ГЛАВА V
ИСТОРИЯ СИБИРСКОГО КАЗАЧЬЕГО ВОЙСКА
5.1. Исторические этапы формирования Сибирского линейного казачьего войска
Сибирское казачье войско, как и Оренбургское, создавалось одновременно с завоеванием Сибири по инициативе царского правительства для закрепления на новых богатых и обширных землях, усиления здесь российского присутствия, проникновения в казахскую степь, ее завоевания и колонизации. Идеолог сибирского казачества Г.Е. Катанаев утверждал, что казаки якобы первыми стали осваивать эти территории: “Не подлежит никакому сомнению, теперь точно выяснено, что земли по Иртышу, Горькой и Пресногорьковской линиям со времени прихода сюда русских в начале 17 в. и даже первой половине 18 в. еще не были заняты киргизами”. Так ли это на самом деле? Не уподобляется ли он тем европейским авторам, которые говорят об “открытии” Америки, хотя задолго до европейцев там существовала древняя цивилизация майя и инков.
Из истории южной лесостепной зоны Западной Сибири и Северного Казахстана хорошо известно, что до появления здесь первых русских землепроходцев край населяли кочевые и полукочевые тюркоязычные племена, которые создавали государственные объединения и ханства (см. главу II). Знаток Сибири Г.Ф. Миллер писал: “Первый и главнейший народ в Сибири есть Татары, которые живут в полуденных странах около рек Тобола, Иртыша, Оби, Тома и Енисея и в лежащих между помянутыми реками степях”. Татарами в России называли, как известно, все племена тюркоязычного происхождения. Археологическими исследованиями установлено, что в таежном Прииртышье и новосибирском Приобье тюркоязычное население появилось во второй половине I тыс. А с конца I тыс. начинается процесс тюркизации местного населения, о чем свидетельствуют данные кипских курганов, он затронул прежде всего ту его часть, что проживала в южных лесных районах.
Поражение сибирского хана Кучума привело к оттоку его подданных, среди которых были и отдельные казахские роды и племена (аргыны, кереи, джалаиры и др.) на юг, в верховья Иртыша, Ишима и Тобола и степи Центрального Казахстана. В конце XVI - начале XVII вв. в Северный Казахстан вторглись большие массы ойратских племен, которые вытеснили казахов с сибирских территорий и только после разгрома Джунгарского ханства они стали возвращаться на прежние места кочевания, которые оказались заняты русскими войсками, казаками и крестьянами.
“История Сибирского казачества относится к тому времени, когда Ермак с пятью сотнями казаков перешел Урал и отвоевал от Кучума под власть русского царя тогдашнее Сибирское царство”. Встретив упорное сопротивление местного населения, царские отряды оставили в покое казахскую степь на сто лет и двинулись на восток, к Тихому океану. А в сибирских городках и укреплениях остались гарнизоны из городовых казаков, драгунских и рейтарских полков с артиллерией стеречь новую границу от кочевников. Как писал историк русского колониализма края, “общей чертой русских завоеваний, совершенных в Сибири, является легкость их на севере и усугублявшаяся их трудность по мере движения на юг в степные местности с кочевым населением... Открытие южных местностей края для заселения русскими совершилось весьма медленно”. С чем нельзя не согласиться.
В связи с непрекращающимися нападениями казахских отрядов на сибирские города Тару, Тобольск, Тюмень, Тарханский острог, Коркину слободу (ныне г. Ишим), царские власти после окончания Смутного времени направляли на пополнение сибирских городовых казаков новые отряды казаков из европейской части страны, в основном донских и запорожских. Так, в 1618 году в сибирские казаки был обращен запорожский атаман Михайло Скиба, в 1619 году в Сибирь отправлены “колодники, казаки Федька Бобров и Первушка Шершень...”, в тобольские казаки поверстано 40 “выезжих запорожских черкас”, в 1621 году сослан в край казацкий атаман Митька, а в 1674 году - малороссийский гетман Демьян Многогрешный, “прославивший” затем своими кровавыми набегами на минусинских киргиз. Казаки Ермака составили ядро нового, сибирского казачества, служили в “старой сотне” и как первые “заниматели и завоеватели Сибири” хранили знамя Ермака в соборе г. Березова. Сибирские казаки с первых лет существования активно участвовали в подавлении восстаний местных народов, колонизации края, расширении территорий России. Например, в 1624-1628 гг. сподвижник Ермака атаман Иван Гроза два раза ходил вверх по Иртышу, к Ямышевским озерам и до Семипалат.
В конце XVII века русская граница в Сибири стала постепенно выдвигаться к югу, Царевому Городищу (ныне г. Курган). На новую линию переселялись тюменские, тобольские, тарские, томские, туринские, сургутские, пелымские и другие казаки. Единого Сибирского казачьего войска еще не существовало, и казаки назывались именами городов, где служили.
В начале XVIII века граница между Казахским ханством и Россией проходила от слободы Чернолуцкая на Иртыше до станицы Звериноголовской на Тоболе и достигала 985 верст. За линией в степи кочевали казахские племена. Одна из книг так писала об этом: “Все население Киргизской степи состоит из двух главных племен: русских... и киргизов, которые считают себя потомками татар, составлявших Кучумово царство и удалившихся в степь по завоевании этого царства Русскими”. Начинался новый этап завоевания казахской степи, ее военно-казачьей колонизации.
Сибирский губернатор М. П. Гагарин обратился к Петру I с просьбой организовать экспедицию вверх по Иртышу до Яркенда, где, по слухам, много золотого песка. Царь издал специальный указ на имя начальника экспедиции капитана Бухгольца, в котором отметил: “С 1500 человек воинских людей итти на Ямыш-озеро, где велено делать город... также в некоторых удобных местах, при реках и при лесах, делать редуты... и в тех редутах останавливать по нескольку человек”.
Летом 1715 года отряд Бухгольца из драгун, солдат, артиллеристов, офицеров и мастеровых, всего 2797 человек, выступил в поход и в сентябре заложил на правом берегу Иртыша Ямышевскую крепость. Вскоре, однако, отряд был окружен 10 - тысячным джунгарским отрядом, который держал их в осаде всю зиму 1715-1716 года. В апреле 1716 года Бухгольц, срыв крепость, поплыл обратно по Иртышу и в мае в устье Оми заложил новую, Омскую крепость.
В следующие годы на правобережье Иртыша в качестве опорных пунктов было заложено еще пять крепостей - Ямышевская (1716), Железинская (1717), Долонская и Семипалатинская (1718), Усть-Каменогорская (1720). Для связи между ними построено семь форпостов (Коряковский, Семиярский, Черлаковский, Убинский и др.). В них переводилась часть служилых казаков с линии, которые стали теперь называться иртышскими крепостными казаками. В 1725 году в них насчитывалось 779 казаков, это был фактически первый штат Сибирского линейного казачьего войска.
В 1745 году от Омской до Усть-Каменогорской крепостей насчитывалось уже 24 различных военных укреплений. Иртышская линия, протянувшаяся на 920 верст, преграждала казахам-кочевникам путь на правобережье реки. А 6 марта 1755 года Коллегия иностранных дел запретила рядовым казахам Среднего жуза переходить на “жилую сторону Иртыша”. На иртышские крепости были дополнительно переведены пять драгунских полков с артиллерией и казаки из городов Тара, Тобольск, Тюмень и других. Они представляли собой грозную военсилу. Весной 1758 г. по решению Военной коллегии на сибирскую границу “для защиты от китайцев” переводились также тысяча донских, тысяча яицких казаков и Троицкий драгунский полк.
