Главная   »   Гражданско-правовая охрана объектов промышленной собственности в Республике Казахстан. Т. Каудыров   »   Глава 1. ПОНЯТИЕ И СОДЕРЖАНИЕ ПРАВА ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНОЙ СОБСТВЕННОСТИ


 Глава 1.

 ПОНЯТИЕ И СОДЕРЖАНИЕ ПРАВА ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНОЙ СОБСТВЕННОСТИ
 
 
1.1. ИСТОРИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ ФОРМИРОВАНИЯ СОВРЕМЕННОГО МЕЖДУНАРОДНО-ПРАВОВОГО ПОНЯТИЯ ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНОЙ СОБСТВЕННОСТИ
Творчеством признается деятельность, порождающее нечто качественно новое и отличающееся неповторимостью, оригинальностью и общественно-исторической уникальностью. Творчество специфично для человека, так как всегда предполагает творца — субъекта творческой деятельности [5].
 
Процесс творчества или творческой деятельности невидим ни для кого, кроме творящего.
 
Общепризнанно, что сам процесс творчества не есть социальная правовая деятельность. Сам процесс творчества остается за пределами действия правовых норм [6]. Правда, имеются многочисленные публикации об организационных методах оптимизации творческой деятельности под названиями “деловая игра”, “аналогии ”,, “отрицания аналогий”, а также “мозговой штурм” и “коллективная генерация”, предполагающие вовлечение в процесс решения определенной технической или организационной группы специалистов одного или не обязательно одного профиля [7, 8, 9,10]. В такой группе могут возникнуть и правовые отношения. Но мы имеем в виду не эти отношения, а сугубо личный характер самого “таинства”, процесса появления творческого результата. Результат такого процесса всегда налицо, он представляет собой продукт, отличающийся новизной и оригинальностью. Им может быть научное открытие, произведение литературы или искусства, изобретение, промышленный образец, ноу-хау.
 
Творчество есть духовная деятельность, носящая идеально-личностный характер и потому не поддающаяся действию законов и иных правовых актов. Роль законодательства в данном случае состоит в том, чтобы признавать права на результаты творческого труда, закреплять состояние присвоенности таких результатов, охранять и защищать права их создателей, вырабатывая соответствующие конструкции, категории, наиболее значимой из которых является “интеллектуальная собственность”.
 
Началом возвращения на огромное правовое пространство бывшего СССР понятия и правовых категорий “интеллектуальная собственность”, “промышленная собственность”, “право интеллектуальной собственности” следует считать принятие Основ гражданского законодательства Союза ССР и республик от 31 мая 1991 г. [11] и Закона СССР от 6 марта 1990 г. “О собственности в СССР” [12]. В ст, 3 данного документа в виде отсылочной нормы перечислялись “изобретения, открытия, произведения науки, литературы, искусства и другие объекты интеллектуальной собственности”.
 
В Республике Казахстан активное использование данных категорий и целенаправленное регулирование отношений по их поводу началось, пожалуй, с обретением государственного суверенитета. Так, в частности, в ст. 9 “Частная собственность граждан” Закона Казахской ССР от 15 декабря 1990 г. “О собственности в Республике Казахстан” говорится: “Частной собственностью граждан являются продукты интеллектуальной и материальной деятельности, предприятия, материальные объекты, включая предметы личного потребления, средства производства, патенты, лицензии, деньги, в том числе иностранная валюта, акций, другие ценные бумаги и иное имущество”.
 
Хотя категории “интеллектуальная собственность” и “право интеллектуальной собственности” в позитивном смысле не употреблялись в законодательстве СССР (кроме нормативных актов периода, предшествующего его распаду), определенная охрана объектам литературной, художественной, технической творческой деятельности и средствам индивидуализации, конечно же, предоставлялась. Однако по абсолютному большинству таких объектов, как изобретения, полезные модели, промышленные образцы, исключительные права их использования принадлежали не авторам, их создавшим, а государству в лице его различных органов и организаций.
 
В самом общем смысле суть изменений в этой области после смены способа хозяйствования выразилась в передаче исключительных прав использования достижений творческой деятельности частным лицам и организациям, а также внедрении в данную сферу иных атрибутов частного присвоения и распоряжения.
 
Между тем, независимо от порядка использования результатов творчества в бывшем СССР, в мире происходили объективные процессы активного становления национальных систем охраны объектов интеллектуальной собственности, интернационализации и глобализации отношений в научно-технической и торговой сферах. Естественно, Казахстан и другие “новые страны” должны использовать при построении своих систем типичные для определенного этапа рыночного развития государства средства и приемы, учитывая также достижения мировых интеграционных процессов.
 
Для того, чтобы учесть эти направления в полной мере, не делая ошибок узконационального или, наоборот, чрезмерно интернационального подходов, равно ущемляющих интересы отечественного рынка, необходимо знать исторический опыт становления и развития национальных систем охраны объектов интеллектуальной собственности развитых стран.
 
В настоящей работе мы не ставим перед собой задачи дать обширный и всесторонний исторический обзор развития института правовой охраны рассматриваемых объектов. Он уже сделан до нас рядом ученых, освещавших эти процессы в мировом масштабе [13; 14; 15], а также касательно России [16; 17;].
 
Необходимость законодательного регулирования результатов интеллектуальной творческой деятельности возникла сравнительно недавно, несколько сот лет назад. Известно, что нормативное регулирование традиционных объектов права собственности насчитывает тысячи лет и ведет исчисление с древнейших времен. Вместе с тем именно сравнительно небольшой исторический срок существования и практики решения проблем в этой области, а также повторяемость экономических процессов становления рыночных экономик так называемых развитых и “новых” стран заставляет постоянно оглядываться на историю, учитывать ее уроки. Более того, законодательства бывших республик СССР, называемых ныне странами СНГ, вольно или невольно, сознательно или в силу незнания, впитали в себя подходы и решения, ставшие для стран Запада правовой историей. Степени и характер последствий такого влияния мы попытаемся определить, но для этого необходимо уяснить смысл важнейших достижений правовой мысли в вопросе осознания сущности исследуемых нами объектов права интеллектуальной собственности.
 
Мы полагаем, что мировую историю эволюции права/интеллектуальной собственности можно разделить на три периода.
 
Первый охватывает XV и последнюю четверть XVIII в., и мы называем его периодом монопольных привилегий.
 
Второй длился примерно с 1790 по 1883 г., и его можно назвать периодом расцвета национальных систем охраны интеллектуальной собственности.
 
Третий можно исчислять с 1883 года и назвать его периодом мировых конвенций.
 
