С начала XVIII в. начинается ожесточенная и кровопролитная, длившаяся 200 лет, казахско-казачья война. Вся история взаимоотношений казахов и яицких-уральских казаков заполнена враждой, взаимными набегами, захватом пленных, угоном скота, земельными спорами. Борьба шла не на жизнь, а на смерть, с переменным успехом, и в ней не могло быть ни победителей, ни побежденных, так как никто не хотел уступать. Главным объектом борьбы являлась река Яик со всеми ее притоками, озерами, лугами и лесами, очень удобными для кочевания, зимовок, охоты и рыбной ловли. Казаки считали себя “законными” хозяевами реки, которая предоставляла кочевникам жизненно необходимый лимит природных ресурсов среды обитания, ибо зауральская степь в силу почвенно-климатических условий была крайне бедной, с низкой кормовой продуктивностью пастбищ. Поэтому казахи никогда не считались с “законными правами” казаков на реку, предки их веками жили на Яике, в переводе с тюркского “Жайык” означает удобное, хорошее место.
Хан Младшего жуза Абулхаир не раз заявлял: “Доколь река Яик не высохнет, так и киргизский народ, даже до представления света, от Яика не отлучится, понеже кроме оного, удобного места им другого не отыскать”. Особенно стремились казахи к реке и в междуречье Волги и Яика в суровые зимы, чтобы спасти скот от бескормицы, что и приводило к кровавым стычкам с казаками. Историк А. Рябинин писал, что у яицких казаков был один смертельный враг - это “киргизы”(т.е. казахи). Они “были враги неутомимые, настойчивые, не знавшие ни страха, ни усталости. Яицкие казаки вели против них войну настоящую и ожесточенную”.
Под эту борьбу царские власти подводили политико-религиозную базу, считая ее борьбой “священной”, войной Руси с кочевым миром, христианской цивилизации с “дикими киргиз-кайсаками”. Другой историк А. Карпов без стеснения, откровенно писал: “Раз это киргиз - то враг, заклятый враг и все, что носило на себе киргизский облик, все уничтожалось, билось казаками на смерть, целые аулы, старцы, жены - все истреблялось; убивались дети и грудные младенцы, - “вырастут - укусят!” говорили казаки и поднимали их на копья. Истреблять басурманина - такова была миссия казака того времени, миссия, освященная церковью”.
Целью нападений казахских отрядов было уничтожение казачьих городков и вытеснение казаков с Яика. В начале XVLLI века, когда казахи имели численное преимущество, а на Яике еще не было сплошной цепи крепостей и форпостов, казахам удавалось прорываться на правую сторону Яика и прерывать сообщение между Яицким городком и Самарой, откуда могла прийти помощь к казакам. Казахи и союзные с ними каракалпаки не раз осаждали Яицкий городок, но взять им его не удавалось.
В 1709 году казахами был захвачен огромный казачий обоз, в 1711 году 16-тысячный казахский отряд разграбил хлебный обоз, 300 казаков попали в плен и были проданы в Хиву, в 1713 году казахские джигиты захватили рыбный обоз, шедший в Самару. Затем они совершили нападение на Яицкий городок и угнали 4 тыс. лошадей. В 1714-1716 годах снова происходили нападения казахов и каракалпаков на казачьи обозы в степи, захват людей, угон лошадей.
В 1718 году 20-тысячный отряд казахов и каракалпаков окружил Яицкий городок, отрезал его от Самары и более месяца держал в осаде. В июле 1719 года 20-тысячное казахское войско во главе с самим ханом Младшего жуза Абулхаиром осадило Яицкий городок. В сентябре 1720 года между казахами и казаками произошел жаркий бой у реки Самары. В 1721 году казаки и калмыки во главе с атаманом Балмашновым сами совершили поход в степь до Уила. В ответ в январе 1722 года 300 казахов разбили у Шагына зимовую станицу и взяли в плен 70 человек. В 1723-1724 годах Яицкий городок вновь осаждал хан Младшего жуза Абулхаир, отряды которого заняли всю территорию между Яиком и Волгой.
Постепенно усилившись, царское правительство официально запретило казахским кочевникам самовольно переходить на правую сторону Яика. Тем самым обширные и лучшие земли между Яиком и Волгой изымались у казахов, что являлось нарушением исторических прав народа, вело к подрыву хозяйства, ломало привычные кочевые маршруты, расположение лето-вок и зимовок. В то же время, чтобы успокоить народ от возмущения, 13 августа 1734 г. на Яик статскому советнику Кириллову была послана грамота Правительствующего Сената о прекращении со стороны яицких казаков набегов на казахов и каракалпаков и грабежа их аулов. Но на деле эта грамота никогда не выполнялась. Например, в октябре 1743 г. хан Абулхаир жаловался начальнику Оренбургской комиссии Неплюеву на казаков, которые захватили в урочище Индер казаха джагалбайлинского рода Джаныбека и взяли за него 30 иноходцев, а за другого Туйгарбая взяли выкуп в одного верблюда и 12 лошадей. В 1757 г. хан Нуралы жаловался Неплюеву и Тевкелеву, что атаман Максим Андреев за Яиком “что хочет, то делает”, отнимает лошадей и баранов, одного человека “поймав, жестоко бить приказывал, а трех человек копьем изранил... а другого били и огнем изожгли...” Хан спрашивал: “Грабить, бить и огнем жечь вы ли изволили чинить?..” В 1766 г. Нуралы и его брат султан Айчувак снова жаловались на яицкого атамана Митрясова, угнавшего даже ханские табуны и скот. Коллегия иностранных дел была вынуждена указать оренбургскому губернатору Путятину, что надо “некоторою разборчивостью” поступать с киргис-кайсаками, чтобы “не приводимы были в разврат”, поскольку “не все в противности находятся”.
19 октября 1742 г. Оренбургский губернатор И. Неплюев издал Указ о запрещении казахам вообще кочевать близ Яика и приближаться к Яицкому городку. Атаманам, старшинам и всему войску было приказано в случае нарушения казахами указа поступать с ними, как с “противником, применять оружие так, чтобы впредь на такие противности более отважиться не могли”. Казаки по указанию Оренбургской комиссии даже выжигали в осеннее время степи по обе стороны реки до самого Каспийского моря, “дабы киргис-кайсакам туда приходить было невозможно” и “к переходам до Яика и взморья льдом конских кормов не было”. И. Неплюев совершенно откровенно и цинично писал, как он держит казахов в покорности: “Некоторые киргиз-кайсацкие Меньшей орды улусы намерены тогда были вниз по Яику кочевать, и ежели б оные и на предерзость поползнулись, то и отомстить свободнее, ибо возможно одними яицкими казаками один или два улуса вырубить до самого младенца и тем их в страх привести”. Хотя и признавал, что “в таком случае правого с виноватым разобрать невозможно, но иных средств свободиться от их беспокойства нет”.
