Главная   »   Образование Букеевской орды и ее ликвидация. Билял Аспандияров   »   3. Статьи по лексикографии, логике и педагогике. Издание, требующее переработки


 3. Статьи по лексикографии, логике и педагогике


Издание, требующее переработки
 
(о “Казахско-русском словаре”Г. Мусабаева и X. Махмудова, Изд. АН Каз. ССР, 1954 г.)
 
 
Глубокие социалистические преобразования в жизни казахского народа вызвали огромные изменения и в развитии языка. Казахский язык пополнился большим количеством новых слов, отражающих новые явления в общественно-политической, экономической и культурной жизни казахского народа. Произошли значительные изменения в стилистике; повысились до уровня научно-технических и общественно-политических терминов некоторые слова, имевшие раньше лишь конкретные вещественные значения; иные слова приобрели новые смысловые значения и оттенки, а другие, связанные с прежним кочевым образом жизни казахов, наоборот, вышли из употребления, превратились в архаизмы.
 
Но для удовлетворения возрастающих национально-бытовых, общественно-политических, культурно-экономических потребностей оказалось недостаточно собственных речевых ресурсов казахского народа. Поэтому пополнение словарного состава казахского языка пошло и по пути заимствования слов из других языков. При этом главным источником был русский язык, из которого в казахский словарь вошли многие тысячи общественно-политических и научно-технических терминов. Казахский язык также вобрал в себе немало слов, ставших интернациональными, и из языков народов Советского Союза. Между тем, почти все новые слова, вошедшие в казахский язык, остаются пока что неурегулированными. Многие из них мало понятны для читательских масс. Часто одно и то же слово люди произносят, понимают и даже пишут по-разному. Новые термины еще не внесены в рамки лексики и не приведены к единой системе.
 
Вот почему выход в свет в 1954 г. “Казахско-русского словаря” (составители Г. Мусабаев и X. Махмудов) был встречен общественностью республики как отрадное явление. Предполагалось, что этот словарь явится нормативным, общедоступным пособием, способствующим повышению культуры речи, облегчит понимание значений слов, поможет закреплению норм употребления, правильному произношению и написанию.
 
Разумеется, новый “Казахско-русский словарь” отвечает в некоторой степени этим требованиям. Но и только. Во многом он хуже предыдущих изданий подобного типа.
 
Со времени выхода в свет этого словаря в периодической печати появилось только две рецензии. Но в них отмечены лишь отдельные недостатки и не дано глубокого анализа и оценки издания. А нам кажется, следовало бы не только проанализировать словарь и указать авторам на недостатки их труда, но и подвергнуть его широкому обсуждению общественности, в первую очередь, лингвистами. Это необходимо сделать потому, что наша республика значительно отстала в создании такого пособия.
 
“Казахско-русский словарь” изобилует грубейшими ошибками как в переводах, так и в методике составления.
 
При составлении словаря большое значение имеет подбор и полнота охвата широко употребляемых слов. Особенного внимания требует та часть лексики, которая связана с наиболее существенными и характерными сторонами жизни. Однако это правило не выдержано в словаре. Словник составлен без учета тематических групп слов и степени употребляемости тех или иных терминов, хотя составители в предисловии уверяют, что “словарь охватывает употребительные слова”. Из семи названий дней недели они не включили в словарь слова — “воскресенье” и “понедельник”, почему-то не привели названия четырех месяцев года… Вместо этого составители включили много архаизмов, которые ни в какой степени не могут способствовать развитию языка.
 
В словаре мы найдем термины “алыс” (далекий), “тар” (узкий), но не встретим соотносительных им слов “жакын” (близкий), “жалпак” (широкий). Точно так же в словаре встречаются производные слова “желимдеу” (клеить), “жаралану” (быть раненым), “национализация”, но нет основных слов: “желим” (клей), “жара” (рана), нация и т.д. и т.п.
 