Период монопольных привилегий интересен для нас как время формирования понимания необходимости охраны прав тех лиц, кто привносил в тогдашнюю жизнь новые технические достижения.
 
По отдельным источникам в Англии практика предоставления королевской властью такого рода охраны отдельным лицам, занимавшимся внедрением нового, в том числе и импортного производства, ведет свое начало с XIV в.
 
Самые ранние привилегии, например оформленные в Венецианской Республике в 1474 г. под названием “Парте Венеция”, не проводили различий между изобретателем в современном понимании этого слова и лицом, внедрившим уже известное за рубежом изобретение [18].
 
Таким лицам предоставлялась монополия исключительным образом использовать свое новшество в срок, достаточный для его освоения, с выгодой для себя и государства. Естественно, одновременно для монополиста это было серьезной поддержкой в конкурентной борьбе. Кроме срочного характера монополии, важным для нас обстоятельством является процедура его оформления. Документ, удостоверявший монополию, назывался Letters Patent, что означает “открытая грамота”, поскольку его содержание можно было прочитать, не повреждая королевской печати. О пожалованной привилегии объявлялось публично, по истечении же срока патента монарх не мог продлить срок действия документа или выдать привилегию заново [19].
 
Система привилегий постоянно совершенствовалась. В частности, в 1628 г. был принят королевский статус о монополиях, в котором патент признавался единственным правовым основанием для привилегии и устанавливался предельный 14-летний срок его действия. Постепенно выработалось правило составлять техническое описание изобретения для получения привилегии.
 
Таким образом, в отношении изобретений можно сделать вывод, что период монополий уже выработал важнейшие для современного понимания выгодности для государства и необходимости установления состояния присвоенности технических достижений, публичного оповещения третьих лиц о существовании монополии, документального оформления прав и срочности их существования. Эти принципиальные моменты характеризуют и современное понимание прав на интеллектуальную собственность. Прошедшее время лишь усилило формальные условия осуществления таких прав.
 
История правовой охраны товарных знаков еще более нова, чем охрана прав на изобретения, хотя само по себе стремление выделить имущество и его отдельные предметы от однородного чужого имущества насчитывает даже более древнюю историю.
 
История товарных знаков уходит в века, и точно зафиксировать дату появления первых товарных знаков не представляется возможным. Однако где-то примерно около двух или трех тысячелетий назад человечество начинает массовое по тем временам производство и продажу глиняной посуды. Именно на этой посуде и появились обозначения, которые в наше время классифицируются как товарные знаки. Посуда, произведенная в Китае в то время, была маркирована первыми (из обнаруженных к настоящему времени) отчетливыми обозначениями, которые указывали имя правящего императора и имя производителя или место производства.
 
Обнаружены подписи индийских ремесленников на изделиях, вывезенных за пределы страны еще три тысячи лет назад.
 
В Римской империи существовали тысячи различных клейм, а самое знаменитое из них - фабричное клеймо, состоящее из слова “Fortis” — даже подделывалось древними “пиратами” [20] .
 
Что касается Казахстана, то признаки упорядоченности таких отношений мы находим в древней истории. В “Уложениях” Тауке-хана, знаменитом “Жетi Жаргы”, записанном со слов казахских биев русским историком А. Левшиным, есть такие слова: "Всякому поколению, роду и отделению иметь свою собственную тамгу (знак, заменяющий герб). Тайги Сии тогда же и розданы, с обязанностью накладывать их на весь скот и имущество, для различения, что кому принадлежит" [21].
 
И в других частях света товарные знаки, указывающие на место производства или личность ремесленника, проставлялась на оружии, кухонной утвари, предметах роскоши и других изделиях.
 
Вероятно, понятия “тамга”, “тавро”; “клеймо”, английское слово “brand” (тавро) как метка; ставившаяся раскаленным железом на шкуре скота, были первоосновой современного понятия товарного знака как средства фиксации связанности товара и его изготовителя. То есть значение товарных знаков было понятно в данный и даже более ранние периоды, но существенную экономическую роль эти объекты еще не играли. Эти обозначения применялись для охраны цеховых интересов группы производителей, называвшихся на Западе гильдией. Охранительная функция клейм и иных обозначений сводилась к запрету использовать чужой знак. Суровость наказаний соответствовала духу времени. Таковыми были исключение из профессии, физические наказания вплоть до отсечения руки, смертная казнь [22].
 
Нынешнюю функцию выделения товаров одних производителей от однородных товаров других производителей товарные знаки стали выполнять лишь с XIX столетия, а именно с началом массового, а не штучного производства, превращения торговли в отрасль производства, зарождения маркетинга и массовой рекламы.
 
Среди стран-пионеров в области защиты товарных знаков следует назвать Великобританию, суды которой с середины XIX века выработали прецеденты, что лицо-правообладатель товарного знака, кроме использования знака им самим, могло запрещать другим пользоваться доброй репутацией владельца, связанной с этим знаком. Никто не имел права выдавать свои товары за товары другого лица [23].
 
Период национальных систем начался, как и предписывают законы диалектики, в недрах предыдущего периода, после острой критики системы привилегий. Эта критика в свою очередь возникла не случайно и совпала с переходом — где революционным, а кое-где и мирным — от феодализма к капитализму.
 
Идейной основой для имевшего место полного переосмысления понятия и роли объектов интеллектуальной собственности послужила господствовавшая тогда теория естественного права. Как известно, эта теория в целом пересмотрела глобальные вопросы взаимоотношений человека и общества, человека и государства, общества и государства. Идеологи буржуазии западных стран Г. Гроций, Б. Спиноза, Т. Гоббс стремились сорвать ореол святости с феодальных общественных отношений [24]. Их главные идеи в России были восприняты Ф. Прокоповичем, В. Н. Татищевым.
 
На смену понимания жизни человека исключительно как божьей милости, а всех благ — как пожалований, зависящих от милости сюзерена, приходит идея об изначальной, естественной дарованности природой всех прав и благ человеку как высшему существу. К числу естественных прав относилась и частная собственность (Д. Локк).
 
Государство и человек рассматриваются как равноправные стороны общественного договора, по которому государство обязано было охранять высшие блага — жизнь человека, а также его собственность, в разряд которой автоматически включались и результаты деятельности человеческого разума. Права, вытекающие из естественной природы людей, составляли предписания естественного права, а соответствующие ему законы государства назывались позитивным правом.
 