Эти запретительные меры царского правительства, жестокие набеги казаков на мирные аулы вызывали ответные нападения казахов на линию. Так, в 1740 году они угнали 250 лошадей из-под Яицкого городка, убили войскового старшину Витошнова и четырех казаков. Весной и летом 1743 года казахские отряды активно нападали на линию, убили 14 и захватили 96 человек, отогнали немало разного скота, сожгли хутора и станицы.
Зимой 1758-1759 гг. при форпостах Тополинский и Баксайский на Ниж-не-яицкой линии происходили кровопролитные драки между казахами и казаками, в ходе которых был убит один казах. Его убийца казак Алимов был задержан и посажен под стражу в Оренбурге. Затем его отпустили, так как якобы сам “киргиз - злодей и зачинщик” драки. В марте 1759 г. хан Нуралы перекочевал на внутреннюю сторону, после чего происходили постоянные драки, грабежи и взаимные убийства между казахами, яицкими казаками и волжскими калмыками. Были усилены форпосты на линии, которым предписывалось “иметь неослабную предосторожность”. В мае 1759 г. произошла массовая драка у Тополинской крепости. Казаки за потраву сена захватили у казахов двух верблюдов, а казахи - двух казаков и трех лошадей. В степь отправился есаул Камцов с 36 казаками, его встретил отряд казахов, в том числе и женщины. В битве казаки потеряли одного убитым и 5 ранеными, а казахи - двух убитыми и 9 ранеными. По жалобе казахов велось следствие, и генерал-майор Тевкелев велел виновных казаков публично, при казахах “наказать нещадно” плетьми. По получении об этом известии Коллегия иностранных дел опротестовала это решение, так как “наказывать казаков в угоду киргизам... не было никакого основания” и что спокойствия казахов нужно добиваться “строгой справедливостью”, а не наказанием казаков перед “ киргизами
В мае 1760 г. между Кулагинской крепостью и Зеленым форпостом казахи захватили и увели 12 казаков и 15 лошадей, затем 200 казахов у Ильинской крепости разбили команду драгун во главе с прапорщиком, ранили несколько человек и угнали 167 лошадей. Набеги казахов на линию и казаков в степь не прекращались и позднее. В сентябре 1765 г. казахи угнали у казаков Чеганской станицы 130 лошадей, за что приказом Военной коллегии сотник Егор Полыхин был наказан “за неосторожность и слабое смотрение...” Не оставались в долгу и яицкие казаки. Хан Нуралы жаловался на атамана Андрея Бородина, который не возвращает захваченных лошадей, берет взятки и вообще “творит разные беззакония”. На его грамоте императрица Екатерина 11 собственноручно отметила: “Если впрямь оной атаман безпокойный человек, то лучше б было его сменить”. Яицким казакам было рекомендовано “воздержаться от обид киргиз, преданных Правительству”, тех же, кто собрался откочевать, “смирить оружием”, привлекая яицких казаков, калмык и башкир, регулярные воинские команды, решая “ис которой стороны киргиз атаковать” удобнее.
В 1771 году калмыки, кочевавшие между Яиком и Волгой, ушли в Джунгарию. Казахи Младшего жуза обратились к царским властям за разрешением перекочевать на правую сторону Яика и поселиться на освободившихся землях, в Нарын-кумах, по рекам Узени, Чижы, Деркул, Кушум и другим, озерам и лугам, но получили отказ. Все эти земли были переданы в фонд Яицкого казачьего войска. Понятно, что земельные споры вели к обострению казахско-казачьих взаимоотношений.
Необходимо отметить, что в истории взаимоотношений казахов и яицких казаков были периоды, когда казаки сами обращались к казахам за помощью. В 1772 году яицкие казаки, подняв восстание против царского правительства, обратились к казахам. Они писали, что “яицкие казаки с киргиз-кайсаками равного в роде своем состояния... именем войска просим, чтобы киргизцы для помощи сообщилися”. Казаки разрешили казахам прогонять скот через Яик и пасти его на лугах у реки. Это обращение в какой-то мере способствовало преодолению столетиями сложившегося у казахов недоверия и вражды к казакам и подтолкнуло их к участию на стороне яицких казаков в Крестьянской войне Е.И. Пугачева в 1773-1775 гг.
Основной причиной участия казахов в восстании явились дальнейшее обострение земельного вопроса, потеря казахами пастбищ по Яику, Илеку, побережью Каспийского моря, злоупотребления колониальной администрации. 20 сентября 1773 г. Пугачев обратился с Манифестом к казахам Младшего жуза, где обещал за поддержку вернуть им земли, луга, леса, пастбища, отнятые царем, заявляя, что степь - “это ваша собственность и вы ею владейте по праву, а мне от вас нужна только помощь”.
Осенью 1773 года начались массовые нападения казахских дружин на крепости и форпосты по Нижнеяицкой линии. Объединенные казахско-калмыцко-казачьи отряды захватили Кулагину крепость, центр линии и повесили ненавистного им атамана Никиту Бородина. Затем казахские джигиты принимали участие в штурме кремля Яицкого городка, осаде Оренбурга, обороне Гурьев-городка от царских войск. С весны и по осень 1774 года казахские отряды совершили нападения на укрепления по всему течению Яика от Гурьева до Орской крепости. Набегам подверглись крепость Сахарная, форпосты Яманкалинский, Г ниловский, Антоновский, Сарайчиковский, Каленовский, Кожехаровский, Бударинский, Харкин и другие. Казахские отряды возглавляли султан Досали, батыры Сырым, Айдар, Жолан, Елбарыс, всего в военных действиях участвовали около шести тысяч джигитов. После поражения восстания Пугачев собирался скрыться в аулах Младшего жуза, но был схвачен предателями из самих казаков во главе с атаманами Федуловым и Чумаковым, выдан царским властям, доставлен Суворовым в Москву, где и казнен.
