… Особенно интересовали меня русско-мусульманские училища, так как именно в этих училищах всего более выражается влияние русского просвещения на туземное население. Одно из этих училищ, посещенное мною, призвело на меня самое благоприятное впечатление. Местное население охотно посылает своих детей в эти школы, где они научаются языку, и нет сомнения, что через несколько поколений население Сыр-Дарьинской и Ферганской областей будет ассимилировано Россией в той же степени, как татарское население бывшего Казанского царства.

 

… В заключение я считаю долгом разъяснить, по моему крайнему уразумению, еще один вопрос, так часто задаваемый мне, как близко знакомому с естественными условиями наших средне-азиатских владений и исторически ходом занятия этого края: случайно ли, или, наоборот, вызвано историческими причинами расширение наших владений в Средней Азии, полезно ли или вредно оно для России и, наконец, какое значение могут иметь для нас эти, так быстро приобретенные, обширные территории.

 

Вспомним, что Россия, с большим трудом собранная из верхне-волжского бассейна московскими князьями, стала значительным и сильным государством с тех пор, как овладела, после продолжительной и тяжкой борьбы, ключем к обладанию Волгой — Казанью, а вслед за тем, в самое короткое время, распространила свое владычество по Волге до Астрахани и Каспийского моря, а по Каме до Урала, а затем и по всей Сибири. Этим способом Россия не уничтожила однако же, а только загнала в наши нынешние средне-азиатские владения те подвижные народные массы, которые в течение трех столетий тяготели над Россией и задерживали ее развитие. Побежденные, но свободные еще, кочевники из средне-азиатских степей, с кавказских предгорий и из Крыма громили однако же все наши, прилегающие к ним, окраины до такой степени, что развитие русской гражданственности во всех наших заволжских землях и Западной Сибири было невозможно; для общей экономии русского государства обширные эти края не могли быть производительны без обуздания хищничества средне-азиатских кочевников; борьба с ними нашей заволжской и сибирской колонизации была, следовательно, борьбой за существование. Ныне наше Заволжье и южная полоса Западной Сибири не только прокармливают 15 миллионное, преимущественно русское и только отчасти обрусевшее, население, но и служат одной из богатейших житниц и одним из богатейших производительных пространств Русской Империи. Для того, чтобы развить и обеспечить безопасное существование этой столь призво-дительной интегральной части государства, в конце прошлого века была проведена от Уральска на Оренбург, Орск, Петропавловск, Омск и далее по Иртышу до Усть-Каменогорска длинная и кружная оборонительная линия из казачьих станиц и фортов, которая, конечно, сослужила России свою службу.

 

Обнятые с двух сторон этой линией, средне-азийские кочевые орды были обузданы и не могли более производить безнаказанно своих опустошительных набегов на русские земли, но с другой подвергались сами набегам своих ближайших и более сильных соседей. В силу этого обстоятельства одна орда за другой шли под защиту могущественной России, в ее подданство. Умиротворив по отношению к себе этих подвижных и беспокойных соседей, мы не могли отказываться от обеспечения их безопасности и, таким образом, очутились незаметно и постепенно владельцами областей Уральской, Тургайской и всего нынешнего Степного генерал-губернаторства с их 2 1/2 миллионным населением.

 

Но уже кружная наша пограничная Оренбурго-Сибир-ская линия не могла обеспечить защиты этого необъятного пространства и России пришлось не только основать опорные пункты в самой Киргизской степи, но и выдвинуть передовые пункты на южную ее окраину. Такими передовыми пунктами были тридцать лет тому назад форт Перовский на Сыр-Дарье и Верный за рекой Или, и не особенно глубокомысленные соображения должны были привести к убеждению о необходимости, вместо содержания кружной границы от Уральска до Усть-Каменогорска, оставлявшей наши тогдашние средне-азийские владения снаружи, несравненно проще и удобнее сомкнуть Перовск и Верный в несколько раз более короткой пограничной линией. Это решение и вызвало пограничные военные экспедиции, сначала Циммермана, а потом Черняева в 1860-х годах. Конечно, провести такую пограничную линию было невозможно без столкновения с находившимся совершенно вне сферы нашего влияния Ко-кандским ханством, а столкновение это кончилось, как известно, взятием Ташкента.