Так, гарнизон Ямышевской крепости состоял из 303 человек и 18 орудий, Семипалатинской - из 204 солдат и 9 орудий, Усть-Каменогорской - из 141 солдата и 9 орудий, Железинской - из 72 человек и 6 орудий, Омской - из 267 человек и 20 орудий. Гарнизоны форпостов насчитывали свыше 50 человек. Все это говорило о достаточно сильном вооружении гарнизонов крепостей в Восточном Казахстане.
Казачьи отряды совершали регулярные рейды в степь против казахских кочевий. Документы сообщают, что сотник Дорохов с 150 казаками из Чер-лаковского форпоста напал на аулы султана Аблая, отбил 790 лошадей, 92 верблюда, захватил 42 пленных, которых раздал на линии. Кстати, указом императрицы Анны Иоанновны от 1737 года было узаконено рабство в Сибири и цена казаха равнялась 10 рублям, а казашки - одному мерину и 6 рублям (женщины ценились дороже ввиду их нехватки на линии).
В 1745 году началось строительство новой Колывано-Кузнецкой военной линии из 9 крепостей и 53 редутов от форпоста Шульбинский на Иртыше до Алтая. Тем самым в состав России включалось огромное степное, исключительно богатое, пространство. В 1764 году эта линия была выдвинута вперед и создана новая Бийская военная линия.
К середине XVIII века царская власть в Сибири накопила достаточно воинских сил для строительства новой военной линии между Иртышом и Тоболом, перенеся старую Ишимскую линию в глубь казахской степи. “Ибо, - писал идеолог российской колонизации края П. Словцов, - степь не обрабатываемая и не представляющая знаков оседлости, по праву народному принадлежит первому, кто выставил пушку на плац-форме или провел там борозду сохой. Но знатная часть степи, киргизами занимаемая, принадлежит России по лучшему и непоколебимому праву”. Тем самым оправдывалось право более сильного на захват земли слабого соседа, возможность безнаказанно отбирать лучшие участки их для строительства укреплений и заселения.
В ноябре 1748 г. командир Отдельного Сибирского корпуса генерал-майор Киндерман подал в Сенат донесение о целесообразности переноса Ишимской линии в глубь степи, поскольку “форпосты весьма не в пристойных местах... к тому и один от другого в дальном расстоянии”, отчего крестьяне тайно пробираются в кочевья казахов, где воруют лошадей, например, у султана Аблая. Далее он обосновывал строительство новой линии тем, чтобы прекратить “воровские перелазы” с обеих сторон, что более соответствовало действительности.
26 марта 1752 года Сенат вынес решение о строительстве новой линии от Омска до станции Звериноголовская в составе двух шестиугольных и девяти четырехугольных крепостей, 33 редутов и 42 маяка. Новая линия выдвигалась вперед от 50 до 200 верст, протяженность ее составляла 579 верст, и называлась она Ново-Шумской или Пресногорьковской, или просто Горькой линией ввиду обилия в степи горько-солевых озер. На новую линию из сибирских крепостей и прежней Ишимской линии было переведено 3642 казачьи семьи, а также донские и яицкие казаки.
Главной крепостью на новой линии была Петропавловская, где находился гарнизон из пехотного батальона, драгун, казаков и башкир, хранился оружейный арсенал. На восток от нее к Омску располагались четыре крепости - Полуденная, Лебяжья, Николаевская и Покровская с 9 редутами между ними; на западу- шесть крепостей: Скопинская, Становая, Пресновская, Кабанья, Пресногорьковская до Звериноголовской крепости на Тоболе.
В 1763 году командиром Сибирских войск был назначен генерал-поручик Шпрингер, который вскоре представил в Сенат и Военную коллегию доклад о необходимости создания единого 5 - тысячного казачьего войска из 10 конных полков. Поскольку казахи стремились к левобережью Иртыша, по ироничному определению Г. Е. Катанаева, “как мухи к меду” и, чтобы “не допустить эту налетевшую из степи саранчу и кобылку осесть на иртышских лугах сколько-нибудь прочно”, генерал Шпрингер 31 декабря 1765 года дал комендантам крепостей специальную Инструкцию, §§12-13, которой требовали не допускать казахов в 10-верстную или, по крайней мере, в 5-верстную полосу на лейом берегу Иртыша и вдоль всей Горькой линии от Усть-Каменогорской до Звериноголовской крепостей. Тем самым была отрезана территория общей площадью 13500 кв. верст хороших пастбищ. С внутренней стороны военной линии устанавливалась такая же 40-верстная полоса, запретная для русских крестьян. Вдоль всей запретной полосы требовалось выставить рогатки из поваленных деревьев и охрану из казачьих пикетов в 10 верстах друг от друга. В 1773 году указом императрицы Екатерины II казаки наделялись землей в шесть десятин на одну душу.
Такие грабительские решения царских властей вызвали, естественно, озлобления казахов, которые усилили нападения на линию. Летом 1770 года тысячный отряд казахов напал на редут Степной у Омска и отогнал большой табун лошадей. Нападавшие убили шестерых казаков, захватили в плен троих, а также много оружия, порох и свинец. Осенью 1774 года вновь было совершено нападение на редут Сенжарский, 12 казаков было убито и захвачено, угнан станичный табун лошадей. В 1788-1789 годах правительство было вынуждено пропускать казахов, принявших российское подданство, на правый берег Иртыша, в Тобольскую и Томскую губернии. Так казахи заняли Кулундинскую степь, однако, платили пошлину казакам за пользование землями.
В то же время царские власти приняли срочные меры по усилению пограничных линий. В крепостях Горькой линии были расквартированы Сибирский драгунский и Ширванский мушкетерский полки. Прибыли также ссыльные запорожские казаки из отрядов атамана Железняка и Жвачки. Смертная казнь за общегражданские преступления в империи заменялась ссылкой в Сибирь с последующим зачислением в казачье сословие. Ряды сибирского казачества комплектовались также донскими и уральскими казаками, башкирами и мещеряками, временно командированными на линию для несения военной службы и в силу разных причин решивших остаться здесь. По всей стране местные начальники стремились избавиться от своих беспокойных элементов и отправить их в Сибирь. Так, в Малороссии один воинский командир пригласил в гости главных атаманов гайдамаков, напоил их до смерти и в таком виде отправил в Сибирь. Когда беспробудно пьянствовавшие казаки протрезвели, обоз был уже далеко от родных мест. В этническом составе сибирских казаков преобладали русские, украинцы-запорожцы, белорусы, затем местные народы (крещеные калмыки, татары и др.), чуваши, поляки, встречались даже армяне, грузины, лезгины, впрочем, большинство бывшие преступники.
Под стать казакам были и их жены; в Сибири мужское население преобладало над женским, поэтому от недостатка женщин нравственность казаков была на низком уровне. Они заводили жен из инородок, развивалось т.н. “сибирское многоженство”. Власти всеми доступными мерами старались разрешить эту проблему. Например, в конце XVII в. состоялось официальное распоряжение о переселении в Сибирь 350 “девиц для женитьбы казаков”. Другим источником являлась отправка в край преступниц для пополнения рядов “невест”. Так, в 1759 г. в верхнеиртышские крепости было выслано 90 “колодниц”, из них 77 признали годными для супружества. Тех, кто получше, брали в жены казачьи офицеры, остальные, больные сифилисом, чахоткой и цингой, доставались рядовым казакам.
Следующим источником являлась покупка “девочек от кочевников” и женщин у местных народов, в т.ч. и у казахов. Царское правительство в 1808, 1822,1836 годах издавало специальные указы на этот счет. Покупка их также сочеталась и прямым насильственным захватом у соседних племен.
В конце XVIII века Сибирское линейное казачество насчитывало в своих рядах около 3 тыс. чел. и делилось на 24 сотни. В связи с приближением границ Китая к верховьям Иртыша в 1781 году возводится Бухтарминская крепость и новая военная линия, для заселения которой в сибирских поселениях было набрано и зачислено в казаки 2 тыс. человек.
