ПРИНЯТИЕ КАЗАХАМИ РОССИЙСКОГО ПОДДАНСТВА
События, совершавшиеся внутри киргиз-кайсацких орд, шли на помощь планам русского правительства. Джунгарский (Зюнгорский) хан овладел Ташкентом, продолжал теснить самих киргиз, между которыми шли постоянные распри, мешавшие им соединиться и действовать единодушно против притязания Галдан-Цырена.
Хан Малой орды, Абул-Хаир решился просить русское правительство о помощи. Это был человек умный, но, к несчастию киргизов, всегда действовавший без строго обдуманного и определенного плана. Абул-Хаир, как энтузиаст, в начале действоваХ смело и решительно, но, при первой же неудаче задуманного им предприятия, брался за другое, третье Средство и так далее. Средства, избираемые им для достижения цели, иногда бывали и удачны, но результаты всегда непрочны. Соединяя с лживостью и хитростью корыстолюбие и уклончивость,— Абул-Хаир никогда не мог достигнуть прочного положения и влияния на дела среди своих соплеменников, у которых гораздо больше имели власти их батыри и родоначальники, зорко следившие за каждым властолюбивым движением хана, не давая ему усилиться ни богатством, ни людьми; поэтому желание Абул-Хаира сделаться подданным России не могло нравиться киргизским старшинам.
Как бы то ни было, только в то время, как императрица принимала богатых лисиц и куниц из рук башкирских старшин (Таймаса Шаимова), в Петербург были отправлены от Абул-Хаира два посла: Кулумбет Коштаев и Сейткуль Кудайкулов, с просьбою о принятии Малой киргизской орды в подданство России. Киргизские послы были приняты милостиво и в орду был отправлен для переговоров известный уже нам Тевкелев, которому даны жалованная грамота, сабля, шуба из соболей, шапка с чернолисьим околышем и цветные сукна,— все это Тевкелев должен был вручить Абул-Хаиру, который с своей стороны обязывался привести к присяге всю Малую орду, платить ясак и выслать заложников в Уфу, освободив при том русских пленных. В сопровождении 2 геодезистов, Писарева и Зиновьева, нескольких казахов, уфимских дворян и двух башкир Айдара и Таймаса, Тевкелев прибыл к Абул-Хаиру и увидел, что сами киргизы вовсе не были расположены вступить в подданство России. Народ взволновался; начались упреки хану; положение Тевкеле ва сделалось небезопасно, а между тем он имел в распоряжении, вместо обещанного некогда Петром "мелиона", только 2400 р. и 500 р. на проезд; с такими средствами трудно было обратить в свою пользу корыстолюбие киргизских вожаков. Время шло, средства экспедиции истощались, а надежды на благоприятный исход дела еще не было видно. Тевкелев, рискуя вовсе остаться без средств, решился отослать своих спутников в Уфу, а сам остался при хане, который со всеми улусами своими перекочевал к Аральскому морю.
Прошло уже около двух лет, как Тевкелев жил в орде; казалось, что дело было проиграно; в Уфе уже шли приготовления к выкупу Тевкелева. Но присоединение к Абул-Хаиру каракалпакского хана Хаип-Хали дало перевес партии Тевкелева. Киргизы не устояли против доводов Тевкелева, который, испытывая „смертельные опасности и голодные терпения", сделался еще красноречивее и находчивее в обращении с киргизами. Особенно старался подействовать Тевкелев на киргизов теми радужными надеждами, которые могли осуществиться с построением русского города вблизи их кочевьев, „толкуя им многие разные ординские их пользы в торгу, а в самом деле, чтоб положить на них узду, чтоб они впредь непоколебимо в верности и послушании были". Киргизы, уступая доводам Тевкелева, согласились принять русское подданство и просить о построении города на Яике (Урале), при устье р. Ори, обещавшись отправлять туда выборных из каждого рода по одному человеку в качестве судей для разбора киргизских дел; хан Абул-Хаир дал в аманаты своего сына Ерали-Салта-на и отправил с Тевкелевым старшин; ханы Каракалпакской и Средней Киргизской орды также послали выборных для переговоров.
Посольство прибыло в Петербург в начале 1734 г. и было помещено на Васильевском Острове. Здесь киргизы в первый раз познакомились с разными „курьезными" вещами в Академии Наук, побывали также в Кронштадте и других местах. Такой исход дела не мог не радовать тех, кого занимало решение вопроса об управлении восточным краем Европейской России; Тевкелев был произведен в полковники, Абул-Хаир получил похвальную грамоту, а ханам Большой и Средней орды и к Хаип-Хали (каракалпакскому хану) были отправлены призывные грамоты на подданство.