В области авторского права результатом критики системы привилегий в Англии стало принятие в 1709 г. Статута королевы Анны “ О поощрении образования путем закрепления за авторами или приобретателями копий печатных книг прав на последние на время, установленное отныне”, признанного первым законом об авторском праве в современном понимании таких источников. Действительно, именно с того времени стало возможно говорить об исключительном праве автора печатать и публиковать свои произведения в течение определенного срока (в общей сложности 28 лет с даты первой публикации), о возможности уступки своих прав книгоиздателям, регистрации книг в специальном органе, обязательности рассылки определенного количества книг библиотекам, о мерах защиты от незаконного копирования, главной из которых была возможность судебного обжалования действий правонарушителя.
 
Революционная Франция, претерпевавшая наиболее глубокие общественные и идеологические изменения, прежде всего отменила все виды феодальных привилегий, в том числе привилегии книгоиздателей. Декреты Учредительного собрания 1791 и 1793 гг. [25] установили права авторов на публикацию произведений на протяжении всей их жизни и возможность их использования наследниками в течение 10 лет после смерти автора. При этом не было установлено обязательности регистрации произведения и даже его публикации для возникновения авторских прав.
 
Почти аналогичные этапы эволюции взглядов на сущность авторских прав прошло и законодательство Соединенных Штатов Америки, во многом воспринявшее положения Статута королевы Анны. Положения этого документа о необходимости регистрации и депонирования произведений сохранились по сегодняшний день, а нормы закона 1790 г. о депонировании книг и других объектов на 14-летний срок с возобновлением регистрации каждый раз при жизни автора сохранилось вплоть до 1976 г., когда был принят ныне действующий Закон об авторском праве.
 
Следует отметить, что несмотря на терминологические и иные формальные различия, например, сроки действия прав, законодательство об авторских правах всех развитых стран рассматривали эти права в сущности как права собственности, видя и охраняя прежде всего экономическую сущность прав. И. А Зенин подход к правам по поводу объектов интеллектуальной собственности с позиций категорий собственности удачно, на наш взгляд, называет “проприетарные концепции” или “проприетарный подход” от английского слова property, означающего собственность [26].
 
К пониманию, что в сфере объектов творчества имеют место не только материальные, но и как нематериальные права, юридическая мысль пришла под сильным влиянием философских идей И. Канта, рассматривавшего авторские права не просто как разновидность собственности автора или издателя, но и как средоточие неких моральных интересов автора. Автор имел право на защиту своего произведения прежде всего потому, что оно являлось как бы продолжением и отражением его личности. И этот аспект, по Канту, был главным, а материальные права были только следствием моральных прав. В правовой литературе, а затем и в законодательстве с того времени закрепляется термин “моральные права”, отражавший комплекс неэкономических прав авторов. В современном казахстанском законодательстве они именуются личными неимущественными правами.
 
Несколько иными, более медленными темпами, по сравнению с авторским правом, развивалось патентное право в различных странах Европы. При этом в ряде стран это выглядело как совершенствование системы привилегий, внесение в нее элементов патентных отношений в современном понимании. Например, судебная практика по поводу использования объектов привилегий в Англии, совершенствуя процедуру выдачи документов, пришла к тому, что с 1711 г. было предписано для получения искомой монополии предоставлять, кроме прочих документов, и “описания” [27]. Описание к изобретению, мы убедимся в этом позже, является важнейшим документом в составе современной патентной заявки.
 
Во Франции в целях борьбы со всякой монополией на пути свободной торговли было установлено, что обладатели патентов могут потерять права на них в случае неиспользования изобретения в течение года. Срочность прав на объекты промышленной собственности является и в настоящее время важнейшим принципом патентного права.
 
Эти и другие достижения административной и судебной практики со временем были сведены в единые национальные патентные законы. При этом такие законы были приняты раньше в США и Франции — странах, где быстрее росло количество патентов или революционным образом изменялось гражданское законодательство.
 
Общим принципом, лежащим в основе патентных законов того времени, была выдача патентов тем изобретателям, которые выполняли определенные в законах требования формального и материального Характера. Эти принципы и были отражены в патентных законах США 1790 г. и Франции 1791 г. Эти законы совершенно отчетливо закрепляли право собственности автора. Текстуально в ст. 1 французского источника это звучало так: “Любое открытие или новое изобретение в любом виде производства является собственностью его автора; вследствие этого закон должен гарантировать ему всестороннее и полное пользование им в соответствии с условиями и на срок, которые будут установлены далее” [28].То есть данный период, ощущая в целом влияние теории естественного права, характеризуется господством проприетарного подхода в отношениях по поводу объектов интеллектуальной собственности.
 
Следующим характерным признаком данных отношений, обусловленных, на наш взгляд, ограниченностью в тот исторический период экономических связей между государствами в целом, является сугубо национальный характер патентной защиты. Например, патентный закон США по поправке 1793 г. разрешал предоставлять патенты только гражданам этой страны. Лицо, ввозившее во Францию заимствованное в другой стране изобретение, имело такие же права и обязанности как и подлинный изобретатель. В то же время изобретатель Франции, получивший патент в своей, а затем в чужой стране, не имел права после этого использовать свое изобретение на родине. Последнее положение, по нашему мнению, наиболее ярко показывает, что основной функцией патентного права того времени была защита внутреннего рынка. Забегая вперед, отметим, что эта проблема стоит и перед патентными системами новых стран-участниц СНГ. Например, патентные законы этих стран содержат нормы об обязательной подаче патентной заявки в стране происхождения изобретения до начала зарубежного патентования.
 
Эти и другие требования, ужесточавшие режим изобретений, стали смягчаться по мере развития международных экономических связей, а также роста количества выдаваемых патентов. Происходило качественное изменение и во взглядах на понятие и сущность изобретений. Простой ввоз новой техники перестал приравниваться к настоящей инновации. Для изобретений был введен особый критерий новизны, появились первые национальные базы данных по патентам и выработалось понятие уровня техники. В европейских странах явно проявляется стремление упростить саму процедуру патентования и свести ее до простой регистрации.
 
В Российской империи, частью которой в рассматриваемый период являлся Казахстан, происходили процессы, аналогичные европейским, правда, с некоторыми особенностями. Исследователи, обращавшиеся к вопросам истории российского права интеллектуальной собственности [29, 30], выделяют ряд его особенностей, каковыми в области авторского права являются:
 
господство государственной монополии на книгопечатание вплоть до конца XVIII в., проявлявшееся в том, что первая частная (“вольная”) типография появилась лишь в 1771 г.;
 
выдача привилегий государством лишь издателям и отсутствие правоотношений между издателями и авторами как предмета правого регулирования;
 
тесная связь авторского права России с цензурным законодательством;  признание в XIX в. авторских прав разновидностью объектов права собственности и введение конструкций литературной и художественной собственности;
 
принятие полноценного авторского права в современном его понимании только в 1911 г.
 