19 августа 1808 г. император Александр I издал указ об объединении казаков Горькой, Иртышской и Бухтарминской линий и создании единого Сибирского линейного казачьего войска со своим штатом и Положением. Новому войску определялись особое управление, общественные и войсковые учреждения, сословные права и преимущества, особый порядок отбывания воинских и земских повинностей. Штат Сибирского казачьего войска был определен в 10 конных полков каждый пятисотенного состава, четыре резервных эскадрона и две конно-артиллерийские роты по 12 орудий. Всего на службе состояло по этому штату 5950 строевых казаков. Штаб войска находился в Омске.
В 1822 году царизм начал новый, решающий этап в покорении и освоении казахской степи. Был принят “Устав о сибирских киргизах”, ханская власть в Среднем жузе упразднялась и его территория делилась на внутренние и внешние округа, которые возглавляли преданные России ага-султаны из числа ханско-султанской знати, потомки Аблая, Барака, Букея, Вали, Самеке, Турсуна и др. Внутреннюю стражу округа составляла команда линейных казаков на временной основе.
Началось строительство военных укреплений в глуби степи как опорных пунктов колонизации края и центров округов. Еще в 1816 году командир 1-го полка подполковник Федор Набоков со 150 казаками выступил из Пресногорьковской станицы в степь для рекогносцировки и выбора удобных мест для новых крепостей. В течение пяти месяцев отряд исследовал горы Зеренды, Сандыктау, Жамантау, Улытау, бассейн реки Нура, занимаясь попутно грабежом мирных аулов. Казачий каратель “наводил панический страх на киргиз; при одном его имени детские крики стихали в аулах и все замирало в степи. Еще и теперь суеверный киргиз со страхом глядит на могилу знаменитого “Чобор-батыра”, как называли киргизы могилу Федора Набокова”. Такими “подвигами” полна история сибирских казаков.
8 апреля 1824 года был основан Каркаралинский приказ, старшим султаном округа избран майор Турсун Чингисов, внук хана Букея. В помощь ему придавались 300 казаков 6 и 7-го полков под командованием полковника Броневского, а Кокчетавский приказ был торжественно открыт 29 апреля 1824 года. Тем самым власти показали, что они пришли в степь навсегда и не собираются считаться с интересами кого бы то ни было. Старшим султаном Кокчетавского округа был избран внук Аблая подполковник Губайдулла Валиев. В укреплении разместился гарнизон из 300 казаков 2,3 и 4-го казачьих полков войскового старшины Лукина. Затем были основаны Акмолинский, Атбасарский, Аягузский, Баян-Аульский, Кокпектинский, Кушмурунский, Уш-Булакский приказы как центры одноименных округов со сменяемыми гарнизонами из сибирских казаков с артиллерией.
Ежегодное выкомандирование казаков на службу во внешние округа оказалось для них затруднительным (отрыв от семьи и хозяйства на год, что подрывало благосостояние), затруднения при расчетах за службу во внутренних и внешних округах, за строительство укреплений и зданий, так как работали разные команды казаков и т.п. Поэтому военный губернатор Западной Сибири генерал от инфантерии Капцевич в письме к начальнику Омской области от 29 августа 1825 г. предложил переселять казаков с Ново-Ишимской линии в степные укрепления на постоянной основе, создавая казачьи станицы при них. Ранее властями предпринимались попытки заселить крестьянами некоторые места по р. Есиль/Ишиму, но старший султан Кокче-тавского округа сообщал Омскому областному начальнику полковнику Бро-невскому, что, несмотря на все уговоры старшин, “ни один из киргизцев к заселению крестьян на кочевьях своих согласия не изъявил и склонить их к этому никак не можно...”. Теперь решили вначале переселить в степь казаков.
Войсковое правление Сибирского казачества, рассмотрев эти предложения, 24 октября направило Броневскому свои условия переселения: чтобы были удобные места, богатые лесом и сенокосом; по добровольному желанию казаков; дать им годовую льготу от службы; снабжение провиантом в течение 1,5 лет; отпустить от казны 50 руб. пособия для обзаведения хлебопашеством. По мнению казачьего начальства, в первую очередь следовало выселить в степные укрепления людей, “составляющими малую пользу обществом в своих поселениях, ослабившими свое состояние леностию и нетрезвою жизнию и водворить их там под строгим надзором, что послужит им исправлением.. ”.
Областной совет вынес решение переселять вначале вызовом добровольцев из всех полков с льготой на год, 6-ти месячным снабжением провиантом и наделением их 15 дес. земли согласно № 171 Устава о сибирских киргизах. О переселении казаков с линии в степь состоялось специальное Положение Сибирского Комитета, Высочайше утвержденного 20 декабря 1826 г.
Всего в 1826-1831 гг. переселилось в Кокчетавский округ 78 казачьих семей, в Каркаралинский - 34 семьи. Областной совет решил ограничить их число в каждом округе 100 семьями, затем было разрешено переселиться в Аягузский приказ также 100 казачьим семьям с льготой от службы на два года. В 1832 г. еще 38 семей из всех полков изъявили желание выселиться с линии в Кокчетавский, Каркаралинский и Аягузский приказы.
В дополнение к казакам в степные укрепления переселялись также крестьяне из Саратовской и Харьковской губерний. В казачье сословие зачислялись и крестьяне, жившие у Сибирских линий. К 1846 г. Сибирское войско выросло до 48 тыс. чел., в т.ч. в степных укреплениях - до 6 тыс. чел.
В 1836 году в новых степных укреплениях находилось семь отрядов из 860 казаков, в 1853 году в них насчитывалось две тысячи, а к 1863 году в степи располагались 20 отрядов из 2,5 тыс. строевых казаков. Численность казачьих отрядов во внешних округах Сибирского ведомства приводится в таблице №9.
Территория войска равнялась 5 млн. дес., только ему принадлежало право рыболовства на Иртыше и оз. Зайсан. Сибирскому казачеству были отданы самые лучшие участки казахской степи. Например, в Кокчетавском уезде казаки занимали наиболее плодородную центральную и южную части, которые отличались черноземом высокого качества толщиной почти до одного аршина, обильными водными источниками (реками и озерами), ценными лесами, разнообразием фауны, сплошными площадями хвойных пород, березовыми колками, горными кряжами, сосновыми борами, чистым и здоровым воздухом. Именно здесь располагались казачьи станицы Арыкбалыкская, Акан-Бурлукская, Кокчетавская, Котыркольская, Лобановская, Щучинская, выселки Аиртауский, Верхне-Бурлукский, Нижне-Бурлукский, Иманта-уский, Якши-Янгистауский и др.
В Акмолинском уезде казаки занимали степное пространство между реками Ишимом и Тоболом с плодородными черноземами площадью 1,5 млн. дес., обильными луговыми травами. “Приишимская местность составляет одно из лучших мест в Акмолинской области”, - отмечалось современниками. Левый берег Иртыша, входивший в запретную 10-верстную полосу (фактически местами это было 25-30-верстное пространство) представлял богатейшие заливные луга, а на правобережье казакам принадлежали прекрасные Долонский, Шульбинский и Карагайский сосновые боры. В Зайсанской котловине, окруженной красивейшими Тарбагатайскими горами, располагались пять казачьих поселков. Бийская военная линия с горной местностью, обилием рек и озер, леса, сенокосов была удобной для хлебопашества, скотоводства, пчеловодства, садоводства. В удобных для проживания геоэкологических и хозяйственно-климатических уголках степи находились станицы Баян-Аульская, Каркара-линская, Кокбектинская и др. Кочевое и полуоседлое местное население при этом вытеснялось из плодородной лесостепной, горной и предгорной местностей, теряло лучшие зимовки и летние пастбища, оттеснялось в менее комфортабельные по природно-климатическим условиям территории, а то и просто в засушливые пустынные и полупустынные участки степи с бедными почвенными ресурсами, скудными водными запасами и резко выраженным аридным климатом. Отчуждение и массовое изъятие наиболее плодородных земельных площадей вело к сужению и подрыву скотоводческого хозяйства, ставило народ на грань выживания в своеобразных степных “резервациях”, заставляло его напрягать все силы для существования в экстремальных биологических и социальных условиях господства колониальной системы.
