ГЛАВА III.
УЧАСТИЕ КАЗАХОВ МЛАДШЕГО ЖУЗА В ВОССТАНИИ 1774 ГОДА
Самостоятельная борьба казахов по Нижнеяицкой, Красногорской и Самарской дистанциям и в междуречье Яика и Волги в 1774 году
Самостоятельное движение в Младшем жузе, организационно не связанное с действиями армии Пугачева, развивалось после ее ухода в марте 1774 года из-под Оренбурга в Башкирию. Младший жуз в 1774 году представлял собой не обособленный район, объятый восстанием, а являлся лишь частью территории, охваченной Крестьянской войной, куда входили Среднее и Нижнее Поволжье, а также некоторые районы Сибири. Выступления казахов Младшего жуза представляли отдельное звено в цепи Крестьянской войны и наряду с общими чертами имели свою специфику. Общими для огромного района, охваченного восстанием, были массовость, стихийность, разрозненность, кратковременность и часто локальный характер выступлений. Но, несмотря на разобщенность, эти выступления объединяли не только сходные по форме методы борьбы, но и единая идейная основа. Казахов, как и другое пестрое по этническому составу население Поволжья, объединяло стремление уничтожить колониальный гнет, облегчить свою тяжелую участь. Движение в Казахстане, Среднем и Нижнем Поволжье сложилось, как отмечалось ранее, и под влиянием пугачевских писем и манифестов и непосредственной борьбы повстанцев с правительственными войсками.
Осенью 1773 и в начале 1774 года, когда армия повстанцев действовала в районе, прилегающем к кочевьям Младшего жуза, Пугачев сумел создать нужное ему настроение среди казахов, которое в сочетании с примером сражений восставших под Оренбургом и Яицким городком определило массовый протест в Младшем и Среднем жузах в 1774—1775 годах, с большим трудом подавленный царскими карателями. Пугачев сознательно вовлекал казахов в восстание, но, вынужденный уйти в Башкирию, он не смог управлять возникшим после его ухода движением, и оно развивалось без него. Но лозунги и манифесты Пугачева усиливали, концентрировали движение казахов, придавали ему большую целенаправленность. Об этом говорит целый ряд документов. Екатерина II писала Нуралы -15 мая 1774 года о причинах волнений его подданных: «Сколько ни было всему тому причиною обыкновенное их своевластие, но больше еще подвигались они к тому и смутными обстоятельствами, в каких Оренбургская губерния находилась, и коснувшимся и до них киргиз-кайсак злодейским развратом». Нуралы-хан причиной восстания в Казахстане также считал Крестьянскую войну и указывал на это полковнику Симонову: «Злодея Пугачева ложное вдохновение не только лехкомысленной киргиской народ, но и укрепленной законами, российского немалое число поколебало. А кир-гис-кайсаки тем же Пугачевым бунтом будучи повреждены друг друга, предворяя на злодейство спешили, невзирая на все мои к тому запрещения и не слушали меня и брата моего Айчувака, а удержать их от того моей силы недостало». Астраханский житель Иван Беляев, находясь в плену у казахов, слышал, как его хозяин Бу-хар «проговаривал, что они русских людей воюют и в плен берут потому, что де им сие чинить велел оказавшийся в России злодей самозванец Пугачев», у которого был договор с Нуралы и Кубанским ханом, «чтобы им Россию воевать обще, киргиз-кайсацкому Нуралы-хану со здешней стороны, кубанскому с тамошних пределов, а самозванец де со здешними городами будет управлятца сам», поэтому казахи и нападают на крепости. Нуралыхан и Айчувак-султан признавали, что казахи, видя как «россияне между собой разоряют один другова… поехав к Пугачеву, сообщились» и под его влиянием грабили ватаги и разоряли форпосты, жгли припасы, начиная «от Оренбурга по р. Яику до Гурьева-городка, а от Гурьева зачиная по Волге-реке и до Дубовки». Крестьянин Михаил Андреев и казак Петр Батыржеев были захвачены в плен казахами, которые их подробно допрашивали о местопребывании Пугачева и, недовольные верностью пленных императрице Екатерине II, «проговаривали, что они служат новому царю». Казак Семеон Серебряков указывал, что под влиянием Пугачева казахи «многолюдными партиями чинили на все здешние края, селения, крепости и форпосты варварские свои нападения».