После подавления движения Пугачева царские власти усилили политику репрессий в отношении казахского населения. Возродилась практика посылки карательных отрядов в степь для наказания непокорных аулов, захвата пленных, угона скота и грабежа имущества. Особенно свирепствовал казачий атаман Чаганов.
В 1782 году власти были вынуждены разрешить казахам переходить на внутреннюю сторону, в междуречье Урала и Волги. Но этот переход сопровождался неслыханным грабежом рядовых кочевников со стороны колониальной администрации и казачьей верхушки войска. Так, весной 1783 года казаки угнали у казахов 4 тыс. лошадей, что вызвало стихийный взрыв негодования у населения.
Агитировать казахов на борьбу с казаками не было необходимости, они всегда были готовы к этому, нужен был лишь вождь, который объединил бы их. Таким вождем стал батыр и бий рода байбакты Сырым Дат-улы - известный в степи герой, участник пугачевского восстания. В одной из схваток с казаками он захватил в плен ненавистного казахам атамана Чаганова и продал его в рабство в Хиву. Это вызвало ликование кочевников и ярость казачества. В декабре 1783 года Сырым был, в свою очередь, захвачен уральскими казаками. По требованию народа хан Нуралы, состоявший с батыром в родстве, за 70 лошадей и 350 рублей выкупил его из плена. Сырым собрал вокруг себя 6 тыс. повстанцев и вступил в ожесточенную борьбу с Уральским казачеством. Отряды Сырыма совершали налеты на укрепления в нижнем течении Урала: крепость Сахарную, форпосты Антоновский, Январцевский и др.
Уральские казаки также часто грабили мирные казахские аулы. Так, в августе-сентябре 1790 года атаман Донсков с 1500 казаками напал на казахов и разгромил 225 кибиток. Как сообщал батыр Сырым в Пограничную комиссию, атаман “причинил жестокие насилия безвинным людям, убивал женщин, а у некоторых, разрезав животы, вытаскивал младенцев и отрубал им головы”. Каратели убили 150 и пленили 57 человек, ограбили имущество и бесчисленное множество скота. Походы атамана Донскова в степь происходили практически ежегодно и сопровождались грабежами, убийствами мирных людей. Сырым вел с казаками партизанскую войну, восставшие неожиданно и одновременно нападали на линию в разных местах, на аулы ханско-султанской верхушки, служившей властям. Действовавшие небольшими группами повстанцы были неуловимы для царских и казачьих отрядов. Население степи помогало восставшим, скрывало их, направляло карателей по ложному следу. Восстание казахов Младшего жуза во главе с батыром Сырымом Дат-улы длилось до 1797 года.
Стычки между казаками и казахами зачастую происходили и просто на бытовой почве, ввиду вековых неприязненных взаимных отношений, формировавшихся на базе несправедливостей национального характера. Например, в марте 1820 г. при рубке камыша близ Сарайчиковской крепости произошла ссора, в ходе которой казак Ульченков обозвал казаха табынского рода Кишкентая Алдабергенова “вором”. В ответ оскорбленный казах ударом мотыгой на месте убил казака и бросил труп в камышах. Был задержан и отправлен в Оренбургскую тюрьму, где наказан 50 ударами кнутом, поставлен на лице “знак” и сослан в Нерчинск на каторжные работы. И таких случаев было немало.
В 20-30-е годы XIX в. уральское казачество участвует в борьбе с народными выступлениями во Внутренней Букеевской Орде и Младшем жузе, население которых было охвачено острым социально-экономическим кризисом, земельной теснотой, ростом феодальной эксплуатации со стороны своих феодалов и царских властей, непрекращающимися спорами с казаками из-за пространства между реками Малый и Большой Узени и Камыш-Самарских озер. Обыденное сознание рядовых кочевников также было взволновано слухами о том, что тех, кто прожил уже 25 лет в Букеевском ханстве, переселят на правый берег Волги и обратят в крепостное состояние, как русских крестьян; что заставят служить в казачьих частях; что на молодежь наденут “узкие кафтаны” и заберут в солдаты; что девушек раздадут русским и т.п. Уральские казаки усиленно подогревали эти слухи и сеяли панику, чтобы заставить казахов покинуть Внутреннюю Орду и завладеть освободившимися территориями. Как пишет историк А.Ф. Рязанов, “чувство национальной независимости и самозащиты еще было очень сильно развито в народе во время хана Джангера. Во имя их казахи не задумывались жертвовать своими семьями, имуществом и собственной жизнью. Обезоруженный и окруженный военными крепостями народ, без всяких, может быть, надежд на победу, не один раз поднимал восстание... “
В 1824-1825 гг. уральское казачество активно участвовало в подавлении движения казахов табынского рода Младшего жуза под предводительством батыра Жоламана Тленшина, протестовавших против строительства Ново-Илецкой военной линии и изъятия их исконных земель и пастбищ между Илеком и Уралом, а также требовавших возвращения из Санкт-Петербурга задержанного там царскими властями хана Арынгазы, пользовавшегося большим авторитетом среди народа. В начале 1825 г. султан-правитель западной части войсковой старшина Каратай Нуралиев обратился к Оренбургскому военному губернатору Эссену с просьбой дать отряд в 500 казаков, чтобы “удержать от шалостей приверженных мятежнику Юламану Тленчину”. 11 марта из Орешного передового пикета близ Кош-Уральского форпоста в степь выступил отряд подполковника Щапова (“личность в высшей степени подозрительная и темная”) из 15 офицеров и 490 казаков “для наказания мятежных киргизов”. К нему присоединилась дружина Каратая из 89 туленгутов и 14 “почетных киргизов”. Отряд имел два конных орудия и быстрым маршем двинулся к рекам Тамды и Булдырты, к ур. Караагаш, Шиили, Кунтай, Кошкар-сайгак, Кок-озек и Молла-садыр, где находились кочевья ничего не подозревавших приверженцев Жоламана. Разделившись на четыре колонны, каратели учинили жестокий погром в аулах, убив 195 и захватив 125 чел., в т.ч. 48 мужчин, 44 женщины, 26 мальчиков и 6 девочек. Казахи, засев в кибитках, “отчаянно защищались до последней капли крови”, отстреливались стрелами из луков и отбиваясь пиками от ружей и пушек казаков. Лишь ранняя весна и таяние снегов остановили озверевших карателей, преследовавших мирных людей. За этот кровавый набег султан Каратай удостоился золотого перстня с бриллиантами, Щапов - прощения за ранее объявленный штраф, другие участники были награждены медалями, похвальными листами, сукнами на кафтаны и прочими подарками. Жоламан был вынужден подчиниться пограничным властям.