Патентное право России развивалось в целом тем же путем, что европейское и американское [31]. К особенностям следует отнести более длительный срок сохранения системы персональных привилегий. Первый патентный закон России был принят в 1812 г. Хотя манифест императора Александра I от 17 июня 1812 г. и назывался “О привилегиях на разные изобретения и открытия в художествах и ремеслах”, но под привилегией понимался документ, удостоверявший и охранявший исключительное право на изобретение. То есть под термином “привилегия” имелся в виду документ, понимаемый нынче как патент.
 
По разделу первому упомянутого Манифеста привилегией на изобретение являлось свидетельство, удостоверявшее, что изобретение было в свое время предъявлено правительству как собственность, принадлежащая указанному в привилегии лицу. Привилегия не гарантировала точную принадлежность прав на изобретение именно указанному в ней лицу, и любое третье лицо могло по суду оспаривать права. Привилегия выдавалась как на изобретенное внутри России, так и на ввезенное извне.
 
22 ноября 1833 г. при императоре Николае I в указанный закон были внесены изменения и дополнения документом “Положения о привилегиях”, подготовленным Министерством финансов и Министерством внутренних дел.
 
Положение ввело важнейшие принципы и понятия, приближавшие его к современным патентным законам. Так, одинаковыми правами при подаче заявок на привилегии и пользования ими обладали и российские и иностранные подданные. Объект, ввезенный в Россию из-за границы, защищался привилегией лишь в исключительных случаях и то на срок, не истекший по полученной в другом государстве привилегии. Вводилось также понятие временного использования объекта привилегии и всей привилегии, в чем-то напоминающее современные лицензионные договоры.
 
В указанном положении можно найти знакомые по сегодняшнему законодательству требования: промышленной применимости; соответствия технического решения требованиям общества; отказ в охране решения задачи нетехническими средствами; наличия в документах на получение привилегии подробного описания изобретения.
 
Последующее развитие патентного законодательства России, учитывая прогрессивные изменения в европейском законодательстве, постепенно перешло от понимания привилегии как акта царской милости к осознанию законного права на охрану изобретений (Закон от 30 марта 1870 г. “Об изменении порядка делопроизводства по выдаче привилегий на новые открытия и изобретения”).
 
“Положение о привилегиях на изобретения и усовершенствования” от 20 мая 1896г. ввело такие сходные с современными терминами понятия, как технический характер предъявляемого решения, существенная новизна, единство изобретения, существенные особенности изобретения. В конце концов словесно выраженные существенные особенности стали очень похожи на современную формулу изобретения.
 
После получения заявления о выдаче привилегии Департамент торговли и мануфактур выдавал заявителю документ под названием "Охранительное свидетельство". Он публиковался в официальном издании, и именно этот факт давал право заявителю для совершения активных действий со своим изобретением, заключающихся во внедрении, публикациях с целью рекламы, сделках с будущими правами и пр.
 
Можно сделать вывод, что, введя охранительное свидетельство, патентное законодательство того времени положило начало внедрению в правовой обиход понятия временной правовой охраны, а также подняло роль публичного оповещения о правах как важнейшего элемента патентной охраны.
 
Таким образом, традиционные положения и принципы патентной формы охраны, сохранившиеся во многих моментах и поныне, сформировались в разных частях света именно в период становления и расцвета национальных систем.
 
Максимальная конкретизация объекта охраны с целью его индивидуализации и обособления от аналогичных или сходных объектов путем требования составления описания и формулы изобретения и экспертизы по имеющейся базе данных; точное очерчивание объема правопритязания в момент подачи патентной заявки; выдача патента с закреплением конкретного объема исключительных прав; свобода использования патента самыми различными способами по усмотрению его владельца; возможность защиты прав владельца всеми способами, в том числе с привлечением авторитета государства, от имени которого выдан патент, — все эти положения являются несомненно достижениями правовой мысли и правоприменительной практики различных стран.
 
Эти положения не утратили своего значения и в наше время. Однако в определенный период и при определенных условиях такая правовая четкость становится уже самоцелью, не способствует свободной торговле, так как в этом случае становится невозможным защитить права тех, кто поставил своей целью получение такой охраны не в одной, а в нескольких странах.
 
История человечества знает несколько периодов ревизий положений патентного права по вышеназванным соображениям. К слову, это происходит и в настоящий период под флагом глобальных процессов либерализации торговли в рамках Всемирной торговой организации (ВТО). На этом мы будем останавливаться подробнее в ходе работы, пока же обратимся к первому такому случаю пересмотра и обновления отношений по поводу объектов интеллектуальной собственности, который имел место в конце XIX столетия.
 
В конце XIX в. со всей остротой перед промышленными и научно-техническими кругами встала задача достижения одновременного получения правовой охраны в нескольких странах. Физически это становилось невозможным ввиду несовершенств транспорта и связи того времени — они не были такими быстрыми, как сейчас. Публикация о поданной патентной заявке в одной стране порочила новизну того же изобретения в другой стране.
 
Развитие отношений в этой области тормозила и реальная разница в положениях различных национальных патентных законов. Между тем интернационализация технологий и быстрое развитие торговли требовали скорейшего устранения формального, по мнению многих, патентного барьера на пути этих процессов.
 
Поводом для начала длительного периода работ по гармонизации национальных патентных систем и создания мировой системы охраны объектов интеллектуальной собственности стала угроза фактического срыва очередной, 1873 года, международной технической выставки в Вене. Представители государств обосновывали свой отказ опасениями потери приоритета своих изобретений ввиду неадекватной правовой охраны, а также промышленного шпионажа.
 
Спасая положение, австрийские власти инициировали принятие специального закона, предоставившего временную правовую охрану изобретениям, промышленным образцам и товарным знакам тех иностранцев, которые представили их на выставку. Этот акт сам по себе был прецедентом и положил начало пониманию необходимости представления национального режима для иностранцев.
 
Для осмысления этих событий в том же 1873 г. был созван Венский конгресс по патентным реформам, провозгласивший необходимость установления таких принципов, как право изобретателей на получение адекватной охраны в разных странах одновременно и равенство граждан стран и иностранцев в режиме охраны объектов творчества.
 
Совместными усилиями последующие Парижский (1878) конгресс и Парижская (1880) конференция, а также французское правительство выработали проект международной конвенции, содержавший важнейшие принципы международной системы охраны объектов промышленной собственности, а также параметры будущей организаций по этим вопросам.
 
