Счастливый миг первовидения
Одно из почетных мест в списке певцов природы заслуженно принадлежит Максиму Дмитриевичу Звереву. В нем живет чуткий наблюдатель природы, художник слова и вдумчивый исследователь. Если подвести итог деятельности писателя, можно назвать 120 художественных книг. И тираж немалый - более девяти миллионов (кстати, сюда не входят книги, которые издавались за рубежом). Сто тридцать научных работ Максима Дмитриевича характеризуют его как незаурядного ученого. Итоги, прямо Скажем, впечатляющие, даже с учетом почтенного возраста труженика науки и художественного слова.
В чем же притягательность его произведений? Во-первых, абсолютная достоверность авторского повествования. Это одним из первых подметил Михаил Пришвин: “Вот тем и хороши рассказы М.Зверева, что читаются они легко, с интересом, в то же время располагают читателя к полному доверию, ибо достоверны в научном отношении... И трудно сказать, для кого больше написаны правдивые и занимательные книжки М.Зверева - для детей или взрослых. Те и другие прочтут их с удовольствием”.
Все, кто пишет о Максиме Дмитриевиче Звереве, непременно упоминают об “эффекте присутствия”, который создается при чтении его произведений.
“Если вы любите природу, если интересуют вас отдаленные дикие и прекрасные уголки ее, сохраненные человеком во всей их первобытной неприкосновенности, - прочтите эту книжку, и она доставит вам истинное удовольствие... - писал один из корифеев этого жанра В. В. Бианки,- Автор ни словом не упоминает о себе, а у читателя создается впечатление, что все это путешествие совершает в киноаппарате и наблюдает через объектив такие интересные сцены из жизни животных, какие простым глазом ни за что не увидишь. Этот всепроникающий, всепонимающий объектив, снимающий виды необычайного уголка нашей страны с разыгрывающимися среди них драмами и идиллиями диких ее обитателей,- живой глаз ученого-писателя”.
Максим Дмитриевич Зверев родился еще в XIX столетии. Детство и юность писателя прошли на берегу могучей Оби, среди живописной алтайской природы. Мать, Мария Федоровна, трудилась фельдшером, отец, Дмитрий Иванович, служил в земстве статистиком. Отец дружил, будучи студентом Петербургского университета, с Александром Ульяновым и, попав под подозрение полиции, вынужден был уехать из столицы в Нижний Новгород. Там жил в одной усадьбе с М. Горьким. Позже, преследуемый полицией, уехал в Полтаву и поселился у В. Короленко. Дмитрий Иванович был хорошо знаком с прогрессивными писателями того времени Глебом Успенским и Николаем Анненским. Их портреты с автографами долгое время хранились в семейном альбоме Зверевых. Из-за преследований полиции пришлось покинуть и Полтаву и сменить ее на Барнаул.
Когда родился сын, ему дали редкое в то время имя, в честь Горького; пришлось долго уговаривать священника, который не соглашался нарекать младенца именем “богоотступника”.
Квартиру в Барнауле Зверевы снимали лишь зимой. Все остальное время жили на небольшой заимке в трех верстах от города, в сосновом бору, на берегу Оби, и маленький Максимка, едва встав на ноги, с головой окунулся в волшебный мир природы.
Ранней весной 1903 года, несмотря на протесты жены, Дмитрий Иванович усадил семилетнего сына в телегу и повез с собой на охоту. Увидел мальчонка двух огромных белых птиц, розоватых от лучей низкого утреннего солнца, неожиданно зазвеневших крыльями над головой, и закричал, охваченный первым охотничьим азартом:
- Стреляй, стреляй! - Но отец укоризненно покачал головой:
- Лебедей нельзя стрелять! Старики говорят, что это грех, и мы, охотники, бережем этих птиц. Их остается все меньше.
В 1916 году окончено реальное училище. И вот Максим уже помощник лесничего. Затем - призыв в царскую армию, служба в Красной Армии (был комендантом железнодорожных станций). После войны нужно было выбирать - кем быть? Само собой разумеется, только наука о природе! Максим Зверев поступает на естественное отделение Томского университета.
