кто давал “взятку” или “подарок”, тому принадлежала вода.
Мало того, русские переселенцы при самовольных захватах земель или “даже законных” отводах всегда старались обосновываться в заголовках оросительных каналов или в местах, удобных по захвату воды. Так, например, захватнический поселок Байтык-Павловск в Пишпекском
1*В тексте командующее"
2* В тексте “командующую"
уезде обосновался в заголовке горной речки, из которой внизу питалось десятка два киргизских волостей, судьбы поселков которых частенько зависели от того, пожелают или не пожелают байтык-павловцы “отпустить” воду или нет.
Другим орудием угнетения беднейших кочевников являлся самовольный захват и кошение лугов и даже кле-верников переселенцами или потрава скотом последних, или самовольное вспахивание целинных земель у киргизов под мотивом, что последние “все равно не смогут их вспахать и использовать”. Соседними поселками захватывались скотопрогонные дороги и проходы, которые обращались или в пашни или служили для целей взимания от каждой головы прогоняемого киргизами скота самовольного скотопрогонного налога. Много было и других случаев и путей угнетения и наживы за счет слабых кочевников.
Из них можно указать на некоторые. Так, например, мы говорили, что на киргизское население накладывались громадные налоги. Сюда входили 4 рубля кибиточ-ного сбора, налоги со скота, сборы на разные административные нужды, разные “принудительные пожертвования”, вроде сборов деньгами и скотом в пользу “русской армии”, боровшейся за отечество на фронтах; при каждом сборе делались “надбавки” к этим сборам киргизской волостной аульной администрацией в свою пользу; в тех или других случаях необходимо было “ублажение” баранами или деньгами отдельных приезжающих чинов администрации или “аткаменеров” Все это вырастало, конечно, в огромную сумму, которую фактически киргизский бедняк не в состоянии был выплачивать ежегодно, а если выплачивал, то ему приходилось распродавать свое имущество.
Ничего в степи не делалось без “взятки”. Так, например, чиновники Переселенческого управления, не ограничиваясь тем, что отнимали земли у киргизов, грабили их, взимая деньги на'* всякие расходы по работе Переселенческого управления с тех же киргизов. Искать “правду” киргизским беднякам и вообще рядовым туземцам было негде. Киргизская администрация: баи, бии, волостные
1*В тексте “показывая”.
старшины — работали в контакте с приставами и уездными начальниками.
Вследствие этой упорной колонизаторской политики царизма и экономического стеснения, мы видим постепенную убыль туземного населения. За период 1902—[19 ]13 гг. из общей массы киргизского населения сокращение произошло приблизительно на 8—9%, произошло также уменьшение [числа ] таранчинцев и дунган, но зато переселенцы количественно возросли на 10% с лишним. Вот благие результаты царской деятельности в кочевых и полукочевых районах к моменту восстания туземного населения Туркестана 1916 г.
Кроме этих общих причин восстания, в каждом районе, нужно сказать, были также особые местные причины.
Так, например, в старом городе Ташкенте выступление Сибзарского и Кукчинского кварталов, населенных главным образом рабочим элементом, объяснялось не только общим гнетом царской администрации в виде невыносимых налогов, административных жестокостей, но также гнетом своих туземных “хозяйчиков” (предпринимателей, посредников, ростовщиков, торговцев и даже туземных полицейских), которые туземными рабочими и бедняками в старом городе Ташкенте рассматривались как союзники царской администрации.
Шейхантаурская часть старого города, например, как более зажиточная и торговая, более связанная с русской администрацией, выступила против Кукчинской и Сибзар-ской части.
Например в Ташкенстком уезде в Той-Тюбинской и Китай-Тюбинской волостях, восстание туземцев обуславливалось теми причинами, на которые мы указываем ниже в отношении оседлых районов Туркестана. В остальных уездах Сыр-Дарьинской области, особенно в Аулие-Атин-ском уезде, где резче всего проявились действия повстанцев, выступление туземцев было вызвано именно земельной колонизацией, административными поборами и другими видами угнетения, которые мы привели для кочевых и полукочевых районов.
Все сказанное о причинах восстания в кочевых и полукочевых районах Туркестана еще более относится к Джетысуйской области, которая была охвачена почти сплошь восстанием, причем по размерам восстания и жестокости подавления Джетысуйская область, в сравнении с остальными областями стоит на первом месте, она и представляла основной очаг всего восстания туземцев в Туркестане в 1916 году. В Джетысуйской же области тяжелее всего отразились результаты поражения этого восстания в последующие годы.