В 1883 г. представители 11 государств приняли и подписали в Париже конвенцию, вошедшую в историю отношений в данной области как Парижская конвенция по охране промышленной собственности.
 
В дальнейшем число стран-участниц данной Конвенции значительно выросло, особенно в течение первой половины XX в., и достигло в настоящее время 140 [32].
 
На территорию Казахстана Парижская конвенция распространялась в период ее нахождения в составе Российской империи и СССР, которые были странами-участницами Данного соглашения.
 
Республика Казахстан одной из первых среди стран — бывших республик СССР заявила о продолжении действия на территорию нашей страны Парижской конвенции в Декларации Республики Казахстан о Международных договорах в области охраны промышленной собственности от 5 февраля 1993 г. [33]. Этим самым было подтверждено действие указанной Конвенции в Казахстане, а также непрерывность такого действия после распада СССР, имевшего место в декабре 1991 г.
 
В соответствующих частях данной работы мы еще неоднократно коснемся содержания Парижской конвенции как части казахстанского законодательства по охране промышленной собственности. Пока отметим свойства этого документа как международно-правового источника, наиболее сильно повлиявшего на содержание национального законодательства по охране промышленной собственности.
 
В Конвенции не дается определения объектов интеллектуальной собственности, но из ст. 1 можно уяснить, что объектами охраны промышленной собственности являются патенты на изобретения, полезные модели, промышленные образцы, товарные знаки, знаки обслуживания, фирменные наименования и указания происхождения или наименования места происхождения, а также пресечение недобросовестной конкуренции [34].
 
Отдельные принципы, обнаруживаемые в Парижской конвенции, типичны и присущи множеству других двух- и многосторонних соглашений в исследуемой нами отрасли отношений.
 
Можно выделить два главных, наиболее принципиальных положения данной Конвенции. Поскольку каждое из них не ограничивается одной статьей текста Конвенции, а вытекает из нескольких, то можно, по нашему мнению, говорить не о положениях, а о правах.
 
Итак, первым, важнейшим среди важных правом, по нашему мнению, является право национального режима.
 
Второе можно сформулировать как право приоритета.
 
Остальные положения Конвенции закрепляют как нормы материального права, принадлежащие лицам, пользователям конвенции, так и нормы, содержащие параметры дозвбленного национального регулирования страны, связанной участием в Конвенции.
 
Ряд положений касаются административных и процедурных правил внутри союза стран, объединенных участием в Конвенции.
 
Право национального режима является, пожалуй, главным достижением периода интернационализации отношений по поводу объектов промышленной собственности и краеугольным камнем как самой Парижской конвенции, так и всей современной системы правовой охраны объектов промышленной собственности. Оно закреплено в ст.ст. 2, 3 текста Конвенции [35].
 
Национальный режим требует, чтобы в отношениях по охране промышленной собственности каждая страна-участница Парижской конвенции предоставляла бы такую же охрану правам граждан других стран-участниц, какую она предоставляет своим собственным гражданам. Более того, и граждане других стран, не участвующих в Конвенции, могут получить национальный режим, но при условии, что они проживают в стране-участнице или имеют на ее территории торговое или промышленное предприятие.
 
Как видно из содержания, национальный режим является более чем просто правилом поведения. Его существование создает целую среду, правовой ареал равноправия, а не дискриминации по признаку гражданства. Оказавшись в такой благожелательной среде, гораздо легче выполнить специфичные для национальной системы патентования требования к подаче и рассмотрению притязаний.
 
Другим основополагающим положением Парижской конвенции является право приоритета. По ст. 4 указанного документа право приоритета означает, что на основе заявки на патент на изобретение, полезную модель, промышленный образец, на регистрацию товарного знака, поданной заявителем в одной из стран-участниц Конвенции, тот же заявитель или управомоченное им лицо могут испрашивать охрану во всех других странах-участницах в течение 6 месяцев по промышленным образцам и товарным знакам и в течение 12 месяцев по изобретениям и товарным знакам.
 
Более поздние заявки этого заявителя будут рассматриваться как если бы они были поданы в тот же день, как и первая заявка. То есть эти более поздние заявки будут приоритетными по отношению ко всем заявкам любых лиц на аналогичные объекты промышленной собственности, поданным после даты подачи первой заявки данного лица.
 
Введением правила о конвенционном приоритете была нейтрализована наиболее слабая, уязвимая часть национальных систем патентования — угроза потери новизны своего же изобретения по причине неодновременной подачи заявки в разных странах. Теперь заявителю дается достаточно продолжительный срок для того, чтобы решить, в какие моменты времени после подачи первой заявки и в какой последовательности стран ему лучше всего производить последующие действия по охране своих прав.
 
Границы распоряжения таким специфическим, как бы еще не до конца оформленным объектом, как патентная заявка, значительно расширяются, если учесть, что правом приоритета может воспользоваться не только сам заявитель, но и его правопреемник, причем без одновременной с этим передачи самой первой заявки. То есть из возможного и разрешенного действия право приоритета в этом случае превращается в собственно передаваемый объект прав.
 
Право национального режима и право приоритета являются основополагающими для мировой патентной системы нормами. Они воспроизведены в национальных патентных законах всех без исключения стран-участниц Парижской конвенции и являются своеобразным “пропуском” для участия в ней. Законодательство Республики Казахстан о всех объектах промышленной собственности также полностью соответствует Парижской конвенции в этой части.
 
Имеется еще ряд норм, не имеющих, казалось бы, такого безусловного характера, как два вышеприведенных права, однако “выравнивающих” национальные законодательства о промышленной собственности по ряду материальных и процессуальных норм.
 
Вместе с двумя описанными правами-принципами они составляют каркас мировой системы охраны промышленной собственности и сближают в своей части национальные законодательства в данной области. Не будем в этой части работы подробно останавливаться на всех, перечислим лишь важнейшие, влияющие на понимание сущности исследуемых объектов и параметры казахстанского законодательства в данной области.
 
В области патентов к таковым относятся: норма о “независимости патентов’’, закрепленная в ст. 4 bis.
 
Она гласит, что патенты на изобретение, выданные в странах-участницах их гражданам, должны рассматриваться как независимые от патентов на изобретения, полученные на то же самое изобретение в других странах, включая страны, не участвующие в Конвенции. Иными словами выдача патента или отказ в выдаче патента на изобретение в одной стране не влечет автоматического применения этих же решений в какой-либо другой стране.
 
Налицо, на наш взгляд, отражение или проекция национального приоритета в технической области какого-либо государства, а также противодействие возможному “тиражированию” отдельных национальных решений (отказов в выдаче или согласий на выдачу).
 