Арестантов поместили в Уральскую тюрьму, обвинив в краже лошадей, неповиновении властям, убийстве в 1821 г. есаула Ерыклинцева, других преступлениях. Следствие длилось целых три года. За это время один из казахов умер от оспы в Каленовском форпосте, пятеро бежали из Кулагинской крепости, Котельниковского, Антоновского и Круглоозерного форпостов. Двое детей скончались в Уральской тюрьме, их трупы вернули родственникам, удержав “кормовые деньги” за время содержания под арестом, всего 64 руб. 13 коп., а третьего мальчика отдали в аул. В мае 1828 г. последнего заложника Мыкты-бая Бактыбаева, заключенного в Сахарной крепости, отпустили на свободу, так как был беден, не имел родственников в степи и его содержание становилось обременительным для казны.
С 1827 по 1838 год Уральское казачье войско было мобилизовано на борьбу с движением султана Каипгали Ишимова, являвшегося одним из реальных и опасных претендентов на ханскую власть в Младшем жузе. Его главной задачей было увести часть народа из Внутренней Орды в Зауральскую степь и создать там самостоятельное владение. Личные династийные цели султана объективно совпадали с желанием людей вернуться обратно в степь, обрести там вдали от линии свободу и мирную жизнь. Личность Каипгали импонировала народным массам, он был окружен ореолом мученика, дважды сидевшего под заключением в Оренбурге и совершившего дерзкий побег из строго охраняемого тюремного замка, неоднократно раненого, потерявшего семью и мать - старую ханшу Каракушик, его пытались отравить, упорно добивавшегося власти, на которую он имел вполне законные права, поскольку его прадед Абулхаир, дед Нуралы и отец Есим/Ишим являлись ханами жуза. В глазах рядовых кочевников он был национальным героем, боровшимся за объединение народа, подобно Арынгазы, поэтому его поддерживали такие широко известные батыры, как Арслан, Дербисалы, Котебар, Кулбарак, Исатай, Мыктыбай, Суюнкара и многие другие. На его сторону встали сын батыра Сырыма Жусуп Сырымов, вернувшийся из Калуги, где находился в ссылке Арынгазы и действовавший по его инструкциям, прежний хан Ширгазы Айчуваков, брат Арынгазы султан Арду, вернувшийся из хивинского плена и горевший желанием отомстить за него. Всех их объединяли ненависть к правительству, пограничным властям, к султанам-правите-лям и желание возродить в жузе прежнее правление. “Волна русской колонизации вызвала грандиозное национальное движение с задачами свержения самодержавного русского ига, возврат территории орды к границам 1731 года”, - писал А.Ф. Рязанов.
Весной 1827 г., когда движение “За Урал!” во Внутренней Орде приобрело широкий размах, сотни аулов устремились к реке для перехода на степную сторону. Команды атаманов Бородина, Кузаткина и Назарова преградили им дорогу у форпостов Кожехаровского и Мергеневского, произошли стычки, около тысячи кибиток успели прорваться. Многие аулы были пропущены самими атаманами за взятки, которые таким образом собрали в личное пользование сотни голов скота. В ставку хана Джангера из Саратова была срочно направлена сотня донских казаков с артиллерией во главе с жандармским поручиком для защиты от повстанцев. В сентябре в Орду прибыл сенатор Энгель для разбора земельных споров казахов и уральских казаков, собрав биев и старшин и выслушав их, он пришел к выводу, что претензии казаков на степи между Узенями “неправильные”, пытался разобраться в границах, но карты оказались запутанными и уехал, не доведя дело до конца.
Весной 1829 г. движение за Урал снова приобрело широкий размах. Поэтому в начале марта пограничные власти решили задержать Каипгали, с линии выступили четыре отряда: первый - из 140 казаков во главе с наказным атаманом Бородиным вышел из крепости Горской; второй - из 135 чел. войскового старшины Донскова из Красногорского форпоста; третий - 132 чел. с сотником Назаровым из форпоста Харькин; четвертый - 122 чел. сотника Харошкина вышел из Гребенщиковского форпоста. 5 марта каратели в 70 в. от Урала встретили караван из 1000 кибиток с Каипгали, Бородин притворно вступил с ним в переговоры один на один, затем арестовал и отправил в Уральскую тюрьму. Его приверженцы были преданы военному суду и сосланы в Финляндию и Архангельский гарнизон. Летом в ставку султана-правителя западной части Шынгали Урманова в дополнение к двухсотенному казачьему отряду прибыли 150 оренбургских казаков войскового старшины Нагашева и 150 уральских казаков есаула Назарова. В августе султан ограбил многочисленные аулы шектинцев, лично присвоив 760 лошадей, 50 верблюдов, 400 овец, кошмы, ковры и другое имущество. Летом 1830 г. Каипгали с отрядами и верными батырами стоял в ур. Кайнар, на р.Эмба. Новый Оренбургский военный губернатор Сухтелен приглашал его на личную встречу, но султан отказался. Военные команды против него не направлялись, поскольку Сухтелен считал их бесполезными, установил денежную награду за поимку султана. Каипгали также не предпринимал нападений на линию, воздерживался от решительных действий, не хотел напрасного пролития крови народа. По предложению председателя Пограничной комиссии Генса (“прямой и честный полковник”), по всей Уральской линии напротив русских крепостей со степной стороны Урала выставлялись “команды местных старшин” для разведки и предупреждения попыток прорыва за реку.
В октябре Каипгали с 1,5-тысячным отрядом находился в 30 в. от Урала, в ур. Каршига-сор, у оз.Челкар, чтобы прорваться на внутреннюю сторону. Об этом донес войсковой канцелярии атаман Круглоозерного форпоста хорунжий Щучкин. По всей Уральской, Узеньской и Ново-Илецкой линиям были приняты строжайшие меры для недопущения прорыва повстанцев внутрь линии. По распоряжению Сухтелена воинский отряд при ставке хана Джангира Букеева был увеличен до 100 казаков, к султану-правителю Шын-гали Урманову прибыл отряд уральских казаков есаула Логинова, который должен был не только охранять ставку от нападения, но и приглядывать за самим султаном, которого власти подозревали в тайных связях с Каипгали, которому якобы он подарил трех туленгутов, одну ’’весьма резвую лошадь” и трех кобылиц. В ставку султана для проверки этих сведений прибыли наказной атаман Уральского казачьего войска полковник Покатилов и войсковой старшина Акутин.