Свой первый рассказ “Охота на волков” он напечатал в 1918 году. А первая книга “Белый марал” была написана в 1922 году и вышла в свет в 1929-м. История жизни алтайского Бемби - марала Бугу необычайной серебристо-серой масти - рассказана молодым писателем живо и занимательно, дышит правдой жизни.
Шли годы накопления натуралистических наблюдений, жизненного и литературного опыта. Начиная с 1946 года книги Максима Зверева выходят ежегодно - в центральных, республиканских издательствах и за рубежом.
Изданная в 1975 году в Германии книга М. Зверева “Волк в пустыне” была признана одной из лучших книг года, получив награду “Вест листе”.
Первым литературным наставником М. Зверева по справедливости следует назвать Виталия Валентиновича Бианки. Многие годы связывает их дружба. В одном из своих последних писем Виталий Бианки писал: “Тут Вы волшебник и маг, потому что постигли тайны (без кавычек) природы и великодушно раскрываете их перед всеми людьми. Совершенствуйтесь в этом жанре художественной литературы и Вы достойны будете занять свое (оригинальное, неповторимое, как у каждого художника) место даже в мировой литературе. В этом жанре приветствую и благославляю Вас...”
Параллельно с литературной деятельностью развертывалась и научно-преподавательская и общественная деятельность М.Д.Зверева. После окончания в 1923 году Томского университета он 25 лет работал зоологом, возглавлял многочисленные экспедиции на Дону, в Сибири и Казахстане. Был доцентом Томского и Казахского университетов. Он мог и дальше совершенствоваться и расти в этом направлении - стать профессором, заведующим кафедрой, быть избранным в академию. Но Максим Дмитриевич не мог жить без своих зверушек, он не мог их видеть лишь изредка, ему необходимо было наблюдать за их повадками, исследовать их психологию ежедневно. И когда в 1937 году его учитель “дядя Петя” (П.А.Мантейфель) предложил ему организовать в Алма-Ате зоопарк и возглавить его научную часть, он с радостью согласился. У Максима Дмитриевича был уже опыт. Он организовал зоопарк в Новосибирске.
И вот уже 40 лет Максим Дмитриевич Зверев живет и трудится в Казахстане. Здесь написаны его основные литературные произведения, здесь он творчески окреп и возмужал, здесь пришло к нему признание.
Продолжая писать книги и вести научную работу, он находит время отдаваться еще многим другим полезным занятиям. Вот уже многие годы М. Д. Зверев возглавляет издательскую работу в Главном управлении заповедников при Совете Министров Казахстана. Ему обязаны своим спасением целые массивы реликтовых лесов и отдельные виды вымирающих животных. Так было, например, с лесами Заилийского Алатау.
Люди платят за это любовью и глубоким уважением. Имя писателя известно в Казахстане каждому пионеру и каждому аксакалу. Он желанный и постоянный гость на егерском и лесном кордоне. Максим Дмитриевич является почетным членом Общества охраны природы Казахстана, Союза обществ охотников и рыболовов республики, научно-производственного совета Главного управления заповедников и охотничьего хозяйства при Совете Министров Казахской ССР. Принят в республиканский творческий Союз кинематографистов. По его сценариям сняты художественный и несколько научно-популярных фильмов о природе. Он является членом республиканского правления Союза писателей. Учитывая огромные литературные и общественные заслуги М. Д. Зверева, правительство Казахстана в 1953 году присудило ему республиканскую премию Совета Министров КазССР имени Абая.
При Алма-Атинском зоопарке М. Зверев организовал настоящую малую академию юннатов. Творческие будни этого Общества юных любителей науки и результаты их исследовательских работ хорошо описаны им в книгах «От юнната до ученого” (Издана в Алма-Ате) и “Там, где белеют палатки юннатов” (Москва, Детгиз). Некоторые данные, добытые юными зоологами, настолько интересны, что достойны того, чтобы их напечатать в академических сборниках.