На практике в некоторые моменты довольно трудно выдерживать этот принцип ввиду связанности стран и определенного давления авторитета решений патентных ведомств отдельных стран;
 
право упоминания изобретателя, провозглашенное в ст. 4 ter Конвенции, заключающееся в том, что изобретатель должен иметь право быть названным в качестве такового в патенте на изобретение;
 
нормы ст. 5А Конвенции о возможности включения в национальное законодательство норм о санкциях за длительное неиспользование изобретений, принудительных лицензиях, ввоза запатентованной и изготовленной в другой стране продукции;
 
нормы об исключениях из патентной монополии и мерах по ее ограничению и смягчению ( ст.5 ter );
 
положения о временном выставочном приоритете ( ст. 11), предписывающие всем странам-участницам обеспечивать во внутреннем законодательстве временную охрану объектов промышленной собственности, содержащихся в экспонируемых на официальных и официально признанных международных выставках, проводимых на территории любой страны-участницы.
 
В области иных объектов промышленной собственности гармонизирующее влияние Парижской конвенции столь же велико.
 
В области товарных знаков введен важнейший принцип о предоставлении правовой охраны только зарегистрированному товарному знаку. То есть фактическое использование не дает никаких прав по дальнейшему единоличному использованию.
 
В целях смягчения монополии на товарный знак введено правило об обязательном использовании товарного знака под страхом аннулирования его регистрации за неиспользование по истечении “справедливого срока”. При этом определение продолжительности этого “справедливого срока” отдано на усмотрение национального законодательства. По нашему Закону о товарных знаках, знаках обслуживания и наименованиях мест происхождения товаров он равен 5 годам [36].
 
Среди важнейших интегрирующих национальные законодательства моментов следует указать заложенные в них принципы: 
 
предоставления охраны без регистрации, в силу общеизвестности знака;
 
исключения из охраны отличительных знаков субъектов публичного права;
 
возможности передачи права на знак при передаче части предприятия;
 
предоставления охраны с сохранением оригинальности знака в стране происхождения;
 
предоставления охраны коллективным товарным знакам.
 
Ряд требований о пределах охраны таких самостоятельных объектов права интеллектуальной собственности, как фирменные наименования, наименования мест происхождения товаров и промышленные образцы, также содержатся в Парижской конвенции, оттуда они вошли почти без изменений в национальное законодательство нашей республики и других стран.
 
Для полноты картины о данном периоде развития мировой и национальных систем правовой охраны объектов интеллектуальной собственности, правильного понимания взаимосвязи и схожести национальных систем такой охраны отметим, что аналогичные процессы шли не только в области объектов промышленной собственности.
 
Отсутствие единообразия и полноты предоставляемой двусторонними договорами правовой охраны различных произведений привели к принятию 9 сентября 1886 г. Бернской конвенции по охране литературных и художественных произведений.
 
Данная Конвенция значительно расширила представление о круге объектов интеллектуальной собственности, хотя, как и Парижская конвенция по охране промышленной собственности, она не содержит какого-либо собирательного понятия, определения регулируемых объектов.
 
Статья 2 документа вводит термин “охраняемые произведения” и понимает под таковыми две категории объектов — литературные и художественные произведения. В дальнейшем предлагается перечень охраняемых произведений, значительно пополненный в последнем Парижском акте Бернской конвенции.
 
Термин “литературные и художественные произведения” охватывает все произведения в области литературы, науки и искусства, каким бы способом и в какой бы форме они ни были выражены, как-то: книги, брошюры и иные письменные произведения; лекции, обращения, проповеди и другие подобного рода произведения; драматические и музыкально-драматические произведения; хореографические произведения и пантомимы; музыкальные сочинения с текстом или без текста; кинематографические произведения, к которым приравниваются произведения, выраженные способом, аналогичным кинематографии; рисунки, произведения живописи, архитектуры, скульптуры, графики и литографии; фотографические произведения, к которым приравниваются произведения, выраженные способом, аналогичным фотографии; произведения прикладного искусства; иллюстрации, географические карты, планы, эскизы и пластические произведения, относящиеся к географии, топографии, архитектуре или наукам.
 
Принципы предоставляемой охраны схожи с аналогичными принципами Парижской конвенции. В частности, краеугольным камнем является принцип национального режима. Он по своему содержанию не отличается от провозглашенного в Парижской конвенции.
 
Принцип независимости охраны также уже известен нам и сводится к тому, что предоставление произведению правовой охраны в странах Бернского союза не зависит от наличия или отсутствия такой охраны в стране происхождения произведения.
 
Отличительным для Бернской конвенции является принцип так называемой “автоматической” охраны [37]. Он заключается в том, что для получения правовой охраны произведения нет необходимости в выполнении каких либо формальностей по его регистрации, депонирования, объявления и пр.
 
Остальные положения данной конвенции устанавливают иные важнейшие параметры национального законодательства в области авторского права.
 
Важнейшими среди них являются критерии охраняемого произведения (ст. 2); определения субъектов охраняемых авторских прав с точки зрения отношения к созданию произведения (п. 6 ст. 2) и их гражданства ( ст. 3); выработка минимального перечня охраняемых имущественных прав ( ст.ст. 8, 9,11, llbis, 11 ter, 12, 14, 14 ter), а также личных неимущественных прав (6 bis).
 
В качестве показателя понимания мировой юридической наукой необходимости ограничения исключительного права на осуществление авторского права можно привести нормы о возможности использования произведения без согласия автора и выплаты ему вознаграждения, которых придерживались еще в XIX в. В западном праве они получили наименование “свободного использования произведений” (п.2 ст. 9; ст.ст. 10; 10 bis; 11 bis). Такой же ограничительный характер носят нормы о возможности принудительных лицензий в отношении использования авторских правомочий ( ст. 11 bis; п. 1 ст. 13; об установлении срока охраны авторских прав — ст. 7).
 
С Парижской и Бернской конвенций начинался рассматриваемый нами период развития мировой юридической мысли в области правовой охраны интеллектуальной собственности. Ими же заложены многие параметры современной правовой охраны.
 
В период с конца XIX в. и вплоть до начала 2000 г. принято большое количество международных конвенций, двусторонних и иных соглашений.
 
Полное раскрытие всех аспектов функционирования международной правовой системы охраны всех объектов интеллектуальной собственности и содержания действующих конвенций заняло бы значительное место, да это и не входит в нашу задачу. Пока ограничимся обзором и краткой характеристикой данной системы.
 
Официальное международно-правовое понятие и современная система объектов интеллектуальной собственности были закреплены в Конвенции ВОИС, подписанной в Стокгольме 14 июля 1967 г. [38].
 