1 ноября 1830 г. Сухтелен приказал Покатилову привести в исправное состояние четыре 2-фунтовые пушки в Уральске, куда направлялись один офицер из № 14 Оренбургской артиллерийской бригады, один офицер, два унтер-офицера и 12 рядовых из № 8 конно-артиллерийской роты, которых следовало тайно, без огласки направить в штаб 3-го Уральского казачьего полка в Сарайчиковскую крепость. Привести в исправное состояние еще две 3-фунтовых орудия № 8 конно-артиллерийской роты 14-й казачьей бригады. В боевую готовность приводились Ново-Илецкая военная линия с тремя форпостами, Верхнеуральская линия с пятью форпостами и Нижне-Уральская линия с 30 форпостами и крепостями от Круглоозерного до самого моря, до Гурьева. Штаб линии дислоцировался в Кулагинской крепости. В Гурьеве стоял казачий отряд сотника С. Донскова, в крепости Сахарной - войскового старшины М. Донскова, в Кулагинской - войскового старшины Маркова и в Сарайчиковской - сотника И. Бородина. Командир 3-го полка есаул Баблонов докладывал в войсковую канцелярию, что на 7 ноября в строю находятся 8 обер-офицеров, 11 урядников, 309 казаков. 16 ноября Покатилов писал Астраханскому коменданту, чтобы 6-й Уральский казачий полк, располагавшийся по берегу Каспийского моря и реке Ахтубе, не допустил прорыва повстанцев по льду внутрь линии и “содействовал линейной страже при преследовании и поимке воров”. К концу ноября стало известно, что Каипгали не собирается переходить на внутреннюю сторону.
В мае 1831 г. султан-правитель средней части жуза войсковой старшина Юсуф Нуралиев доносил в Оренбург, что Каипгали направился вверх к линии для нападений, при нем 1000 приверженцев. Вскоре поступили сведения, что Каипгали находится у Эмбы, в урочище Ак-тургай и собирается ограбить купеческий караван, направлявшийся из Хивы в Оренбург. Полковнику Покатилову и коменданту Ново-Илецкой линии подполковнику Поплавско-му было приказано отправиться в степь при орудиях, распустив слухи о своем выступлении, чтобы посеять панику и страх. 17 июня в Уральск пришло известие от командира Нижне-Яицкой линии войскового старшины Маркова о скором нападении Каипгали на линию. Но слух об этом “скопище киргизов” оказался “совершенно несправедливым и неосновательным”, за что Маркову сделали строгий выговор. Вскоре в Оренбурге получили письмо от Юсуфа Нуралиева о том, что Каипгали с 400 чел. с У ила, устья речки Бабатай идет “для производства хищничества на линии и нападения на мои аулы”. Султан в панике просил помощи для защиты. Ставка его располагалась у реки Илек, близ устья Тамды. Наконец, 20 сентября 1831 г. поступило сведение от султана Бай-мухаммеда, что Каипгали ушел на Усть-урт, где соединился с батыром адаевцев Суюнкарой. Открытых военных действий, таким образом, между уральскими казаками и повстанцами Каипгали не происходило, но в течение двух лет все войско находилось в повышенной готовности.
В 1836-1838 гг. вспыхнуло народно-освободительное восстание во Внутренней Букеевской Орде под руководством батыра и бия Исатая Тайманова и поэта Махамбета Утемисова, носившее антиколониальный и антифеодальный характер. Оно явилось завершением и венцом длившегося десять лет народного протеста против усиления колониальной политики царского самодержавия в регионе и охватило практически всю территорию Младшего жуза. Основными причинами восстания послужили обострение земельного вопроса и нарастание классовых противоречий, открытый грабеж кочевников, упадок традиционного хозяйства ввиду насилий со стороны местных феодалов, Уральского казачьего войска и царской администрации. Историк
А.Ф. Рязанов это движение по характеру, движущим силам, методам борьбы и размаху сравнивал с “восстанием русских крестьян во главе с знаменитым Пугачевым”.
Для борьбы с восставшими был назначен один из самых опытных и энергичных царских военачальников подполковник К.К. Геке во главе нескольких сотен уральских казаков. Если военный губернатор Оренбургского края В.А. Перовский считал, что “скопище” Исатая можно рассеять “тупыми концами пик и палками”, то Геке, прибыв на уральскую линию, убедился в обратном. В лице народного полководца Исатая царский каратель “встретил одного из выдающихся казахских вождей, который сумел из мирных джигитов сорганизовать весьма стойкий отряд, способный вступить в бой с хорошо вооруженными русскими войсками”.
Для подавления народного движения казахов привлекались казаки 2-го и 3-го Уральских полков и конно-артиллерийская рота из Оренбурга. Наказной атаман Уральского войска полковник Покатилов привел в боевую готовность 600 казаков, разделив их на три колонны. Первые две 31 октября 1837 г. должны были выступить из Зеленовского форпоста и Кулагиной крепости, в каждой колонне по 200 казаков. Общее командование двумя колоннами возлагалось на подполковника Меркульева. Третья колонна также из 200 казаков выступала 4-5 ноября из Горской крепости. Для усиления внутренней уральской линии было назначено 150 казаков, которые прикрывали линию от Гли-нинского форпоста до Калмыковской крепости от прорыва Исатая за Урал.-За рекой, на левом берегу были выставлены заслоны из дружин султана-правителя западной части подполковника Б. Айчувакова, которому Перовский предписывал “при сопротивления действовать силою, с употреблением оружия”. Причем, писал губернатор, “люди Ваши не будут подлежать никакой ответственности” за убийства восставших. Имущество их разрешалось забирать себе.
30 октября 1837 г. Геке с 20 уральскими казаками прибыл к хану Джангиру Букееву в Ханскую Ставку, которого защищали 60 астраханских казаков, войско которых еще с 1808 г. несли службу надзора во Внутренней Орде. Для усиления карательных отрядов по приказанию Перовского атаман По-катилов 5 ноября отправил вслед ушедшим в степь отрядам два конных орудия с 50 казаками. Из Астрахани в ставку хана двинулся отряд в 300 казаков при одном орудии, который, правда, по требованию Перовского был возвращен обратно.