В первые месяцы весны 1774 года наблюдалось некоторое затишье в прияицких степях. Рейнсдорп, подтверждая это, указывал, что в марте и апреле казахи «находились в надлежащем спокойствии, начав и продолжая нарочитый торг», но с уходом за Пугачевым в Казанскую губернию «князя Голицына с корпусом, да и протчих деташаментных командиров… уклонились… во зло и неслыханные пакости».
С конца мая по октябрь 1774 года выступления казахов носили особенно интенсивный характер на участке вдоль линии военных укреплений по нижнему и среднему течению Яика от Гурьева-городка до Орской крепости, в междуречье Яика и Волги, а также по нижнему течению Волги от Астрахани до Самарского городка.
В мае 1774 года казахские отряды сконцентрировали свои удары на районе близ Сахарной крепости, у Гнилов-ского, Каршевского и Каленовского форпостов. В июне, июле и августе 1774 года казахские отряды по-прежнему действовали у Сахарной крепости и соседних с нею Антоновском, Каленовском, Кожехаровском, Сундавском, Кош-Яицком, Каршевском и Поленовском форпостах и немного южнее, у крепости Индерских гор и форпоста Харкин. Но основной удар казахские отряды летом 1774 года сосредоточили на укреплениях, расположенных между Яицким городком и Оренбургом. Нападения казахов на Яицкий городок и сражения у его стен происходили 7, 10, 24, 25 и 27 августа. Упорно казахские отряды нападали также на Илецкий городок и находящуюся в 30 верстах от него на реке Кинделе Мустаеву мельницу 11, 15, 21 и 26 июля, 15 и 25 августа 1774 года и крепость Рассыпную — 6 и 23 июля, 23 и 27 августа. Казахские отряды держали под контролем весь район, включая Илецкую станицу, Кинделинский, Заживенский и Иртецкий форпосты, а также Ташлинские, Тишковы и Карташевы хутора, принадлежавшие местным казакам. Большую активность казахи также развили у соседних с Оренбургом крепостей. 4, 16, 22, 23 и 26 июля, 22 и 27 августа 1774 года сражения отрядов казахов с правительственными войсками и гарнизонами крепостей происходили у Татищевой и Чернореченской крепостей и дважды, 7 и 16 июля,— у Нижнеозерной. Казахские отряды нападали на Оренбург и Сеитову слободу 1 и 22 июля, 20 и 27 августа, на Переволоцкую крепость и соседний Платавский редут— 15, 21, 24, 26 июля и 21 августа, на Тонкую крепость—4, 11, 12, 25 августа.
Осенью 1774 года отдельные столкновения казахских отрядов с правительственными войсками происходили у Оренбурга и Яицкого городка, но в основном движение переместилось на юг, к крепости Сахарной и Гурьеву-городку. Активно казахские отряды действовали также на Красногорской линии военных укреплений, протянувшейся от Оренбурга до крепости Орской, и на Самарской, Орской и Сакмарской дистанциях. Отряды казахов совершали нападение на Красногорскую крепость и соседний Вязовский редут 23 мая, 31 августа и 14 сентября 1774 года, на Пречистинскую крепость — 8 и 11 августа, 14 и 15 сентября 1774 года, на Верхнеозерную и Губерлинскую крепости — в июле 1774 года, на Орскую крепость — в июле, 1 августа, 9 сентября 1774 года, на Соро-чинскую крепость— 12, 18, 19, 20, 25 августа 1774 года, на Бузулукскую крепость — в июле, 10 августа и 3 сентября 1774 года, на Таналыцкую крепость— 17 сентября, на Новосергиевскую крепость—17 июля, 29 августа 1774 года.