Перечень объектов интеллектуальной собственности, приведенный в ст. 1 данной Конвенции, лег в основу их законодательного определения во многих странах, в том числе и в Республике Казахстан,
 
В целом же, как и любая система, международная система охраны интеллектуальной собственности состоит из ряда составляющих, слаженная работа которых позволяет достичь эффекта защищенности соответствующих прав в странах-участницах мировых соглашений.
 
Главными составляющими мировой системы являются нормативная и институциональная части.
 
Нормативная часть представлена действующими мировыми конвенциями по охране интеллектуальной собственности и договорами между странами о создании соответствующих союзов.
 
Институциональная часть состоит из стран-участниц, союзов стран-участниц, ВОИС.
 
Все конвенции по интеллектуальной собственности можно разделить на три большие группы.
 
Первую группу составляют договоры, обеспечивающие охрану прав интеллектуальной собственности.
 
Эта группа, в свою очередь, может быть поделена на подгруппы договоров, обеспечивающих охрану авторских и смежных прав, и договоров, обеспечивающих охрану промышленной собственности.
 
Вторую группу составляют договоры, облегчающие получение охраны промышленной собственности в нескольких странах.
 
Третью группу составляют договоры, учреждающие международные классификации.
 
Остановимся на конкретных многосторонних договорах (конвенциях), входящих в перечисленные группы и называемых обычно по географическому названию места, где впервые был принят текст договора.
 
Договорами ВОИС, обеспечивающими охрану авторских и смежных прав, являются уже рассмотренная нами Бернская конвенция об охране литературных и художественных произведений 1886 г., а также Римская конвенция по охране интересов исполнителей, производителей фонограмм и органов вещания от 1961 г.; Женевская конвенция об охране интересов производителей фонограмм от незаконного воспроизводства их фонограмм от 1971 г.; Брюссельская конвенция о распространении несущих программы сигналов, передаваемых через спутники, от 1974 г.
 
Договоры этой подгруппы содержат международно-правовые материальные и процессуальные нормы, обеспечивающие интересы граждан стран-участниц в других государствах.
 
Подгруппу договоров, обеспечивающих охрану объектов промышленной собственности, составляют известная нам Парижская конвенция по охране промышленном собственности от 1883 г.; Мадридское соглашение о пресечений ложных или вводящих в заблуждение указаний происхождения на товарах от 1891 г.; Найробский договор об охране олимпийского символа от 1981 г.; Договор о законах по товарным знакам (TЛT) от 1994 г.
 
Данным конвенциям присуща ярко выраженная охранная функция. Они являются источниками юридической охраны, согласованной между странами на международном уровне.
 
Договоры, облегчающие получение охраны промышленной собственности в нескольких странах, подразделяются в зависимости от охраняемого объекта.
 
В области патентов таковыми являются Договор о патентной кооперации (РСТ) от 1970 г. и Будапештский договор о международном признании депонирования микроорганизмов для целей патентной процедуры от 1977г.
 
В области товарных знаков данная подгруппа представлена Мадридским соглашением о международной регистрации знаков от 1891 г. и Протоколом к Мадридскому соглашению о международной регистрации знаков от 1989 г.
 
В отношении наименований мест происхождения товаров действует Лиссабонское соглашение об охране наименований мест происхождения товаров и их международной регистрации от 1958 г.
 
Вопросы международно-правовой охраны промышленных образцов регулирует Гаагское соглашение о международном депонировании промышленных образцов от 1925 г.
 
Данная группа конвенций содержит нормы, которые, как показывает многолетняя практика, реально облегчают получение национальных охранных документов в одной или нескольких странах сразу. Число пользователей услугами перечисленных конвенций неуклонно растет, что свидетельствует о реальности процессов глобализации в данной сфере.
 
Третья группа договоров включает конвенции, создающие классификационные системы, а также процедуры их постоянного совершенствования. К данной категории относятся Страсбургское соглашение о Международной патентной классификации от 1971 г.; Ниццское соглашение о международной классификации товаров и услуг для регистрации знаков от 1957 г.; Венское соглашение об учреждении международной классификации изобразительных элементов знаков от 1973 г.; Локарнское соглашение об учреждении Международной классификации промышленных образцов от 1968 г.
 
Процесс совершенствования действующих конвенций продолжается постоянно и требует активности от всех стран-членов ВОИС.
 
Показателем прогресса в международном сотрудничестве являются разработанные рабочими группами, постоянными комитетами экспертов и комиссиями ВОИС проекты новых конвенций. Их довольно много; не перечисляя все проекты, остановимся на наиболее, по нашему мнению, значимых с точки зрения масштабности и актуальности предполагаемых решений задач.
 
В целях упрощения и повышения эффективности применения ранее установленных средств получения патентной охраны в различных странах мира в интересах патентных ведомств, изобретателей, промышленности и их профессиональных представителей Комитетом патентных экспертов ВОИС был разработан проект Договора о патентных законах (ПЛТ). Проект ПЛТ разрабатывался также для гармонизации важнейших вопросов в области патентов, по которым имеется значительное расхождение в трактовке между национальными и региональными законодательствами.
 
В мае-июне 2000 г. на Дипломатической конференции первая часть ПЛТ, содержащая нормы процессуального патентного права, была подписана рядом государств и региональных патентных организаций. Казахстан подписал Заключительный акт Дипломатической конференции, согласившись тем самым с ее результатами, однако сам текст ПЛТ требует еще глубокого изучения и анализа практики первых стран, внедривших ее нормы в национальные законодательства. Только при убежденности в значительной полезности соглашения ПЛТ для экономики страны текст будет ратифицирован Парламентом Казахстана.
 
Следующими проектами, теперь уже в области авторского права, над которыми продолжается работа экспертов различных стран-членов ВОИС, являются проект Протокола к Бернской конвенции и проекты правовых актов об охране прав исполнителей и производителей.
 
Практика отношений в этой области показала, что намечается все большее расхождение между национальными законодательствами, следующими принципу национального режима, и минимальным уровням охраны произведений и смежных прав, предоставляемым Бернской, Римской конвенциями и Конвенцией об охране фонограмм.
 
Признание этого заставило ВОИС начать подготовку возможного протокола к Бернской конвенции. Одновременно преследовалась цель создания мостика между двумя основными системами авторского права, основанными на гражданском (римском или континентальном) и общем (англосаксонском) праве, в первую очередь в отношении охраны звуковых записей (фонограмм) [39].
 