Есть выражение “бывалые люди”. Максим Дмитриевич именно такой человек. Не каждому пришлось пережить три войны (точнее, быть их участником - первой мировой, гражданской и Великой Отечественной). Не каждому довелось провести большую часть своей жизни в седле, за рулем машины, в лодке, в пеших переходах по горам, пустыням, болотам, у охотничьих и рыбацких костров. Не каждый вступал в опасную схватку с хищным зверем. Ему, например, приходилось голыми руками сражаться с рысью и побеждать ее или без оружия загонять в клетку вырвавшегося на свободу льва; по нему стреляли браконьеры,- пуля прошла в нескольких сантиметрах от головы. Он падал вместе с лошадью в семидесятиметровую пропасть.
Нерешенный вопрос буквально не дает ему покоя. Он думает о нем неотступно, возвращаясь к нему опять и опять, организует опытную проверку пришедших в голову предположений, вовлекает в их решение большой круг людей, начиная от казахских, московских, ленинградских, иркутских, киевских ученых и кончая местными егерями и юннатами.
Известный сибирский ученый профессор В.Н.Скалон в своей речи на торжественном собрании общественности города Алма-Аты по случаю 70-летия писателя М.Д.Зверева отметил, в частности: М.Д.Зверева мы называем основоположником сельскохозяйственной териологии в Сибири. Он начал исследования в стенах Томской станции защиты растений и в 1925 году создал и возглавил зоологический отдел Института защиты растений Сибири со всеми его филиалами”. Стало быть, речь идет о незаурядном ученом, создавшем свою научную школу, оригинальное направление.
Читая лекций по зоопсихологии на отделении психологии Киевского университета, я всегда пользовался наблюдениями М.Д.Зверева, подчас уникальными, по психологии животных. Например, считается “общепризнанным” в академической науке, что “компасное чувство” (способность ориентироваться на больших расстояниях) имеется лишь у животных, главным образом у птиц. М. Зверев на примерах многочисленных знакомых ему следопытов пустынь, необозримых казахских степей, сибирской тайги показывает, что “биологический компас” сохранился и у человека, но у городского жителя он неразвит, приглушен... Дерсу Узала Бетпак-Далинской пустыни, проводник научной экспедиции Даукен Нисанов безошибочно вел ученых без компаса и карты (какая уж там карта, когда здесь вообще впервые ступала нога человека!) среди безбрежного однообразия раскинувшейся на тысячу километров песчаной пустыни и выводил их точно к намеченному объекту - будь то древний мавзолей в самом центре пустыни или крохотная станция по ту сторону Голодной степи.
Полезно запомнить такое правило следопытов, о котором поведал автор данной книги. Если ты заблудился в лесу, не следует метаться без толку, нужно хотя бы немного уснуть- и чувство пространства прояснится. То ли освеженный мозг более остро теперь воспринимает таинственные (геомагнитные) ориентиры планеты, то ли это таинство расшифровки направления совершилось подсознательно в спящем мозгу.
Далеко не все ученые осведомлены и о таком удивительном свойстве чувствительности животных (главным образом птиц), как способность “видеть” спрятанную под толщей снега и камней пищу. М.Зверев приводит многочисленные свидетельства этого, одного из наиболее удивительных видов чувствительности. Видимо, этот вид сродни способности некоторых людей “чувствовать” воду, полезные ископаемые, подземные пустоты...
То, что животное предсказывает погоду на завтра, общеизвестно и, в принципе, элементарно. Удивляет их способность делать долгосрочный прогноз погоды - “предсказывать”, какое будет лето - сухое или дождливое, какой будет зима - теплой или лютой, и так далее. У биоников и кибернетиков эта способность должна вызывать самый горячий интерес.