В словаре нарушен порядок алфавитного расположения слов, хотя составители уверяют обратное. Эта путаница начинается с первых же страниц. Так, не по алфавиту расположены слова “абалату”, “абалаттыру”, “абдырау” и “абдырату” и значительная часть слов на букву “ж”:
 
“жалмау, жалману, жалтырату, жалтырау, жалыну, жалындау, жа-лыгу, жылыктыру, жалгастыру, жалгату, жалгасу, жауапкерлик, жау-апкершилик, жауласу, жауластыру, жакындасу, жакындык, жакында-стыру, жеделдеу, жеделдесу, жеделдету, женилу, женилдеттиру, же-нилдету, жарысу, жарыстыру, жыргызу, жыргыздыру, жосылу, жо-сылту, жогарылату, жылмандату и т.д.
 
В словаре много слов, например, “жогалту”, “жыгылу” (стр. 179 “Казахско-русского словаря”), “маглумат”, “магна”, “магналы”, “магнасыз” (стр. 238—239), которые даются дважды, причем в разных переводах.
 
Нет определенной системы и в истолковании слов, которое, как известно, составляет основную задачу словаря. Объяснения слов даются произвольно.
 
Взять, например, следующую группу слов, сходных между собой по всем морфологическим и семантическим признакам:
 
Абайлаттыру — заставить быть осмотрительным; остерегаться (объяснено).
 
Абайлату — понуд. от абайлау (отсылка).
 
Абалаттыру — понудит, от абалату (не объяснено, отсылает).
 
Абалату — тревожить, дразнить, науськивать (дано объяснение).
 
Если следовать словарным правилам, то истолкования этих слов должны быть однотипными. Между тем, как видно из приведенного примера, слово “абайлаттыру” переводится, а рядом с ним точно такого же типа слово “абалаттыру” не переводится, и нас отсылают к другому, основному слову; не переводится и слово “абайлату”, хотя однотипное с ним слово “абалату” переведено. Кроме того, слова, к которым составители отсылают для объяснения родственных им слов, взяты в разных формах понудительного залога (абалат+тыру и аба-ла+ту), различны формы и основных слов (абалату и абайлау). Это неверно, так как понудительные формы глаголов в казахском языке не однотипны, а разнохарактерны и не допускают разные толкования.
 
К тому же форма казахского понудительного залога не имеет соответствия в русском языке, и перевод ее требует уменья и некоторого навыка. Отсюда ясно, что составителям следовало бы объяснить каждое конкретное слово понудительного залога, сопровождая его соответствующими примерами, показывающими случаи применения.
 
Другой, не менее крупной ошибкой составителей является то, что они, выделяя каждое слово одного корня, как, например, “биз”, “бизди”, “бизинше” (что также неверно), объясняют слова обыденные, меньшего значения в широко развернутом виде и раздувают объем словаря, а слова большего значения — важные, но читателям малоизвестные, переводятся одним словом, без всякой иллюстрации. Так, например, словам: “беру” (давать), “болу” (быть), “бир” (один), “коз” (глаза) отведены почти целые колонки, а такие, как “гуманизм”, “гегемон”, “оппозиция” и масса других, оставлены без объяснения.
 
Почти одна треть словника данного словаря состоит из новых слов, необъясненных составителями. Вот пример:
 
Абстракция — абстракция Зенит — зенит Декадент — декадент Иммигрант — иммигрант Индекс — индекс Инверсия — инверсия
 
А ведь эти слова могут оказаться непонятными не только казахам, но и русским читателям. Можно принять без перевода общедоступные и известные слова “самолет”, “трактор”, “комбайн”, “радио” и т.п. Но нельзя согласиться с тем, что слова “вариант”, “симфония”, “скептицизм”, принимаемые без перевода, оставались бы без объяснения значения этих слов и применения их в разговоре. Это равносильно отсылке читателя к другому словарю. Даже научно-техническим терминам, не получившим еще сравнительно широкого распространения, как правило, надо давать сжатые определения на основе научно-технических словарей, раскрывая значение слов.
 
Особенностью словаря является то, что в нем дается “Краткий грамматический очерк”, который должен знакомить изучающего казахский язык с грамматическим строем, правилами употребления слов. Но одним из серьезных недостатков очерка является его голый схематизм. К тому же, автор его X. Махмудов вносит изрядную путаницу. Он пишет: “Что касается аффикса “лау”, то мы не склонны считать его сравнительной степенью прилагательных, как это принято в грамматике казахского языка” (см. стр. 530).
 