7 ноября отряд Меркульева достиг урочища Терекли-кум, где кочевали аулы сторонников Исатая, в том числе и его семья, и захватил их. Утром 8 ноября отряд Меркульева был окружен джигитами Исатая, которые потребовали освобождения пленников. Ввиду превосходящих сил восставших Меркульев был вынужден отпустить их и двинулся на соединение с Геке в Ханскую Ставку. В стычке джигиты Исатая захватили двух уральских казаков, отобрали орудие и лошадей, а самих отпустили. 9 ноября Геке выступил из Ханской Ставки, днем встретился с Горским отрядом, а в ночь на 10 ноября произошло соединение с другими двумя колоннами, вскоре подошла и конная артиллерия в сопровождении 50 казаков и ста джигитов ногайского рода. Усилившись, Геке направился на поиски главных сил восставших.
На рассвете 15 ноября в урочище Тас-тобе произошла решительная схватка сторон. Отряды Исатая насчитывали 2-3 тыс. человек, у Геке было 650 казаков при двух орудиях и 300-400 ханских джигитов. Вначале восставшие произвели неожиданную и стремительную атаку на казаков, которые растерялись и дрогнули. Сказались высокий боевой и моральный дух восставших, превосходство отборных коней и прекрасное умение владеть холодным наступательным оружием, в частности, пиками. Один из флангов карательного отряда был смят, казаки беспорядочно отбивали атаки исатаевцев, причем, казачьи офицеры даже потеряли управление сражением. Но опытный каратель Геке сумел выдвинуть вперед орудия и ударил с близкого расстояния картечью по наступающим джкигитам, среди которых произошло замешательство. Исход многочисленных сражений казахов с казаками, как правило, всегда решала полевая конная артиллерия, против которой казахские военачальники так и не выработали эффективных способов противодействия.
Уральские казаки оправились от смятения и паники и сами перешли 6 атаку. Джигиты Исатая не выдержали огня артиллерии и натиска казачьей конницы, стали уходить в разные стороны. Сам Исатай был ранен в руку и ушел с 300 верными джигитами. В декабре Исатай Тайманов, Махамбет Утемисов с группой восставших прорвались на зауральскую сторону, где борьбу с ними в 1838 г. продолжили оренбургские казаки.
Отвага восставших поразила даже царских карателей. Пожалуй, это был единственный пример в истории военных столкновений казахов с российскими войсками, когда они в открытом полевом бою смело бросились на сильный и хорошо вооруженный казачий отряд, несмотря на огонь артиллерии, и сумели в начале сражения добиться успеха. Только артиллерия и ракетные станки царских войск всегда обеспечивали им перевес в боевых действиях. Без нее казаки, среди которых были не только русские, но и калмыки, мишари, башкиры, кара-ногайцы (кундровские татары), мещеряки, тептери и др., были бессильны против казахов. А.Ф. Рязанов также считал, что это редкий случай, когда казахи атаковали артиллерию противника. Обычно они предпочитали сразу же уклониться от сражения с царскими отрядами, имевшими артиллерию.
Уральское войско участвовало и в борьбе с движением хана Кенесары Касымова, правда, не так активно, как Оренбургское и Сибирское казачьи войска, ввиду удаленности от основного театра военных действий. В 1843 году, когда Кенесары с приверженцами около 5 тыс. аулов и войском в 3500 чел. перекочевал с Тургая на территорию Оренбургского ведомства, к реке Иргиз и начал нападать на аулы некоторых родов, сохранявших верность пограничным властям, император Николай I отдал приказание прекратить “мятежные действия султана Касымова”. 4 августа Оренбургский военный губернатор В.А. Обручев предписал Пограничной комиссии снарядить воинский отряд из состава Оренбургского корпуса вместе с дружинами султанов-правителей.
От Уральского казачьего войска в походе в степь принял участие полковник Бизянов во главе 700-сотенного отряда. Ему придавались отряды сул-тана-правителя подполковника Б. Айчувакова в 1000 чел. и султана-правите-ля средней части войскового старшины Арслана Джантюрина. В верховьях Тобола к Бизянову должен был присоединиться султан-правитель восточной части подполковник Ахмет Джантюрин со своим тысячным отрядом. Общее руководство всеми карательными силами возлагалось на Бизянова. От Оренбургского казачьего войска в походе участвовал полковник Дуниковский из Орской крепости.
Бизянов 8 августа выступил из крепости Сахарной по направлению к вершинам рек Уил и Эмбы и 14 августа соединился с Дуниковским. Султан Ахмет Джантюрин находился в верховьях р.Тобол. 1 сентября отряды Бизянова и Дуниковского соединились на р. Талдык и, получив известие о местонахождении Кенесары в низовьях р. Улькояк, быстрым маршем направились к урочищу Карсак-басы, где у брода Тайпак настигли некоторые аулы кенесаринцев, разбили их и отогнали скот, но преследовать не могли ввиду усталости лошадей. В стычке каратели, как докладывали в Оренбург, сумели “смертельно ранить” родного брата Кенесары султана Наурызбая. По распоряжений Бизянова 25 казаков и 2000 султанских джигитов направились к р. Тилькара, где сборщики налогов Кенесары собирали ущур с земледельцев, захватили семь и убили несколько человек, задержали близкого родственника Кенесары Абулгазы Касымова, угнали 10 тыс. баранов. Позже они были проданы за 16 тыс. руб. оренбургскому купцу Ивану Пугалову. Отряды Бизянова и Дуниковского с дружинами султанов-правителей Айчувакова и Арслана Джантюрина вернулись к урочищу Карсак-басы, где соединились с Ахметом Джантюриным. Произведя новый поиск кенесаринцев, оказавшийся безуспешным, и по изнурению казачьих лошадей, Бизянов 29 сентября объявил об окончании карательной экспедиции и возвращении на линию. К этому времени стало известно, что Кенесары отступил на юг, к Улытау. В начале октября все отряды вернулись к местам дислокаций.