Прежде чем остановиться на крупных столкновениях казахских отрядов с правительственными войсками в 1774 году, постараемся ответить на вопрос о родовой принадлежности казахов в отрядах и о том, кто возглавлял их. На основании имеющихся источников можно утверждать, что более всего казахских отрядов было сформировано в отделениях Младшего жуза Семиродском и Байбакты. Казахи-байбактинцы действовали в районе Кожехаровского, Бударинского и Сундаевского форпостов, у Яицкого городка, Бузулуцкой крепости, Илецкого городка и на реке Кинде, где располагались Ташлинские и Карташевы казачьи хутора. Казахи-ала-чинцы действовали под Астраханью и Гурьевым-город-ком. Казахские отряды из рода Джагал-Байлы осаждали Орскую крепость. У Яицкого городка и Бузулукской крепости были казахи из родов Табын, Тама, Берш, Кердари, Чикли. Во главе казахских отрядов, которые вели борьбу с правительственными войсками и гарнизонами крепостей по Нижнеяицкой, Красногорской и Самарской линиям, стояла некоторая часть родовой старшины, а также казаки из татар.
В наших источниках есть указания, что во главе отрядов из рода Байбакты стояли старшины Айдар-батыр Еселбаев, Айдар Кривое Эсенбаев, Сырым, Кара-батыр, Атагуза Айткулов и Карак. Отряды из рода Берш возглавили старшины Икара Итемгенев, Кара Чоток и Кур-банбай; из рода Кердари — Жолан батыр, из рода Алана — Баимрат, из рода Джагал-байлы — Елбарыс Умер-теев.
Во главе отдельных казахских отрядов стояли яицкие казаки из татар Асан Мустаев, Булатай Смайлов.
Царское правительство лишь поздней осенью 1774 года смогло выделить войска из центра для карательных экспедиций, посланных в Казахстан в начале 1775 года. Летом же 1774 года борьбу с казахами ведут в основном местные военные силы, включавшие по Нижнеяицкой линии, по данным военных сводок, 551 казака, по Красногорской линии — 375 казаков. Кроме того, с казахами в этом районе вели борьбу легкие полевые команды полковника Углицкого из 136 человек, прапорщика Вершинина — из 132 человек, сотника Харитонова — из 143 человек, прапорщика Никитина — из 65 человек и майора Зубова — из 100 человек. На помощь им из Ставрополя прибыли 40 человек, «да из малолетков набранные ставропольского ведомства конные, пикенеров 30 с секунд-майором Стрелковым и из Бугульмы — 93 нагайбацких казака с полковником Кожиным и 134 башкира с прапорщиком Насакиным. Эти отряды прибыли в район между Яицким и Гурьевым городками (у Сахарной крепости), Сундаевского, Кожехаровского, Бударинского и Кош-Яицкого форпостов, где сосредоточились крупные отряды казахов.
У Сарайчиковской крепости произошло столкновение между отрядом казахов, состоявшим из 500 человек, с командой в 65 человек атамана Никитина и капитана Абакумова, продолжавшееся «с четвертого и до 12 часа дня»; в результате казахи с небольшими потерями отступили и ушли по речке Елшанке к Яику. 200 казаков сотника Митрясова у Бударинского и Кожехаровского форпостов разбили отряд казахов численностью 200 человек, «до сороку и более до смерти побили, а другие множеством по прогнатию нашему, побросавшись в реку Яик, потонули и на плову от казаков же побиты», а 20, пытавшихся уйти в степь, захвачены старшиной Акутиным. Тысячные и многосотенные отряды казахов действовали в районе между Яицким городком и Оренбургом. 4 сентября секунд-майор Шкапский был свидетелем нападения 400 казахов на Таналыцкую крепость. 8 сентября командир Самарской дистанции капитан Мосолов донес, что отряд казахов из 100 человек атаковал крепость Красногорскую, но «находящимися в той крепости казаками через стражение отбиты». 9 сентября казахи сумели захватить мост через р. Самару и осаждали Красносамарскую крепость «до самой ночи», но взять ее не смогли. 12 сентября вахмистр Камышов сообщил о нападении 700 казахов на крепость Ольшанскую. Казахский отряд в 400 человек действовал между Илецким и Яицким городками в августе 1774 года. Против этого отряда из Яицкого городка было выслано 170 казаков и 120 казаков с двумя пушками из Сорочинской крепости, но казахи «по малом продолжении сражения ушли далее вверх по Яику».
