3) В бассейне озера Убса — владения Алтын-хана.

 

4) В северной Монголии — владения разных ханов, почти тех же, что и теперь, т. е. Цецен-хана, Соин-ноина и проч.

 

5) В Маньчжурии — охотничьи племена тунгузской расы, едва лишь в одном месте, по верховьям Сунгари, сгруппировавшиеся в небольшое государство, а на остальном пространстве ведшие независимую, бродячую жизнь.

 

Все эти народы, даже те из них, которые сливались в политические группы, как сибирские татары, чжунгарские калмыки и маньчжуры, не знали употребления огнестрельного оружия, или, как говорят о них наши летописи, имели только „лучной бой". Следовательно, не могли они уже по одному этому держаться против пришельцев-завоевате-лей, владевших ружьями и пушками.

 

… Во вторую половину царствования Петра, т. е. в начале XVIII века, мы подвинулись в Западной Сибири, по Иртышу, до Бухтармы и даже до Зайсана и Верхнего Иртыша, куда в 1715 году отправлялась экспидиция Бух-гольца и Лихарева, с целью отыскать пути в Яркент. В это время иртышская линия была продолжена до Усть-Каменогорска и основаны крепости Семипалатинская, Желез-нинская и другие вдоль границы с Киргизской и Чжунгарской степью.

 

… Но попытка Петра Великого сделать шаг к утверждению русского влияния в Средней Азии, со стороны Каспийского моря, кончилась злополучно, истреблением в 1717 году всего высланного с этой целью отряда князя Бековича-Черкасского в Хиве. Таким образом, к 1725 году граница наша в Азии шла по рекам Уралу, Миасу, на Курган к Омску, отсюда по Иртышу, потом по предгорьям Алтая южнее Бийска, севернее Телецкого озера и мимо вершин Абакана, на теперешнюю нашу пограничную черту с Китаем, а от устья Горбицы в Шилку по самой Горби-це и по Становому хребту до реки Уды.

 

… Вообще, в первые 10—15 лет после смерти Петра, когда на военно-политические дела у нас имел такое сильное влияние Миних, приверженец системы кордонов, на всех наших границах возникли длинные ряды укреплений и военных постов, и уже в 1734 году мы видим стремление сомкнуть их в одну непрерывную линию. Именно тогда основана Уйская линия, долженствовавшая сомкнуть Уральскую (Яикскую или Оренбургскую) с Иртышской (Сибирской), Бийская на Алтае и проч. И такое устройство настойчиво продолжалось по всей окраине территории, занятой нашими поселениями, несмотря на то, что уже в 1732 году государственная граница в Средней Азии ушла далеко на юг, благодаря добровольному подданству киргизов Малой и Средней Орды. Оно, как известно, оставило глубокие политические следы до самого последнего времени и совершенно обособило степи, которые во многих отношениях, например, таможенном и служебном, считались местами заграничными до самых 1860-х годов.

 

При преемнице Анны, которой присягнули в 1732 г. киргизские ханы Абульхайр и Шемяка (Самеке), императрице Елизавете, русские владения в Азии несколько расширились в местах, соседних Иртышу: нам достались те части падшего в 1756 году чжунгарского царства, которые прилежали к Иртышу у впадения Ульбы, Бухтармы и Нарына до верховья Оби, т. е. Катуни и Бии. Около того же времени, именно в 1750-х годах, в видах выпрямления кордона, устроилась известная Горькая линия — первый ряд насильственно-водворенных станиц в степи, между Иртышем и Тоболью.

 

В европейское царствование Екатерины II мы не сделали ни шагу вперед на материке азиатском. Мудрая императрица предпочитала заниматься гражданскими улучшениями в приобретенных уже тут землях, чем делать завоевания вновь. Но никак нельзя сказать, чтобы и военно-политическое устройство наших азиатских окраин не занимало Екатерины. Напротив, в ее-то царствование Россия пустила истинно прочные корни для своего политического могущества в Азии. Только цель эта достигалась почти без наступательных действий наших военных отрядов и без основания крепостей. В Средней Азии, т. е. там, где легко было применить принцип divide et impera, (разделяй и властвуй. Ред.) пользуясь племенным антагонизмом башкиров, киргизов и калмыков, губернаторы оренбургский и сибирский получили в руководство правило: ослаблять один из этих беспокойных и нам неприязненных народов посредством других, а в Восточной Сибири все внимание было обращено на расширение мирных торговых связей с Китаем. Даже Япония входила в круг соображений Екатерины, которая в 1792 году пробовала завести дружеские сношения с ней через посылку корабля под командою Лаксмана, и имела успех, по крайней мере в том смысле, что русским дозволено было прибыть для переговоров в Нагасаки, чем впрочем мы не воспользовались до 1805 года.