В период борьбы с движениями Саржана и Кенесары Касымовых пограничные власти приступили к возведению в стратегических пунктах степи отдельных укреплений и постов с сильными подвижными гарнизонами. Весной 1837 г. было начато строительство Актауского укрепления в 300 в. южнее Акмолинского, на р. Сары-су, в глуби казахских кочевий. На коменданта укрепления возлагались задачи: наблюдение за порядком в Акмолинском, Каркаралинском и Аягуском приказах; охрана внешних границ; пресечение попыток подведомственных волостей уйти из своих округов; защита торговых караванов. Ему подчинялись войска всех трех округов, противника разрешалось преследовать до р. Чу, не переходя за нее, поскольку она считалась границей между Россией и Кокандским ханством.
В том же году сотник Лебедев в 160 в. от ст. Акмолов и Актау, на р. Нура, среди гор Жуантобе, у караванной дороги из Бухары, Ташкента и Коканда возвел Тленчатский пост. Затем на р. Есиль/Ишиме было открыто Жаркаинское укрепление, а на р. Нура - Кулан-отпеский пикет. Все центры приказов были соединены между собой цепью пикетов с командой казаков из 10-15 чел.
Весной 1845 г. принимается решение о возведении Улутавского укрепления и 10 пикетов от гор Улытау до Атбасара: Тамдинского, Арганатинско-го, Кучекинского, Терсакканского, Жаркульского и др. В укреплении планировалось разместить две сотни под командованием есаула Асанова из состава 2-го Залинейного казачьего полка войскового старшины Алгазина, штаб которого располагался в Атбасарском укреплении. Таким образом, вся территория Среднего жуза была охвачена сетью укреплений, постов и пикетов с постоянными командами из казаков Сибирского линейного войска, линейных батальонов 24-й пехотной дивизии, гарнизонной и конно-казачьей артиллерией, что позволяло сдерживать агрессивные устремления Кокандско-го ханства и подавлять выступления против колониального господства империи. Общая численность войск Отдельного Сибирского корпуса во внешних округах в 1843-1844 гг. показана в таблице № 10.
Наличие на северо-восточных границах Казахской степи многочисленного, хорошо вооруженного и обученного, подвижного казачьего войска освобождало Империю от необходимости содержать здесь регулярные войска, поэтому правительство всячески укрепляло Сибирское войско, представляя ему разные льготы для привлечения в его ряды новых охотников, особенно крестьян из внутренних губерний.
5 декабря 1846 г. был утвержден новый штат Сибирского линейного казачьего войска из девяти конных полков, каждый шестисотенного состава, одной конно-артиллерийской бригады из трех батарей, одной гвардейской сотни и девяти резервных команд. Конные полки сводились в три, а с образованием в 1850 г. № 10 конного полка - в четыре бригады. Для заселения степных станиц и укреплений в 1848 г. из внутренних губерний к войску были причислены 3852 крестьянские семьи. Душевой надел взрослого казака равнялся 30 дес., обер-офицера - 200, штаб-офицера - 400. Только степная 10-верстная полоса содержала 1,5 млн. дес. лучших угодий. Если земель войску не хватало, оно имело право занимать “свободные казенные земли во внутренней стороне линии и в Киргизской степи, по удобности”. Казаки обладали исключительным правом рыболовства на своей территории и в степных озерах за линией вместе с казахами. Доходы войска складывались из платы за содержание винного откупа, прибыли с содержанием почтовой и земской гоньбы, ремонтной пошлины или сбора деньгами и скотом с казахов за переход на зимние кочевья внутрь линии. За что на войско возлагались задачи охраны пограничной линии, торговых и почтовых путей, таможенной службы, исполнение полицейских функций и защита внешних округов “от хищников”, т.е. от выступлений местного населения, протестовавшего против изъятия земель и введения новых порядков.
Помимо существовавших крепостей и укреплений возникли новые казачьи станицы и поселения, а от Иртыша к Жетысу вытянулась цепь укреплений и станиц - Аягузское, Урджарская, Капальская и Лепсинская. В составе войска всего насчитывалось 168 поселений: 35 станиц, 132 разных поселка и один пикет.
5 марта 1861 г. было принято новое Положение о Сибирском казачьем войске. Штат его определялся в 12 конных полков, каждый шестисотенного состава, три пеших полубатальона и одну конно-артиллерийскую бригаду (три батареи по 8 орудий в каждой). Полки дислоцировались: 1-й - в Кокчета-ве, 2-й - в Атбасаре, 3-й - в Пресновской станице, 4-й - в Петропавловске, 5-й - в Николаевской станице, 6-й - в Омске, 7-й - в Коряковском укреплении, 8-й - в Семипалатинске, 9-й - в Усть-Каменогорске, 10-й - в Копале, 11-й - в Тобольске, 12-й - в Томске. Сотни этих полков располагались в станицах на линии и в степных поселениях. В 1866 г. войско насчитывало 15672 чел.
С введением в октябре 1868 г. нового административно-территориального управления земли 1, 2, 3, 4, 5 и части 6-го полковых округов вошли в состав вновь образованной Акмолинской, земли части 6-го, а также 7 и 8-го полков - Семипалатинской области (9 и 10-й полки вошли в состав нового Семиреченского казачьего войска). Войско находилось в подчинении генерал-губернатора Западной Сибири и командующего войсками Западно-Сибирского военного округа. Военные губернаторы двух областей имели права наказных атаманов, а в 1869 г. в этих областях созданы военные отделы во главе с атаманами отделов.
Инспекторский смотр восьми полков (с 1 по 8-й) в 1868 г. показал, что состоит из личного состава: офицеров - по списку - 202, налицо 110; нижних чинов - по списку 9383, налицо 7033. Наказной атаман полковник Казаченин отметил, что казаки, зачисленные из крестьян, не имеют должной военной подготовки, никакой пользы не приносят и поэтому нужно отчислить их обратно “в первобытное состояние государственных крестьян”. Хлебопашество казаков атаман назвал “не вполне удовлетворительным”, хорошо были развиты скотоводство, а также пчеловодство, некоторые казаки даже имели кожевенные, салотопенные и мыловаренные заводы, что говорило о развитии новых форм хозяйства. Общая сумма войскового капитала составляла 708 тыс. 850 руб. 1/2 коп.
2 октября 1871 г. утверждено новое Положение Военного Совета “О воинской повинности Сибирского казачьего войска” со штатом в девять конных полков. Казаки с 19 лет по жребию призывались на полевую службу на 15 лет, затем поступали в разряд внутренне-служащих на семь лет и выходили в отставку. В мирное время на службе находилась треть казаков служащего разряда, остальные были на льготе. В военное время на службу призывались все льготные казаки, войско выставляло девять полков, всего 8200 чел. Внутреннеслужащие казаки на один год по очереди привлекались к полицейской службе при областных, губернских и уездных учреждениях. В случае необходимости все казачье население могло быть призвано на военную службу.