Когда каракалпацкие посланцы, представлявшиеся государыне, возвращались в свои кочевья, Неплюев отправил с ними капитана Гладышева, вручив ему высочайшую грамоту на подданство каракалпацкого народа. Путь лежал через владение Абул-Хаира, к которому посланцы, в сопровождении Гладышева, и заехали; но хан не только принял их недружелюбно, а просто „ограбил и данную к ним от ее императорского величества всемилостивейшую грамоту от оного капитана насильственным образом отобрал и, распечатав, читал; и тако тех посланцев, ограбя, тайно от себя отпустил". Унтер-офицер, возвратившийся из степи и сообщивший о том Неплюеву, высказал даже предположение, что едва ли хан „не убил" каракалпацких посланцев. В то же время Абул-Хаир ограбил и астраханских купцов, проезжавших через его владения „для торгу в Хиву и Бухару". Несмотря на дерзость и вероломство Абул-Хаира, Неплюев все-таки счел за лучшее держаться нейтралитета в этом деле.
… Между Неплюевым и Абул-Хаиром начинается с этого времени непримиримая вражда, от которой „многие затруднения, беспокойства и опасности происходили", как свидетельствует о том бригадир Тевкелев, главный примиритель враждующих сторон. Вражда эта усилилась еще более, когда Абул-Хаир встретил препятствие со стороны Неплюева к обмену своего сына Ходжи-Ахмета, находившегося аманатом в России с 1738 г., на Чингиза, рожденного от наложницы, калмычки. Неплюев настаивал на том, чтобы Абул-Хаир дал в аманаты вместо Ходжи-Ахмета другого законного своего сына от ханши Пупай, отличавшейся редким природным умом, а не Чингиза, „яко оный Чингиз (доносил Неплюев в Сенат) киргиз-кайсакам ни в какое обязательство служить не Может". Сенат, разделяя мнение Неплюева, отказал хану в удовлетворении его просьбы.
Ходжи Козь-Ахмет-Салтан из предосторожности содержался в Сорочинской крепости, в 176 верстах от Оренбурга по тракту на Самару. Получив отказ на свою просьбу, Абул-Хаир задумал тайным образом похитить своего сына, подсылая к нему киргиз, которые бы могли содействовать его побегу.
… Продолжая уверять Неплюева в своих верноподданических чувствах, Абул-Хаир решил силою отнять и возвратить к себе Ходжи-Кось-Ахмет-Салтана: около 2000 преданных ему киргиз пробрались на Самарскую степь к Крестовому редуту, находившемуся в 22 верстах от Сорочинской крепости; несколько киргизцев намерены были ночью прокрасться в крепость и тайно увезти с собой Ходжи-Ахмета, но попытка их кончилась безуспешно: со стороны Неплюева все было предусмотрено и, благодаря бдительности коменданта крепости Лазарева, захватить Ходжи-Ахмета киргизцам не удалось; за то озлобленные киргизцы, на обратном пути в свои аулы, многих русских забрали в плен, других убили и отогнали много скота у мирных жителей края.
В и т е в с к и й, т. I.
… Неплюев хорошо сознавал и понимал планы Преобразователя России (Петра I. Ред.) и обратил особенное внимание, как начальник края, на отношения киргизов к русским. Долго ему пришлось бороться и хитрить с киргизским ханом Малой орды Абул-Хаиром, злейшим врагом русских и личным врагом самого Неплюева, и только смерть Абул-Хаира, убитого Барак-Салтаном, развязала ему руки. Воспользовавшись междоусобиями в Орде, Неплюев направил выбор в ханы в пользу Нурали-Салтана, старшего сына Абул-Хаира, который 10 июля 1749 года, при многочисленном собрании народа, и был торжественно конфирмован в киргизские ханы в Оренбурге, на особенно приготовленном для того месте, за р. Яиком, при чем хан получил, с высочайшего соизволения, особый патент на ханское достоинство и в дар — присланные из Петербурга парчевую шубу на собольем меху и шапку из чернобурой лисицы, стоившие 1674 р. 87 коп., а также „оправную" саблю с надписью на русском и татарском языках, оцененную вместе с поясом в 8 5 руб. 77 коп. Неплюев щедро одарил и мать Нурали-Хана, Пупай-Ханшу, его братьев, знатных старшин, киргизских биев и простых киргизцев, бывших в свите Нурали; не раз угощал гостеприимно их и обедами, сопровождавшимися музыкой и пушечными салютами; потешал фейерверками и танцами; развлекал прогулками по городу и за город и т. п., употребив на подарки и угощение киргизцев, во время конфирмации Нурали-Хана, свыше 3000 руб.
Обласканный и щедро одаренный Неплюевым, Нурали-Хан обещался заботиться о безопасности торговых караванов, во время проезда их чрез киргизские степи.
В и т е в с к и й. т. 3, из предисловия.