“Кладовая чудес” - необычная книга. В отличие от многих других сборников М.Д.Зверева, не имеющих стержневой тематики, здесь все подчинено замыслу - создать художественную книгу о психологии животных. Пожалуй, в литературе не было такого прецедента. К этой своей книге Максим Дмитриевич шел всю жизнь, ибо главное его призвание - именно зоопсихология. Над разгадками тайн психики животных и поведения зверей Максим Дмитриевич работает с упоением и творческой страстью..
Искренность авторской интонации в сочетании с простотой изложения и глубиной содержания и обеспечивают огромное воспитательное воздействие произведений М.Д.Зверева, обеспечивают их успех у читателя самых различных возрастных категорий. Несмышленыша-дошкольника пленит авторская любовь к зверушкам. Подростка увлечет интрига, острота охотничьих коллизий, дорожных приключений. Для юноши будет дорога красота природы и человеческих характеров, романтика путешествий. Человеку зрелого возраста будут созвучны авторские размышления о месте природы в жизни человека, о ее благотворном влиянии на нашу духовную жизнь. Специалистам, причастным к изучению мира животных, интересны и ценны сведения научного характера. Свое призвание Максим Дмитриевич воспринимает в первую очередь как высокую ответственность перед народом. Вот почему он и в свои почтенные годы не дает себе ни минуты отдыха. То же чувство ответственности заставляет его строго вновь и вновь проверять научную достоверность описываемого материала.
Максим Дмитриевич еще и художник. Многие его книги иллюстрированы им же самим. Эта сторона его творчества роднит его с такими прекрасными писателями и блестящими иллюстраторами собственных произведений, как Дж.Даррел, О.Секора, А.Формозов, Э.Сетон-Томпсон, П.Мариковский, Е.Чарушин.
В.Бианки писал ему: “Вы, Максим Дмитриевич, редкостный наблюдатель. Вы смотрите па зверей и птиц, на которых смотрели до Вас тысячи ученых, и видите то, чего до Вас никто не видел, начинаете понимать то, что никто не понял и не объяснил...
Вот настоящий жанр. Здесь Вы мастер и достигли необходимой простоты и краткости, а значит, красоты...”
Может возникнуть вопрос, не заслоняет ли у автора природа человека. Считаю, что на этот вопрос лучше всего ответил писатель сам: “Меня не раз обвиняли критики в том, что я весь ушел в природу и забыл о человеке. Во всех моих заметках о природе человеком, который идет по лесу, по степи вместе с автором, является сам читатель. И разве плохо находить в природе интересное, расширяющее кругозор читателя! Или помнить, что река без чайки и лес без дятла мертвы!
Наш родной дом - это природа. Рассказывать людям о природе, учить их любить природу, призывать к ее охране и рациональному использованию - это для меня дело всей жизни”.
Будем же ценить людей, в которых воплотился и исследователь-аналитик, и опьяненный красотой поэт.
1976 г.
* * *
Легендарна сама жизнь натуралиста. Сын двух веков, он и в преддверии своего столетия бодр и деятелен. Столь же быстр и четок его бисерный почерк, столь же тверда рука за рулем. Четверть столетия провел в экспедициях, походный костер десятилетиями заменял ему домашний очаг. Жизнь была полна приключений самых невероятных. Подобно герою грузинского эпоса, с голыми руками вступал в единоборство с рысью и одолевал ее, без оружия в руках загонял в клетку вырвавшегося на свободу льва, вместе с лошадью падал в семидесятиметровую пропасть и остался жив, пули браконьеров пролетали в сантиметре от его виска, джинн, дремавший в моторе и разбуженный неосторожной рукой ребенка, погнал легковую по крутому спуску в бездну, а наш герой догнал ее и, вскочив на ходу на подножку, затормозил в метре от обрыва. Спас и машину, и дитя. Я имел дерзость высказаться в том смысле, что это, наверное, художественный вымысел. Он ответил тихо, с виноватым видом, словно извиняясь за то, что не может доставить мне удовольствие, подтвердив мое бестактное предположение:
- А ведь это было...