11 августа 1774 года второй отряд казахов численностью 500 человек совершил нападение на Озерную крепость и Желтый редут, но неудачно, а затем отправился к крепости Тоцкой, уничтожив по пути на Самарской дороге три хлебных обоза, шедших в Бузулуцкую крепость и Яицкий городок под прикрытием казачьих команд числом до полусотни человек каждая. У Тоцкой крепости казахский отряд встретился с казаками сотника Харитонова. Правительственные войска не выдержали натиска превосходящего их по численности в пять раз казахского отряда и отступили в крепость. Более суток осаждали казахи Тоцкую крепость, которую защитники «за неимением артиллерии едва и отстоять смогли, а затем (казахи.— Н. Б.) направились к Оренбургу, Бузулуцкой крепости и через Чаганские хутора к Яицкому городку».
У Яицкого городка действовали два казахских отряда: один численностью 2000 человек, а другой — 3000. Против них были направлены из Тоцкой крепости полковник Углицкий и из Сорочинской — сотник Харитонов и прапорщик Вершинин. Первое столкновение их отряда с 2000 казахов произошло у Погромного редута. Но казахи, предупрежденные своими дозорными, первыми атаковали правительственные войска. В кровопролитном сражении было убито 30 казахов. По приказу Углицкого правительственный отряд «будучи не в силах против их многолюдства более сражаться, сел в осаду и производил беспрестанную против них ружейную стрельбу и находился в осаде через всю ночь до самого разсвету и видя они, воры, что ево с командою без большого урону своих взять его не могуд, отступили и прочь пошли в степь». Полковник Углицкий с отрядом вернулся в Погромный редут, где соединился со 100 уланами капитана Мансурова и затем отправился в погоню за казахами, но догнать их не смог. Отряду только удалось обнаружить казахский лагерь на реке Бузулук, который «оказался весьма великим, на коем, надо думать, что их было до 3000 человек». Отряд Углицкого и Мансурова остановился на отдых и для пополнения запасов пороха, снарядов в Бузулуцкой крепости и, соединившись с отрядом сотника Харитонова в 130 человек, направился к Яицкому городку. В пути его атаковали 300 казахов, «держали сутки в осаде», убили 2 и ранили 7 человек, а затем «ушли к крепости Борской, потеряв в сражении немалое число убитыми».
От казаков Ивана Лопатина и Ивана Шарослы, бывших у казахов в плену, Мансуров и Углицкий узнали, что казахов было вместе с татарами «примером более 6000 человек», возглавлял отряд татарин, который «по-русски говорить весьма сведущ». Он подробно допросил Лопатина и Шарослу об отряде Углицкого, об артиллерии в крепости и увел отряд на речку Калмак в 40 верстах от Борской крепости, а затем на крепость Ольшанскую. Полковник Углицкий, понимая, что силами отряда невозможно справиться с огромными соединениями казахов, писал полковнику Могутнову: «Сколько де великое множество их воров на здешней линии шатается… великими толпами и в одно число местечки разбивают и людей пленят, которых не разбить с командою, коею у него только 136 человек, а из крепостей де забирать к себе казаков по малоимению оных он не рассудил, ибо каждая крепость от них воров состоит в крайней опасности. Разбить, но и малого ворам препятствия учинить не может, потому что они не одною шатаются, а в разных местах и весьма многолюдными партиями».