5 июля 1880 г. вышло очередное Положение о военной службе Сибирского казачьего войска, весь служилый состав делился на три разряда: приготовительный, строевой и запасной. В мирное время войско выставляло три полка или 18 конных сотен, в военное - девять полков или 54 сотни и один взвод в столицу в Лейб-гвардии конно-гренадерский полк, всего 8910 казаков и 189 офицеров. Войско подчинялось в территориальном отношении Степному генерал-губернатору, в оперативном - ему же, бывшему одновременно командующим Омским, затем Сибирским военным округом.
Войско активно участвовало в хозяйственной колонизации казахской степи, обладая крупными земельными владениями, отнятыми у местного населения. Некий автор справедливо писал: “Можно категорически утверждать, что никакая другая часть царской России так жестоко не пострадала... как Киргизский край, необъятный степной простор которого не давал царским чиновникам покоя до последних дней”.
На дальнейшее улучшение казачьего землевладения были направлены Наказ Войсковому хозяйственному правлению Сибирского казачьего войска от 22 апреля 1872 г., Положение Военного Совета империи “О порядке размежевания земельных станичных наделов в Сибирском казачьем войске” от 9 июля 1877 г., “О наделе чинов Сибирского войска земельными участками” от 26 апреля 1887 г. и др.
Они значительно расширили войсковые земли, соответственно росли и душевые наделы казаков, особенно на новых территориях при переселении, где он достигал порой 100 дес. Хотя 10-верст, полоса у линии числилась во “временном пользовании”, фактически казаки владели ею постоянно. К ней прирезывались новые участки, так, в 1877 году она выросла еще на 749394 десятины. Казаки часть земель из войского запаса сдавали казахам за арендную плату вместо прежней ремонтной пошлины. Причем, сборы за аренду земли были немалые: за право зимования с каждого казахского хозяйства взимали 2-4 руб., за постройку новой зимовки - 3-5 руб., за пастьбу скота - 7-20 руб., за сенокошение - по 50 коп. за десятину. Кочевники были объектом нещадной эксплуатации и источником обогащения казаков.
Ремонтная пошлина с казахов была введена по распоряжению губернатора Западной Сибири Капцевича и с 1822 года полностью поступила в капитал линейного казачества, хотя по просьбе Министерства финансов искали оригинал его распоряжения, но нашли в архивах “только одну резолюцию и ту в копии”. Войсковое командование было заинтересовано в перепуске кочевников на правую сторону Иртыша и внутрь линии на 10-верст. полосу ввиду получения больших доходов. Об этом наглядно свидетельствует следующая таблица:
ВЕДОМОСТЬ
сколько получено с киргиз, имевших кочевку в границах
России в ремонтную пошлину скота и денег с 1822 по 1835 г.
Размер ремонтной пошлины зависел от сезона, например, за зимовую кочевку лошадей больших брали -1 руб., трехлеток - 75 коп., двухлеток - 50 коп., однолеток - 25 коп.; рогатого скота: больших - 40 коп., трех лет - 30 коп., двух лет - 20 коп., одного года -10 коп. Летом сбор составлял половину этих сумм.
Не ограничиваясь только “законной” ремонтной пошлиной, казачьи командиры занимались откровенным вымогательством и поборами при перепуске скота внутрь линии. Чиновник особых поручений Трофимов так описал казачий произвол: “Трижды за лето отряды казаков ехали в крестьянские селения и нагайками изгоняли из них киргизов. Те и крестьяне-хозяева давали им взятки и эти новые Чингис-ханы, собрав дань с обеих сторон, с торжеством возвращались в свои форпосты”.
Архивы полны документов о фактах произвола казаков на пограничной линии. В январе 1826 г. волостной управитель Курсары-Киреевской волости Коченов сообщал в Омск, что, хотя они уже заплатили ремонтную пошлину, есаул Лесков с редута Атмаского взыскал с них снова 45 баранов, 2 быка, 244 руб. 20 коп., что казаки “насильно отнимали и били киргиз, принуждая к взносу не узаконенной пошлины”. Сотник Швабский с Балта-Киреевской волости незаконно удержал в пошлину 6 лошадей. Летом 1829 г. войсковая канцелярия потребовала от Омского областного начальника удалить казахов с речки Чаглинка ввиду того, что водворившимся казакам Кокчетавского приказа не хватает сенокосных мест. В итоге кокчетавским казакам отвели лучшие места у гор и оз. Копа. В 1829 г. командир 1-го полка есаул Ребров самовольно размежевал зимовые места и отнял у старшины Берденова сено, накошенное с луга в 15 в. от кр. Кабаньей. В итоге следствия установили, что луг якобы расположен в 8,5 в. от редута Пресногорьковской и принадлежит его казакам.
Весной 1839 г. бий Малтабар Тарпаков принес жалобу в Омск, что казаки войскового старшины Томилова “стесняют” его на урочищах Досан, Ка-раменде, Давлеткул и Айтуар, которыми он издавна пользовался, так как они находятся в 25 в. от кр. Никольской. Следствие поручили зауряд-хорунжему 3-го полка Степанову с целью выяснить, где “грань”. Комиссия быстро установила, что половина урочищ принадлежит Никольским казакам, другая половина - редуту Волчий, а Тарпакову - “самая малая часть”. Бию популярно разъяснили суть дела, он признал свою просьбу “несправедливой”, обещал в будущем “не оспаривать и претензии не приносить”. Летом 1849 г. казах Увайс Кымыскаев пожаловался, что его избил урядник 4-го полка Паутов. Следствие поручили хорунжему этого же полка Ставскому, тот установил, что Кымыскаев якобы укрыл у него сено и “прозьба его оказалась бездоказательною”.
Осенью 1845 г. хорунжий 8-го полка Кудрявцев с тремя казаками прибыл в аул старшины Кашкарбаева и силой увез его в Березовский рудет. Тот испугался и отдал ему некоторые вещи, 4-х баранов и 5 руб., что подтвердили свидетели. Между наказным атаманом и Пограничным управлением началась переписка, в результате войсковая канцелярия отписала, что хорунжий ничего не брал и не увозил, поэтому нужно Кошкарбаеву предоставить изыскивать “противу Кудрявцева ясные доказательства”. Зимой 1845 г. сексуально озабоченный хорунжий Обухов пригласил домой казашку Аккумус Сам-бетеву якобы для шитья теплого одеяла и “сделал с ней насильственное прелюбодеяние, причем разорвал на ней штаны”, несчастная жертва сперва сопротивлялась, но “придя в изнеможение, не могла оному противиться...”. Она подала иск, но казак откупился за 30 руб., в итоге Корпусной командир освободил его от ответственности.
С устройством степных укреплений и созданием при них казачьих станиц усилилось стеснение казахов в пастбищах и лугах. Хотя омское начальство требовало при водворении казаков за линией “чтобы киргизы не были стеснены в своем быте”, на местах полковые и кордонные командиры изымали у кочевников лучшие земли. Так, в 1847 г. началось заселение казаками Кокбектинского и Аягузского приказов, начальник штаба Сибирского корпуса генерал Жемчужников предписал Пограничному начальнику Вишневскому сделать им отвод земли “по законной пропорции”, т.е. по 15 дес. на душу. Оговорив, чтобы “киргизы, кочующие около тех мест, не были стеснены в своем быте”, а если у них “будет назначена к отобранию земля, удобная для их кочевок, кроткими и благоразумными мерами склонять их на уступку земель...”. Нормы наделов были: штаб-офицерам - 400, обер-офицерам - 200, казакам - 20, станичным церквам - по 99 дес. Из них две трети пахотной и сенокосной, одна треть - для общих выгонов, каждой сотне запасной земли по 4 тыс. дес. В Аягуз прибыли 3 обер-офицера и 196 казаков, в Кокбекты - 3 офицера и 235 казаков. 24 октября командир Кокбектинского военного отряда сотник Спиридонов докладывал Вишневскому, что земли выделили “удобные для хлебопашества и сенокосов, но одна только невыгодна, что более удобные и ближние земли отошли для служащих Окружного приказа...”. О казахах никто и не подумал. 30 ноября командир Аягузского военного отряда войсковой старшина Нюхалов донес Вишневскому, что в 30-верстном расстоянии во все стороны от Аягуза все земли “должны поступить безспорно водворившимся казакам”. Он издал приказ, запрещающий “киргизам и татарам вырубать лес вблизи приказа вниз по р. Аягуз”, т.к. это вредно казакам и их строевым лошадям.