Да, он лишен манер героя-супермена. Крепкий, коренастый, он мягок и деликатен. Доброта сквозит во всем его облике. И что-то детское есть в нем. Это о нем самом писал ему в одном из своих последних писем его учитель Виталий Валентинович Бианки: “Поймите, настоящий художник (поэт) подобен малому ребенку. Он заново для себя открывает мир, в котором для него нет ничего “хорошо известного”, а все ново, все загадочно, все чудесно и удивительно...”. Маститый писатель-естественник благословил своего младшего брата: “Тут Вы волшебник и маг, потому что постигли тайны (без кавычек) природы и великодушно раскрываете их перед всеми людьми. Совершенствуйтесь в этом жанре художественной литературы, и Вы достойны будете занять свое (оригинальное, неповторимое, как у каждого художника) место в мировой литературе.
В этом жанре приветствую и благословляю Вас...”
Это предсказание оказалось пророческим. Наш юбиляр нашел своего многомиллионного всесоюзного и мирового читателя и занял свое достойное место в литературе.
В чем своеобразие и магия его творческой манеры? На этот вопрос и не ответишь вдруг. Стиль его лишен бьющей в глаза метафоричности и эмоциональности. Он спокоен и прост. И тем не менее уже с первых страниц его книги берут в полон своего читателя - напрочь и до конца. Ты словно нежишься под лучами нежаркого осеннего солнца и вместе с автором неторопливо, но глубоко заинтересованно рассматриваешь мир диковинный и пленительно красочный. Об этой гипнотической власти автора над читателем писал еще Михаил Пришвин: “Вот тем и хороши рассказы М.Зверева, что читаются они легко, с интересом, в то же время располагают читателя к полному доверию, ибо достоверны в научном отношении... И трудно сказать, для кого больше написаны правдивые и занимательные книжки М.Зверева — для детей или взрослых. И те, и другие прочтут их с удовольствием”.
В чем первоистоки этой своеобычной личности? Как складывалась его живописная манера, в которой, вопреки предписанию поэта, и конь науки, и трепетная лань поэзии дружно тащат телегу повествования?
В своей автобиографической повести “Заимка в бору” (отмеченной в 1982 году Государственной премией Казахской ССР имени Абая) Максим Дмитриевич Зверев красочно рассказал о своем детстве. Родился он 29 ноября 1896 года. Безоблачное детство проходило на заимке около Барнаула. Их домик летнего типа был окружен березовой рощей. Напротив, через овраг, источал терпкие ароматы величавый бор.
Окончив Томский университет, он четверть столетия занимался зоологией. Доцент М.Д.Зверев является признанным основоположником новосибирской школы зоологов, основателем сельскохозяйственной териологии Сибири - науки о биологии вредных млекопитающих. Он - автор свыше 130 научных работ, в том числе и монографических.
Но все более властно звало к себе художественное творчество. Свой первый рассказ “Охота на волков” Максим Дмитриевич напечатал в 1918 году. Четыре года спустя написал свою первую книгу - “Белый марал”. История жизни алтайского Бемби - марала Бугу необычайной серебристо-серой масти переиздавалась 15 раз, в том числе в ГДР, ФРГ и США. Свои произведения М.Д.Зверев пишет у костра и в вагоне, и стоя за билетом у кассы, а во время войны писал и в кромешной тьме. Облачившись в овчинный тулуп, меховую шапку и валенки, он, сидя в студеной комнате, водил окоченевшими пальцами по специально изготовленному транспортиру. Подобным “слепым способом” было написано много произведений, в том числе и книжка “Сказки леса”.