Аналогичное сообщение пришло полковнику Могутнову и от прапорщика Вершинина, писавшего о казахских отрядах, которые «по Самарской линии и даже до Ольшанской крепости набеги простирают, но по малоимению де казаков и по худобе лошадей поиска чинить никакого способа нет и опасно».
Положение правительственных войск по Нижнеяицкой, Красногорской и Самарской дистанциям было очень тяжелым. Регулярные войска не справлялись с отрядами казахов, гарнизоны крепостей, не имея возможности заготовлять припасы и лишившись лошадей и скота, находились в плачевном состоянии, поэтому полковник Мо-гутнов писал Рейнсдорпу и просил его о присылке помощи. В ответ из Оренбурга, где не имелось резервов для помощи, командирам крепостей и форпостов был отправлен приказ внушать солдатам и казакам перед боем с казахскими отрядами, что «хотя партии злодейские и немалолюдные, однако ежели со здешней стороны по-ступано будет с ними мужественнее, то они против малого числа стоять не могут, чего б ради тщились всемерно на них, воров, сильнее наступать». Рейнсдорп, понимая серьезность создавшегося положения, писал в Петербург о тревожных донесениях командиров из укреплений Нижнеяицкой и Самарской линий, в которых указывалось, что казахские отряды усилили наступление на крепости Сорочиковскую, Новосергиевскую, Тоцкую, Орскую.
Центральное правительство обещало послать помощь, но пока советовало местным войскам: «Поступать со злодействующими киргиз-кайсаками со всею строгостью, отправляя на ближние их улусы для поисков достаточные команды, какие и можете истреблять от ближних к вам воинских начальников и стараясь чрез то не только сим варварам отомстить за учиненные ими злодейства, но для будущего времени привесть тамошния границы в возможную от них безопасность, которая по их состоянию тем больше и утверждена быть может, чем чувствительнее и сильнее они претерпят от производимых против их поисков». Значительные военные силы прибыли в район Оренбурга и Яицкого городка лишь к концу 1774 года, но об их действиях будет говориться позже. Учитывая малочисленность и слабость правительственных войск, действовавших летом и осенью 1774 года в районе Нижнеяицких, Красногорских и Самарских укреплений, можно сказать, что казахские отряды в этот период были здесь хозяевами положения.
Итогом выступлений казахских отрядов в 1774 году можно считать значительный урон, который они нанесли правительственным войскам по Нижнеяицкой, Самарской и Волжской линиям укреплений. Отвлекая на себя значительные военные силы, казахи способствовали успехам Пугачева до его разгрома в августе 1774 года в Нижнем Поволжье. Губернатор Рейнсдорп вынужден был признать, что положение Оренбургской губернии в 1774 году было очень трудным, и виновниками этого он считал действия Пугачева и казахских отрядов, которые не дали убрать рожь и яровую пшеницу, выжгли хлеба и сено по Самарской и Яицкой линиям, не пропускали продовольственные обозы из Исетской провинции, Симбирска, Саранска, вызвав «превеличайший голод от недороду всякого хлеба» в губернии. Он опасался, что и в зиму 1774/75 года Оренбург будет подвержен «такому же страданию, каковое прошедшей зимы во время злодейской блокады претерпели», так как преданные правительству войска были бессильны бороться казахами, являясь «почти все безконными по недостатку сена, которое не дали заготовлять» они.
Оренбургу летом и осенью 1774 года так и не удалось наладить «коммуникацию, прекращенную поныне от набегов киргиз-кайсаков». Губернатор Рейнсдорп писал об этом графу Панину 27 августа 1774 года: «Подлой русской и иноверной народы, будучи в некоторых местах преграждены войсками, не столь злодействуют, как прежде, будучи прельщены и руководствуемы самим злодеем и ближними ево сообщниками; однако ж нигде свободного проезда еще не дают».
<< К содержанию Следующая страница >>