26 сентября 1853 г. волостной управитель Сыбан-Киреевской волости бий Барлыбаев писал в пограничное управление, что в степь прибыл топограф для нарезки земли линейным казакам для хлебопашества в степную сторону на 15, 20 и более верст, отчего казахи придут в разорение и лишатся привычных зимовок, просил прислать депутатов, чтобы “положить конец всегдашним спорам между русскими и киргизами при платеже ремонтной пошлины, сенокосе и порубке лесов”. С такой же жалобой обратились казахи Майлитюбинской волости, указывая, что казаки станицы Щучинской и выселка Зерендинского самовольно, за чертой межевания занимаются сенокошением и вырубают около зимовок лес, это длится уже семь лет, казаки “лишают их единственного приюта для скота”. Хотя командир Сибирского корпуса приказал, чтобы при отводе земель 1 и 2-му полкам были согласованы “выгоды как казаков, так и киргиз”, командир 1 -й казачьей бригады полковник Кривоногое “стеснял” казахов, станичники 1 -го полка косили сено на участках казахов и затем им же продавали. Кокчетавский приказ просил Областное правление “оградить киргиз от стеснений, делаемых казахами в занятии по своему произволу киргизских мест”. Военный губернатор Области Сибирских казахов генерал фон Фридрихе также потребовал от командования 1-го полка самовольно не занимать “неоспоримые земли киргиз” и разрешило им строить деревянные дома в урочище Балыкты в 16 в. от станицы Щучинской.
Летом 1857 г. волостной управитель Муюн-Алтаевской волости Утебай Бабыков жаловался в Омск, что их зимовки близ укр. Актау заняла воинская команда, почему они вынуждены зимовать в открытой степи, где при первом же буране лишаются всего скота и “семейства переносят неудобства”. Казахи покупают у них сено от 3 до 5 руб. за малую копну. Поручик Минга-лев продал казахам 1000 копен, приказчик Афонин скупает у казахов сено и за 20 коп. приобретает по 50 баранов. Они просили запретить казакам косить сено на своих зимовках и “доставить бедным киргизам спокойствие”. Казаки заготавливали сено для строевых, резервных, постовых, запасных и вьючных лошадей “из хороших самых питательных трав”, на каждую лошадь по 120 пудов и на пикет по 300 пудов. Проверка показала, что воинские команды из укрепления косят сено на зимовых местах кочевников, вопреки приказу военного губернатора Области сибирских казаков косить сено “без стеснения киргиз в зимовых местах” и не ближе 1,5 в. от них. Но “как на деле оказывается никто и не думал этим руководствоваться”, казачьими командами выкошены самые зимовки, поставлено на них 5500 копен, причем стога стоят не в 1,5 в., а даже в 100 саженях и еще ближе. Командир казачьей команды сотник Карбышев оправдывался, что границы земель не размежеваны, казакам нужно самое питательное сено и “я от киргиз не имел никаких жалоб в стеснении их в зимовках”. Казахи, видимо, поняли бесполезность жалоб на местное начальство и поэтому обращались прямо в Омск, надеясь на помощь и справедливость. Однако, как показывают документы, и Пограничное управление сибирскими казахами, и командование Сибирского корпуса не всегда могло призвать к ответу местные казачьи власти, ограничить их произвол, заставить быть законопослушными.
В 1876 г. казаки станицы Батинской Усть-Каменогорского уезда найдя, что выделенная им местность по левой стороне реки Сухой безводна и совершенно песчаная с плохой растительностью, решили “уступить” ее казахам Курчумской волости и просили войсковой штаб дать другую, более удобную и близкую к станице, где можно завести хлебопашество и пчеловодство. В итоге казаки и казахи “согласились между собою полюбовно разменяться землями”, худшие отдали казахам, а лучшие, как всегда, получили казаки. В 1882 г. казаки пос. Осморыжского станицы Железинской обратились в Омск с жалобой, что у них нет в горной части на левой стороне Иртыша лесов и озер, кроме “полыни, горчицы и песку”, просили “взять от нас куда угодно” и заменить на луговую местность. Начальник межевой партии Сибирского казачьего войска дал задание землемеру Гауфу составить проект надела на юрт казаков. Тот выехал на место и выяснил, что казаки просят горную сторону в запас войска, прирезать к их юрту из войсковых луговых арендных участков 10-верстной полосы №-112 и №-113 и два острова на реке. Казахские же зимовые стойбища, находящиеся в юрте с давнего времени, в числе 260 дерновых избушек “выдворить с юрты”, поскольку они потравляют сенокосы, вытаптывают траву, засоряют “навозным мусором”, сдирают дерн с лугов для избушек и т.д.
Крупными земельными собственниками являлись офицеры. На основании Высочайше утвержденного 7 мая 1877 г. Положения об обеспечении офицеров и чиновников Сибирского казачьего войска и их семейств земельный надел офицеров составлял 600 дес. степи среднего достоинства, генералов - 3500 дес. Большими земельными площадями владели казачьи офицеры Карбышевы, Леденевы, Потанины, Ребровы, Усовы, Чириковы и др. в пос. Ямышевский Павлодарского уезда, станице Павлодарской, на левой, низменной, стороне Иртыша, заливаемой весной водой, с богатыми лугами. Например, хорунжий А.С. Потанин в ст. Павлодарской владел 261 дес., сотник А.И. Карбышев - 279, сотник И.С. Карбышев - 263, сотник Н.Ф. Карбышев - 501, вдова войскового старшины А.А. Карбышева - 251 дес. земли. Все офицерские участки были пожизненными владениями и, как правило, сдавались в аренду. Нередко эти участки превышали норму в несколько раз. Так, генерал-майор Ребров имел право на 3 тыс. дес. степи среднего достоинства или 5500 дес. местного достоинства, фактически владел 8953 дес. Вдова войскового старшины Рыбина имела 1732 дес. лугов, кустарников, выгонов, дорог и пр. Подъесаул Рыбин - 3371 дес., вдова есаула Чирикова имела 424 дес., сдавала земли пяти семьям крестьян-арендаторов из Самарской губернии на 10 лет с платой по 260 руб. в год. Арендовали земли у казаков и байские хозяйства казахов, немцы-колонисты, переселенцы из России и т.д. Как видим, казакам отводили лучшие участки земли, близкие к станице, без через-полосицы, с богатыми лугами и сенокосами, по берегам рек и озер, где можно завести хлебопашество, пчеловодство, скотоводство, иметь рыболовство, звероловство. В этом проявлялась суть казачьей военно-феодальной эксплуатации, заключавшаяся в присвоении огромных и лучших территорий, вытеснении аборигенов с обжитых мест, получение прибавочного продукта с помощью генов с обжитых мест, получение прибавочного продукта с помощью своего привилегированного положения, обладания реками, лугами и пастбищами, пашнями не для развития собственного хозяйства, а для получения ремонтной пошлины, арендной платы, поборов, взяток и других форм средневековой ренты.