И продолжал любить и изучать своих зверушек - истово, неутомимо. Еще в 1937 году его учитель “дядя Петя” - проф. П.А.Мантейфель - предложил ему помочь организовать в Алма-Ате зоопарк и возглавить в нем научную часть. И вот уже полстолетия Максим Дмитриевич живет в городе, носящем поэтическое название “Отец яблок”. Его уютный домик с садиком по улице Грушовой -настоящий зоологический музей. Многие славные люди гостили здесь. Многие мечтали побывать в гостях у мудреца и поэта, но судьба к ним не была милостивой. Из года в год возрастало желание приехать сюда, в живописные отроги Заилийского Алатау, у
В.В.Бианки. Многие вечера они провели в задушевных разговорах с М.Д.Зверевым на даче Виталия Валентиновича на Рижском взморье в Дубултах, а вот ответный визит так и не состоялся. Всеволод Иванов не раз писал Максиму Дмитриевичу о своем страстном желании пожить у него в горах Тянь-Шаня. Пожить и “поразмышлять”, неизменно прибавлял автор “Бронепоезда И-69”. Но, то юбилей МХАТа, то еще какое-нибудь событие заставляли переносить поездку. Однако писатель не унывал, его письма дышали оптимизмом: “...Жить нам предстоит долго, и мы еще попутешествуем... У меня все готово, даже купил огромнейший кирпич чаю, кило на два, вполне годится как могильная плита. Долежит до радостных дней, когда мы с вами будем распивать его, сидя под какой-нибудь этакой, как говорил Гоголь, чертовой скалой”. Не довелось побывать Всеволоду Вячеславовичу в краю снежного человека и снежного барса. Потому и стучит грустинка в сердце хозяина, когда он читает строки из его письма: “Как хорошо, что, будучи литератором, Вы сохранили добросовестность ученого”.
Зато судьба одарила многими встречами с учеником В.В.Бианки - натуралистом Н.И.Сладковым. Они вместе побывали и в пустынях, и в ущельях Тянь-Шаньских гор, десятки вечеров провели за неторопливыми разговорами у ночлежного костра.
И мне посчастливилось изведать радушное гостеприимство Максима Дмитриевича. Мы вместе провели недельку, работая над составлением сборника его рассказов о психологии животных. Жили мы в егерском домике в глубоком ущелье под Алма-Атой. Работали упорно, целый день. И лишь под вечер выходили подышать свежим воздухом. Медленно меркли неправдоподобно яркие краски вершин Алатау. Воздушные, белоснежные, они опоясывали казахстанскую столицу, словно гигантские театральные декорации, выписанные кистью Николая Рериха или Рокуэлла Кента. Блекла праздничная голубизна жгуче ледяного потока Большой и Малой Алматинок, несущихся с горных стремнин. Где-то в адских глубинах и поднебесных вершинах зловеще зрели могучие стихии землетрясений и селей. Но здесь все дышало покоем и умиротворенностью. Захлебываясь, хорально голосили цикады, им вторил козодой, пели соловьи в сгущавшихся сумерках. Пасторально текла беседа. Мой собеседник сидел, как тибетский мудрец, и вокруг головы его, казалось, светилась аура. И сон его ночью был глубок и покоен, и, казалось, дыхание и сердцебиение его вторят невидимым космическим и земным ритмам.
А днем он посмеивался над моим санитарным усердием во время приготовления пищи. И казалось, враждебный для прочих людей мир инфекций не властен над ним и даже дружествен ему. И вспомнился столетний дед, перевозивший меня когда-то через Днепр. Краснощекий, пышущий здоровьем, он на середине реки вдруг захотел пить и зачерпнул воду ковшом прямо из Днепра.
- Диду, микроби! — в ужасе закричал я.
Дед выпил всю воду, вытер свои запорожские усы и победоносно усмехнулся:
— Ще не народилася та микроба, щоб мене взяла!
Пусть и над вами по-прежнему будут не властны враждебные стихии, дорогой Максим Дмитриевич! Пусть хмельной сок березовой рощи, поившей вас на заимке вашего детства, бурлит в ваших жилах, призывая все к новым странствиям по родной земле. Пусть вечно горит огонь в вашем рабочем кабинете, и пусть тот огонек и в последующие годы будет виден далеко-далеко - за Тянь-Шанем и Гималаями, за морями-океанами. Радуйте нас, наш дорогой старший мудрый друг!
1976-1986 гг.
Алексей БРАГИН