Шестидесятилетий опыт применения Гаагского соглашения о международном депонировании промышленных образцов выявил слабое стимулирование его участников, в результате чего число стран-участниц Конвенции относительно невелико.
 
Комитету экспертов представляется возможным увеличить количество международных депонирований промышленных образцов, а также привлечь новые страны в качестве участниц Конвенции, если решить три вида проблем:
 
касающихся пользователей системы и сводящихся к форме депонирования, уплаты пошлины депозитором, отсрочки публикации о депонировании;
 
касающихся проблем национального ведомства, не укладывающегося в шестимесячный срок для ответа о депонировании промышленного образца;
 
касающиеся региональных систем охраны промышленных образцов, которые, ввиду процессов интеграции стран, заменяют собой национальные системы и этим сокращают число стран-участниц Конвенции.
 
В настоящее время продолжает свою работу Комитет экспертов, состоящий из представителей стран-участниц Гаагского союза. Они преследуют цель решить указанные три группы проблем и ввести в систему еще большую гибкость для того, чтобы побудить государства, не являющиеся членами Гаагского соглашения, присоединиться к системе, а также сделать систему более легкой для использования заявителями.
 
Следующим документом, над которым продолжается работа экспертов стран-участниц ВОИС, является проект Договора ВОИС по урегулированию споров между государствами в области интеллектуальной собственности.
 
Причиной принятия такого соглашения являются споры, возникающие между государствами по поводу интерпретации и применения договоров, регулирующих межгосударственные отношения в области интеллектуальной собственности. Отсутствие в данный момент договорного положения о регулировании таких споров Согласно соответствующим принципам общего международного закона заставляет улаживать их с помощью средств, о которых договорились стороны, участвующие в споре.
 
Цель разрабатываемого договора состоит в содействии охране интеллектуальной собственности путем обеспечения выполнения международных обязательств в области интеллектуальной собственности и обеспечения единой интерпретации и применения международных правил, касающихся таких обязательств [40].
 
Установление эффективных процедур для улаживания таких споров бесспорно послужит делу укрепления охраны интеллектуальной собственности.
 
Остановимся теперь на институциональной части мировой системы охраны интеллектуальной собственности, состоящей, как мы установили ранее, из стран-участниц, союзов стран-участниц, Всемирной организации интеллектуальной собственности (ВОИС).
 
Учитывая все более возрастающее сходство цодходов и процедур в области интеллектуальной собственности в различных странах, совершенно разумно упрощать практические процедуры с помощью международной стандартизации и взаимного признания прав и обязанностей между государствами. Именно это соображение побудило страны, используя переговорный процесс, принять многосторонние договоры (конвенции) по различным областям интеллектуальной собственности. Каждая конвенция в определенной области представлена странами, создающими соответствующий союз стран, предоставляющий гражданам других стран ту же самую охрану, которую они предоставляют сдоим гражданам, а также применять определенные общие правила и стандарты.
 
Таким образом, собирается большое количество разных союзов стран, например, Парижский союз, Бернский союз, Мадридский союз, Союз РСТ и др. Возникает потребность в административном управлении каждым союзом (вопросы членства, платы за членство, организация заседаний, написание и экспертиза материалов и пр.). Для выполнения этих задач в отношении Парижской конвенции по охране промышленной собственности и Бернской конвенции по охране литературных и художественных произведений в 1883 г. был создан международный секретариат, сокращенно называемый БИРПИ, работавший под наблюдением федерального правительства Швейцарии.
 
С 1967 г., когда была принята Стокгольмская конвенция, учреждающая Всемирную Организацию Интеллектуальной Собственности (ВОИС), организация стала также называться ВОИС и получила статус специализированной организации ООН.
 
Деятельность ВОИС призвана способствовать поддержанию и росту уважения к интеллектуальной собственности во всем мире для создания благоприятных условий промышленности и культуры, стимулирования творческой деятельности и облегчения передачи технологии, распространения литературных и художественных произведений.
 
Эта деятельность ведется в основном по трем направлениям: обеспечение межправительственного сотрудничества по административным вопросам интеллектуальной собственности; программная деятельность; регистрационная деятельность.
 
Эти три направления показывают отличие ВОИС от иных специализированных организаций ООН (например, ЮНЕСКО, МОТ, ВОЗ и др.), многогранность, сочетающую в себе деятельность по прямому оказанию услуг заявителям и владельцам прав на интеллектуальную (регистрационная деятельность) и публичную деятельность международного характера.
 
Основную же работу ВОИС составляет программная деятельность, которая включает обеспечение более широкого признания существующих конвенций, их обновление по мере необходимости путем пересмотра, принятия новых положений, а также организация “деятельности по сотрудничеству в целях развития”. Последнее выражает суть деятельности по оказанию помощи ВОИС развивающимся странам, осуществляемой по специально разработанным для организации технической и правовой помощи постоянным программам.
 
Наша республика с 1993 г. активно участвует во всех мероприятиях ВОИС, получая от него необходимую организационную, правовую и техническую помощь в построении современной системы охраны интеллектуальной собственности.
 
Наш многолетний опыт участия в работе ВОИС, в частности в его рабочих группах, комитетах экспертов, исполнительных органах союзов стран, дипломатических конференциях, дает нам право констатировать, что продолжающийся период мировых конвенций является самым благоприятным как для развития национальных систем охраны интеллектуальной собственности, так и для дальнейшей интернационализации такой охраны.
 
Мы полагаем, что рано еще говорить о начале следующего этапа, но в недрах нынешнего уже проглядывают ростки, которые со временем обозначат период поистине новый — период глобализации.
 
Имеются две причины для такого заявления.
 
Первая — с середины 90-х гг. XX в., когда начала стремительно развивается компьютерная сеть Интернет, вмещающая в себя информацию, абсолютное большинство разновидностей которой составляют объекты интеллектуальной собственности.
 
Вторая примерно с начала 90-х гг., когда стал стремительно развиваться процесс создания Всемирной торговой организации (ВТО), которая не имеет своей прямой целью развитие системы охраны интеллектуальной собственности, но стремится ее ревизовать и убрать лишние, по ее мнению, формальности процедуры закрепления и реализаций прав интеллектуальной собственности, препятствующие развитию торговли.
 
Эти мировые процессы совпали с периодом возрождения казахстанской национальной системы охраны объектов интеллектуальной собственности и, несомненно, они влияют на быстроту и последовательность ее формирования.
 
В первые годы после обретения государственного суверенитета перед Казахстаном стояла трудная задача не просто построить систему охраны интеллектуальной собственности, отвечающую сформировавшимся мировым требованиям, но и учесть тенденции будущего развития мировой системы.