Обследовавшая в 1896-1902 гг. 12 уездов Акмолинской, Семипалатинской и Тургайской областей экспедиция под руководством Ф. А. Щербины установила объективную картину тяжелого положения казахских хозяйств и их нещадную эксплуатацию местным казачеством.
Так, в Павлодарском уезде встречались сотни и тысячи хозяйственных аулов, не имевших собственных зимовок, это то же самое, что “для земледельца отсутствие собственной пахотной земли”, отмечалось в материалах экспедиции. Сибирскому войску в пределах уезда принадлежало 447170 дес., 10-верст, полоса заключала в себе еще 389925 дес. и фактически также принадлежала войску. У казахов имелось 9 млн. 147 тыс. дес. Но казаки обладали лучшими местами по берегам Иртыша с “богатейшими заливными покосами”, которые служили “главною приманкою для киргиза-скотовода”. Казахские хозяйства располагались на степной стороне со скудной растительностью и низкой кормовой продуктивностью. К тому же кочевое экстенсивное хозяйство требует больших пространств, хотя бы “прожиточного минимума” лимита природных ресурсов, особенно при подготовке и проведении зимовки скота, которая в северо-восточном регионе длилась 5-6 месяцев.
В уезде насчитывалось 6736 казахских хозяйств, арендовавших земли для сенокошения и зимовок у казаков Сибирского войска. По левому берегу Иртыша тянулась 10-верст, полоса, а по правому шириной 10-20 в. - юртовые наделы и земли войскового запаса станиц, офицерские участки располагались на обоих берегах, но самые лучшие участки по левому берегу относились к офицерским. Из 6736 хозяйств 6651 арендовали:
- на юртовых наделах - 2428 хоз-в, или 36,5%
- на офицерских участках - 3477 хоз-в, или 52,3%
- и там, и там - 206 хоз-в, или 3,2%
- на землях войскового запаса - 540 хоз-в, или 8%
Как видно, казахи больше арендовали офицерские участки, т.к. они находились на левой, более плодородной стороне реки, по правому берегу пастбища арендовала, как правило, аульная беднота.
Существовали два вида аренды казачьей земли: целыми участками, когда их арендовали аулы-родовые общины на срок от 3 до 10 лет, и аренда отдельных участков (зимовок, лугов, сенокосов, пастбищ и т.п.). Плату за каждую десятину, строительство зимовки, валежник на топливо, дерн для зимовки, штраф за невывоз мусора и навоза и пр. устанавливали сами казаки и “киргиз-арендатор принужден в большинстве случаев безпрекословно подчиниться...”, ибо должен выселиться обратно в степь, где все удобные зимовки давно заняты.
Все 6736 хозяйств платили ежегодно в пользу казаков:
- за зимовки - 7557 руб. 89 коп.,
- за покосы - 7682 руб. 70 коп.;
- за пастбища - 2840 руб. 80 коп.
Всего 89219 руб. 39 коп.
“Эта сумма почтенна уже сама по себе”, - отмечали исследователи, но и она на деле была еще больше. На одно хозяйство приходилось платы 13 руб. 25 коп., что почти вдвое превышало общую сумму всех государственных и земских платежей. Экспедиция пришла к безрадостному выводу, что положение прииртышского кочевника можно охарактеризовать как “полное безправие его по отношению к казаку-собственнику земли, полная зависимость его от последнего; отсюда вечное опасение за свое существование, постоянный страх за свой завтрашний день”.
Такой же произвол творился и в 10-верст. полосе вдоль Горькой линии в Петропавловском уезде. Здесь казаки и крестьяне-переселенцы вытесняли казахов, возмущаясь: “не дают Царю солдат”, “живут в норах, как звери”, “земли больше, чем у наших помещиков” и т.п. Поэтому не считали зазорным выкосить их луга, украсть лес, вырубить рощу на зимовке, разорить могилы предков, растащив кирпич и камень для своих хозяйственных нужд. “Казачье расширение” и/или “казачье наступление” (по словам экспедиции) вело к уходу казахов или к вынужденной аренде своих вчерашних земель у новых хозяев. Особенно пострадали кочевники родов аргын (атыгай и караул), кереи и уаки.
Пастбища арендовало до 55%, сенокосы -17%, пашни -10% всех казахских хозяйств уезда, в основном юртовые, офицерские участки и наделы, земли войскового запаса. Причем арендная плата ежегодно возрастала: со 140 руб. в 1897 г. до 250 руб. в 1898 г. за весь участок, с 30 до 110 руб. - за отдельный участок. Плата за пай сенокосов колебалась в пределах 6-10,10-25, 30-35,50-60 руб. в зависимости от урожая трав и близости к зимовке, за одну десятину пашни - в пределах 70 коп. - 1 руб., 1 руб. 50коп., 3 руб.,3 -4 руб. За пастьбу взрослого скота платили за каждую голову. Например, офицерам Чирикову и Григорьеву платили по 30 коп. за каждую лошадь, казакам ст. Петропавловской за ур. Бескуль за 850 лошадей -150 руб., выселка Токуши -29 руб. за пастбище на год, Песчаный - 40 руб. за 300 лошадей, Екатерининский - 40 руб. за 800 лошадей и т.д.
Комиссия Щербины констатировала, что “устройство киргиз, живущих на казачьих землях, представляет очень сложную и трудно разрешимую задачу”, а существование “киргиз-скотоводов, не имеющих собственных зимовых стойбищ, обращается все в крепче и крепче затягиваемый узел неурегулированных земельных отношений”. Экспедиция приходила к выводу, что, если вместо “вялого, инертного в хозяйственном отношении казачества” придет “еще более беспощадный враг” - энергичный земледельческий класс крестьян-выходцев из России, то кочевнику не выдержать конкуренции с ними, так как арендная плата резко взлетит вверх и ее казаху не выдержать. Летовки же крайне скудны по качеству и непригодны для зимних пастбищ. Оттеснение от “тучных лугов Иртыша” изменит веками сложившийся баланс стада, в итоге казах-кочевник останется без скота и впадет в нищету.
Сибирское казачье войско активно участвовало в присоединении Жетысу и северной Киргизии к России, покорении южного Казахстана. В Хивинском походе 1873 года в составе Туркестанского отряда находилась первая сотня 1 -го Сибирского полка с ракетной батареей. После взятия Хивы 22 мая казаки преследовали бежавших туркмен-иомудов, “огнем и пламенем” усмирили их. 1 -й Сибирский казачий полк участвовал в Кокандском походе 1875-1876 годов, в штурме и взятии Коканда, Андижана, Маргелана, Оша, Намангана, в боях у кишлака Махрам, Уч-Курган. В сражении у Ургаза казаки разбили тысячный кокандский отряд, половина которых была изрублена. В бою у Хакы-Хавата уничтожили 2-х тыс. отряд кипчаков. Полк получил георгиевские серебряные трубы и знаки на головные уборы “За штурм города Андижана 1 октября 1875 года”. Участвовали сибирские казаки и в покорении Бухарского эмирата, где войсками эмира на Зерабулакских высотах командовал беглый сибирский казак, принявший ислам, по имени Осман. В 1881 году сибиряки принимали участие в покорении южной Туркмении, в Ахал-текинской экспедиции генерала Скобелева. В 1880-1882 годах находились в Кульджинском походе.
В 1882 году войско торжественно отметило 300-летие покорения Сибири. 1-му полку было присвоено имя “Сибирский казачий № 1 Ермака Тимофеева полк”, знамя Ермака, хранившееся в Березове, было перенесено в войсковой Никольский собор в Омске. Историческая 10-верстная полоса площадью 1,5 млн. десятин земли, бывшая во “временном пользовании” войска, теперь была окончательно передана казакам. В 1891 году отмечено 175-летие водворения казачества на занимаемой территории, т.е. с 1716 года, времени основания Омска.