Со второй половины XIX века Уральское казачество активно участвует в завоевании Средней Азии, в походах на Хиву, Коканд, Бухару и Туркмению. В покорении Туркестана они были незаменимы, так как оказались наиболее приспособленными кавалерийскими войсками для ведения боевых действий на этом театре войны. Так, в Хивинском походе оренбургского губернатора Перовского в 1839-1840 годах приняли участие 4-й Уральский полк под командованием полковника Бизянова и 5-й Уральский полк войскового старшины Назарова. В 1853 году три сотни уральских казаков под началом подполковника Бородина в составе экспедиционного корпуса Перовского участвовали в штурме и взятии кокандской крепости Ак-Мечеть. В 1860-1864 гг. четыре сотни уральских казаков из состава Сыр-Дарьинской военной линии полковника Веревкина участвовали во взятии кокандских укреплений Жана-Корган, Жулек, Туркестан, Жын-Корган. Вместе с царскими отрядами в этих сражениях принимали участие и казахские отряды, освобождая родную землю от кокандских захватчиков. Как и во время пугачевского восстания, казахи и казаки плечом к плечу сражались против общего врага. Но, если казахи освобождали свою землю, то казаки присоединяли к России новые территории, расширяли ее границы и владения в Туркестане. В 1865 году две сотни уральских казаков в составе экспедиционного отряда Черняева участвовали во взятии Ташкента.
Во время этого похода произошел знаменитый Иканский бой, показавший высокие боевые и морально-психологические качества уральских казаков, в чем им нужно отдать должное. Конная сотня уральцев во главе с есаулом Серовым (98 казаков, два обер-офицера, пять урядников, четыре артиллериста и три казаха-проводника при одном горном единороге с 42 зарядами) выдержала трехдневный бой с кокандцами, сумела вырваться из окружения и пробиться к Туркестану. Погибли при этом 50 казаков, один сотник, четыре урядника, оставшиеся получили по 5-6 ран, но не сдались. Через 20 лет на месте боя был поставлен памятник с надписью “Памяти воинов, павших под Иканом в 1864 году”.
Вместе с тем уральские казаки выполняли свои обычные карательные функции. Так, в 1855 году три сотни под началом войскового старшины И.М. Серова подавляли восстание батыра Есета Котебарова. В октябре 1868 года казахи Уральской области отказались подчиниться царской администрации, платить подати, не допускали в аулы комиссии для проведения реформ. Восставшие отряды сосредоточились в районе озера Челкар, ур.Тайпак, Уленти, Шидерты и Анкаты. С декабря 1868 по октябрь 1869 года продолжались нападения на линию, поджог хуторов и угон скота у богатых казахов. Для подавления восстания в степь были командированы казачьи сотни с артиллерией из Калмыковской крепости и Уральска с наказным атаманом и военным губернатором области генералом Веревкиным. В июле 1869 года произошло решающее столкновение в урочище Жаман-сай на реке Уил, восставшие были разбиты. Более 500 участников восстания были приговорены к смертной казни или каторжным работам, на казахов наложена огромная контрибуция для возмещения убытков казакам и переселенцам.
Весной 1870 года восстали казахи-адаевцы на Мангышлаке. На помощь начальнику Мангышлакского отряда подполковнику Рукину была направлена сотня уральских казаков. Вооруженные старинными пиками, топорами и фитильными ружьями повстанцы в урочище Сартас, вблизи гор Актау окружили отряд Рукина из 38 казаков и четырех офицеров. Три дня отряд отбивался от повстанцев, но был вынужден сдаться, а сам подполковник застрелился. Царизму так и не удалось сломить сопротивление адаевцев. В 1874 году одна сотня уральских казаков вновь ходила для подавления волнений казахов в пески Сам, у самого Аральского моря. В 1863-1864 гг. два полка уральских казаков ходили для подавления польского восстания.
С 1866 г. Уральское войско снова учавствует в завоевании Средней Азии. В том же году три сотни участвуют во взятии Джизака, Ура-тюбе и Ходжента, в 1868 г. две уральские сотни - в походе на Самарканд, Карши, принимали участие в боях на Зерабулакских высотах у Бухары. В завоевании Хивы участвовало пять сотен уральских казаков, в Кокандской экспедиции 1875-1876 гг. участвовало три сотни 2-го Уральского казачьего полка. В 1880-1881 гг. при покорении южной Туркмении и сражении у Геок-тепе в составе сводного Оренбургско-Уральского казачьего дивизиона Туркестанского действующего отряда воевала пятая сотня 2-го Уральского полка. В ходе боев погибли многие тысячи мирных жителей края. Казаки же были награждены серебряными медалями на георгиевской ленте и знаками на головные уборы “За штурм крепости Геок-тепе 12 января 1881 года”.
Таким образом, Уральское казачье войско принимало активное участие во всех крупных наступательных операциях русской армии при завоевании Южного Казахстана и Средней Азии. Отмечая его “заслуги”, царь наградил казаков специальной грамотой и пожаловал войсковое георгиевское знамя. В грамоте были слова: “Почти трехвековая отлично усердная служба и непоколебимая преданность Престолу и Отечеству”, а на знамени - “Доблестному Уральскому казачьему войску, за отлично усердную, боевыми подвигами ознаменованную службу. 1591 -1884” с Александровской лентой. Войско имело и другие царские награды: насеку, пожалованную в 1726 году и возобновленную в 1882 году, серебряные трубы, ковши, хоругви, грамоты, медали и т.п.
Как видим, заслуги и подвиги Уральского казачества состояли в завоевании чужих территорий, подавлении народных восстаний и осуществлении колониальной политики на окраинах империи. Собственно, с этой целью оно возникло и по этой причине самодержавие в течение веков всячески поддерживало и укрепляло его, превратив в своего жандарма в Казахстане.
Последний раз Уральское казачество было использовано царизмом для подавления национально-освободительного восстания 1916 года. Карателям удалось разбить плохо организованные и вооруженные отряды и арестовать руководителей повстанцев. В октябре 1916 г. военно-полевой суд в Уральске приговорил руководителей восстания к смертной казни. Осужденные были публично повешены в Уральске. Перед смертью один из осужденных на предложение раскаяться ответил: “Я перед царем не виноват, мне каяться нечего, я боролся против его несправедливости, я не проводил ночь вместе с его дочерью. Кровь свою не прощу и народу своему завещаю месть”.
Перед Октябрьской революцией Уральское казачье войско насчитывало около 174 тыс. человек, делилось на три отдела (уральский, калмыковский и гурьевский), 33 станицы. В строю находились: одна гвардейская сотня, девять полков, шесть особых сотен, две конвойные полусотни, один конноартиллерийский дивизион, две отдельные конно-артиллерийские батареи, один запасный полк и один запасный гвардейский взвод, всего 13 тыс. человек. Наказным атаманом войска являлся генерал-лейтенант Родзянко, начальником войскового штаба - полковник Дружинин. Войску принадлежало свыше 6,4 млн. десятин земли, душевой надел на одного взрослого казака равнялся 80 десятинам - самый высокий показатель среди всех казачьих войск. Река Урал в пределах войска принадлежала исключительно казакам, и рыболовство на ней производилось только казаками. Казаха, пойманного на берегу реки, связывали по рукам и ногам и бросали в воду.