6 декабря 1903 года император Николай II в честь 300-летия пожаловал казакам Георгиевское войсковое знамя с надписью: “Доблестному Сибирскому казачьему войску за отличную боевыми подвигами ознаменованную службу. 1582-1903”. В царской грамоте говорилось: “За весь этот более чем трехсотлетний период Сибирские казаки верою и правдою служили Всероссийскому престолу и расширяли и охраняли границы Государства Российского в Сибири...”. И царь, и дореволюционный военный историк М. Венюков, как видим, едины во мнении, что “казаки суть настоящие завоеватели Сибири”.
31 мая 1904 года царским указом в “исключительную, неотъемлемую, вечную собственность” войску была отдана 10-верстная полоса, а каждый казак имел душевой надел земли от 25 до 30 дес. 23 апреля 1906 года специальным царским Манифестом как “особое Монаршее Наше благоволение” Сибирскому казачьему войску навечно передавались все земли, которыми они владели. Как было записано в грамоте, “на укрепление в вечное его владение указанных земель в бесспорных их границах”. Самодержавие щедро одаривало верные казачьи войска и ревностно охраняло их права и привилегии. Так, когда в 1895 году Степной генерал-губернатор Таубе обратился к царю с предложением отвести для переселенцев из России свободные земли 10-верстной полосы, тот наложил резолюцию: “Не могу с этим согласиться; земли войсковые должны оставаться навсегда войсковыми”.
В 1917 году в Сибирском казачьем войске насчитывалось свыше 172 тыс.чел., войско владело 5 млн. дес. земли, душевой надел составлял 27-43 дес. Накануне Октябрьской революции в строю находились: девять конных полков (шесть из них составляли Сибирскую казачью дивизию и Сибирскую казачью бригаду), одна гвардейская конная полусотня, один пеший дивизион, четыре отдельные конные сотни, один конно-артиллерийский дивизион (три батареи), разные запасные части. Всего в строю находилось 11,5 тыс.казаков.
После Февральской буржуазно-демократической революции 1917 года состоялись два Больших войсковых круга (в апреле и сентябре). Преобладавшая на них офицерско-кулацкая верхушка войска и “старо-казачество” выступили за автономию Сибирского казачества, сохранение сословных привилегий и объявление войсковых земель своей неотъемлемой собственностью.
Однако и на примере Сибирского казачества подтвердился миф о якобы “едином казачестве”. Не все шли за атаманско-офицерской казачьей элитой, тянувшей трудовых казаков в трясину гражданской войны на стороне буржуазно-помещичьей контрреволюции. Трудовое казачество, составлявшее большинство во всех войсках (середняки и бедняки), уставшее от длительной мировой войны, под влиянием первых декретов Советской власти о мире и земле, не желало помогать контрреволюции. Состоявшийся в марте 1918 года 5-й Большой войсковой круг с преобладанием активной части казаков-фронтовиков, прошел под лозунгами Советской власти.
Сибирское казачество, его трудовые слои, прошли сложный, извилистый и противоречивый путь на разных этапах революции и гражданской войны. Оно не могло в короткий срок избавиться от вековых консервативных предрассудков, идей “казачьего братства”, как и всякое среднее крестьянство, колебалось, выжидало, занимало нейтралитет и т.п. Немалая часть его примкнула к зажиточной верхушке войска и участвовала в мятеже летом 1918 года и в борьбе против Советской власти на стороне Колчака. Одним из известных казачьих полевых командиров был атаман Анненков - убежденный монархист, сознательный враг Советской власти, фанатичный деспот и садист. Ядро его “партизанского отряда” составляли зажиточные сибирские и семиреченские казаки, которым он обещал сохранить их привилегии, бывшие жандармы, стражники, полицейские, уголовный сброд, девизом которых были слова “С нами бог и атаман Анненков”, а эмблемой - череп с двумя перекрещенными костями.
На судебном процессе над атаманом выяснилась картина неслыханных злодеяний анненковцев. В городе Славгороде, например, в первый же день после занятия было убито 500 человек, 87 делегатов крестьянского уездного съезда были изрублены на площади. Деревня Черный дол была сожжена дотла, крестьян, их жен и даже детей расстреливали, били, вешали. После массовых порок крестьян казнили самым изуверским способом: вырывали живым глаза, языки, снимали полосы кожи на спине, живых закапывали в землю, привязывали к конским хвостам и пускали лошадей во весь опор. Обычными были массовые насилия над девушками в поезде атамана, которых тут же затем расстреливали.
В Аягузе каратели расстреляли, изрубили и повесили 80 чел., в селе Троицком убили 100 мужчин, 13 женщин, 7 грудных детей, в селе Никольском выпороли 300, расстреляли 30 и пятерых повесили, село Знаменка вырезали почти полностью. Средневековыми, бесчеловечными казнями сопровождалось подавление Черкасской обороны. Захваченных казаки рубили в несколько приемов: руку, ногу, разрезали живот, грудных детей насаживали на штык и затем бросали в горящую печь и т.д. Широко был известен “вагон смерти” атамана, откуда редко кто выходил живым. Не жалел Анненков и своих, кто отказывался идти с ним. Так, в непроходимых камышах озера Алакуль по его приказу были расстреляны и изрублены 1500 солдат и офицеров, отказавшихся воевать против крестьян. При уходе в Китай он приказал расстрелять тех, кто изъявил желание остаться на родине. Было зарублено свыше 3 тыс.человек.
Поэтому вызывают удивление некоторые публикации, где под флагом поиска исторической правды предпринимаются попытки обелить атамана, придать ему ореол мученика, невинной жертвы революционной эпохи, как человека “громадной личной храбрости” (в подавлении мирных крестьян?). Анненков, пишет один из его апологетов, “имел безупречные манеры, знал несколько языков, так и не успел полюбить ни одной женщины, за всю жизнь не выпил ни капли вина, не курил опиум и... любил сосать леденцы”. Не кровавый атаман, а невинный ангел, хотя он ничем не отличался от тех казачьих атаманов, которые в прошлом творили свои злодеяния на казахской земле.
Под влиянием успехов Советской власти началось классовое пробуждение и в среде сибирского казачества. Так, на состоявшемся 31 января 1920 года в Петропавловске районном съезде казаков говорилось: “Мы, казаки Петропавловского уезда, собравшись на районный съезд, заявляем, что Советская рабоче-крестьянская власть единственная, которая обеспечит мир, братство, свободу. Приветствуем Красную армию, несущую освобождение всему трудовому населению”. В том же году Сибирское казачество было ликвидировано.
Верхи бывшего Сибирского казачества приняли активное участие в Ишимско-Петропавловском восстании под руководством эсеро-кулацкого “Сибирского крестьянского союза” зимой-весной 1921 года. Мятеж охватил Петропавловский, Кокчетавский, Акмолинский и Атбасарский уезды, начались выступления в станицах Зерендинской, Челкарской, Имантауской. Сан-дыктауской, Лобановской и других. Мятежники сумели захватить Кокчетав, Петропавловск, на станции Токуши было зверски уничтожено около 200 женщин, детей, стариков, раненых коммунистов и красноармейцев. Тяжелые бои с мятежниками длились до конца марта, когда восстание было подавлено частями Красной Армии.
Таким образом, Сибирское казачье войско от возникновения до упразднения было слепым орудием в руках самодержавия в осуществлении колониальной политики, по этой причине царизм всячески укреплял его военную структуру, расширял земельные владения, награждал разными привилегиями и льготами. Забота о казачестве была возведена в ранг государственной политики империи и казаки оправдывали свое назначение активным участием в борьбе с национально-освободительным движением казахского народа на протяжении XVIII - начала XX веков.