Уральское казачество было одним из самых консервативных и зажиточных и поэтому почти поголовно встало на защиту самодержавия под лозунгом “За веру, родину, Яик и свободу!”.
14 марта 1918 года в Уральске в старом Михайлово-Архангельском соборе казаки отслужили торжественный молебен и принесли присягу на верность Войску. В ночь с 28 на 29 марта белоказачья верхушка совершила в городе переворот, учинила кровавую расправу над членами Уральского Совдепа и установила диктатуру Войскового правительства. В течение двух лет в области шла ожесточенная гражданская война, принесшая населению много горя и страданий. Например, летом 1919 года белоказаки совершили невиданный даже для эпохи гражданской войны акт жестокости, изрубив при отступлении из Лбищенска четыре тысячи пленных красноармейцев и сочувствовавших им казаков. В конце концов белое казачество было разбито и остатки его во главе с последним войсковым атаманом генерал-майором B.C. Толсто-вым в начале 1920 года через Гурьев, Мангышлак и Туркмению бежали в Персию, захватив с собой войсковую казну и архив. Позже казаки рассеялись по всему миру, проживали, в частности, во Франции и Австралии.
Такова история Уральского (Яицкого) казачества. На протяжении трех с лишним веков оно служило орудием военно-колониальной политики царизма в казахской степи, нещадного ограбления народа, подавления его стремления к свободе и независимости. Казачество воспитывалось в духе верности самодержавию и презрения к инородцам, прежде всего к казахам, коренным жителям края.
И даже после Октябрьской революции и ликвидации казачьих войск как военизированных формирований и казачества как военно-служилого сословия прежнего режима в сознании немалой части вчерашних казаков имел глубокие корни сепаратизм, обусловленный вековой психологией обособленного, замкнутого существования и привилегированного положения.
Так, после окончания гражданской войны и подготовки к созданию Казахской АССР возникло т.н. “уральское дело”, отражавшее интересы верхушки уральского казачества, боявшегося потерять свои былые привилегии при национальной советской государственности казахского народа. Еще 25 февраля 1919 г. президиум Уральского облревкома вынес решение о несвоевременности автономии края ввиду опасности захвата власти буржуазными элементами и о неподчинении области Казвоенревкому. Это решение поддержали Казачий отдел ВЦИК, а также ВСНХ страны, боявшиеся осложнения отношений с русским казачеством. В 1920 г. облревком поставил перед Москвой вопрос о выведении Уральской области из ведения Казревкома.
В мае 1921 г. Вторая Уральская губпартконференция приняла тезисы, где говорилось, что “Уральская губерния не будучи административно связана с Киркраем и не тяготея к нему ни экономически, ни технически, по целому ряду причин не может быть в данное время оторвана от Москвы. Поэтому, исходя из целесообразности, необходимо признать Уральскую губернию в административном отношении подчиненной Москве с выделением из состава Кирреспублики”. Такое решение было проявлением былого великодержавно-шовинистического отношения к местному населению, колонизаторских предрассудков среди части руководства области, антагонизма между казаками и казахами. Лишь после вмешательства ЦК РКП(б) и Обл-бюро РКП (б) это ошибочное, вредное решение было отменено. Лидер этой группы Петровский был вскоре отозван в Москву. Летом 1921 г. такие сепаратистские настроения поддержал член Уральского губкома Карасев, написавший письмо в ЦК РКП(б) об отделении губернии от республики под предлогом, что якобы “Оренбург нас душит”, поэтому требовал отделения “только русской части” губернии, населенной казаками и переселенцами. Позже уральские сепаратисты сопротивлялись проведению в жизнь декрета Каз-ЦИК об изъятии 10-верстной полосы по левобережью Урала от казачества и передачи казахским трудящимся. В 1936 г. после принятия новой Конституции СССР, когда Казахская АССР была преобразована в союзную республику и вышла из состава РСФСР, вчерашние уральские казаки снова стали писать в Москву просьбы “восстановить справедливость”, вернуть их России.
В 1991 году произошло совпадение двух событий: в сентябре в г. Уральске была попытка торжественно отметить надуманный 400-летний “юбилей” служения уральского казачества царизму, а в декабре состоялось историческое событие - Республика Казахстан восстановила свою государственную независимость. Они вновь оживили настроения автономизма и сепаратизма среди части населения области, по-прежнему считавших себя казаками, хотя казачество как сословие и звание “казак” были упразднены одним из первых декретов Советской власти еще в конце октября 1917 года.
По поводу уральских событий Президент Казахстана Н.А. Назарбаев направил послание Президенту Российской Федерации Б.Н. Ельцину, где говорилось: “По сути своей провокационные действия казачества, проведенные 15 сентября с.г. под российским флагом на территории Казахстана, были восприняты населением и общественными движениями республики как политическая акция, демонстрирующая откровенное неуважение к государственному суверенитету Казахской ССР”. На заседании Президиума Верховного Совета республики при обсуждении ситуации в г. Уральске также отмечалось, что это “неуважение к республике и попытка искусственного привнесения извне межнациональных раздоров”.
В справке Президентской комиссии по политической и правовой оценке сентябрьских событий в Уральской области справедливо подчеркивалась “необходимость широкого гласного разъяснения населению республики, особенно в русскоязычных средствах массовой информации, всей правды о прошлой и сегодняшней истории взаимоотношений между Россией и Казахстаном, чтобы люди имели честное и ясное представление не только о позитивных, но и негативных сторонах этих отношений, из которых и проистекают многие наши сегодняшние проблемы. Это необходимо прежде всего нашим русским согражданам, которые в силу особенностей тоталитарной идеологии последних нескольких столетий были лишены возможности знать подлинную историю народов, входивших в состав развалившейся империи. Это касается и истории казачества, являющегося этнической частью самого русского народа и сыгравшего значительную роль в формировании Российской империи”.
Знание объективной истории казачества, изжитие “бессознательно-имперской психологии” и формирование научного исторического мировоззрения являются сегодня важным условием межнационального согласия и гражданского мира, укрепления доверия между народами суверенного Казахстана.