Это находится в прямом противоречии с инструкцией для составления однотомного толкового казахского словаря, в которой эти же аффиксы признаются как аффиксы сравнительной степени прилагательных. Кому верить: автору грамматического очерка, отрицающему названные аффиксы как аффиксы сравнительной степени прилагательных или ему же — одному из составителей инструкции.
 
Так вкратце обстоит дело с ошибками методического характера. Но самые серьезные претензии можно предъявить авторам словаря за неквалифицированный перевод многочисленных слов, что нередко приводит к нелепостям. Их можно заметить, даже не вдаваясь в существо перевода.
 
Читатель, конечно, усомнится в верности перевода фразы: “айт-канын келсин” (см. стр. 21) как: “все, что ты сказал, — пусть будет к добру”; он спросит, как можно бежать медленным (между шагом и рысью) ходом? (см. “булкилдеу” — стр. 110). Отнесись авторы словаря посерьезней к порученному им делу, они, возможно, пояснили бы, что “айтканын келсин” — это возглас, эквивалентный русскому положению “пусть сбудутся твои слова”, а “булкилдеу” — это в переносном смысле равносильно слову “трусить” (т.е. ехать мелкой рысцой), а в основном означает: 1 — шевелиться (в смысле проявления первых признаков жизни зародыша) и 2 — едва заметное кипение.
 
В другом случае читатель не может не заметить, что по-русски не говорят: “Не обменишь ли своего коня на моего верблюда?” (перевод предложения — “атынды менин туйеме айырбастамайсыз ба?” см. стр.23). Это неграмотно. Лучше было бы написать: “не сменяешь ли...”.
 
Г. Мусабаев и X. Махмудов утверждают, что их словарь окажет услугу и колхозному крестьянству. Но если чабан целиком доверится авторам словаря и направит свою отару “на подветренную сторону” (так переведены слова “малды желдету”, стр. 172), то поступит неправильно: на самом деле ему нужно было вести отару, наоборот, навстречу ветру. Ошибется и тот, кто начнет по совету авторов изготовлять деревянную чашку — “безаяк” (стр. 83) из сучковатого дерева (!). Такая чашка делается из клена или же из комлевой части молодой березы, но отнюдь не из сучковатого дерева, как утверждают составители словаря.
 
Кто-кто, а уж сельские работники могу рассказать составителям словаря, что “алап” — не русло (стр. 25), а луг; “букир терек” — не кривое дерево, а горбатая осина; “бирден бирге” — не постепенно, а от одного к другому и многое другое.
 
Точно так же запутано значение выражения “коп жабылса, жок табылады” (стр. 150), которое переводится в словаре так: “если масса возьмется, то потерянное найдется”; “ауыз тию” — переводится как — пробовать; “озеннен ат жалдап оту” — вплавь через реку, держась за гриву коня… и т.д. Такие переводы не являются эквивалентами оригиналов.
 
И вот, наконец, еще один пример со словом “бакылдау”. Можно согласиться, что это слово употребляется в отношении козла, но оно нисколько не означает понятия “блеять”, как утверждается на 81 странице словаря. “Блеять” — это “манырау”, а не “бакылдау”. “Бакылдау” — значит квакать. Оно образовано от слова “бака” — лягушка.
 
Нескромность авторов “Казахско-русского словаря” переходит всякие грани, когда они утверждают, что их словарь “охватывает весь основной словарный фонд и значительную часть его словарного состава”. Такое утверждение более чем странно. Невероятно, чтобы словарь всего лишь в 12—13 тысяч слов, из коих примерно одна треть являются терминами, вошедшими из других языков, мог бы охватить весь основной словарный фонд казахского языка.
 
Более того, словарь Г. Мусабаева и X. Махмудова нельзя назвать оригинальным трудом. И хотя в нем не использован опыт предыдущих словарей (а их всего насчитывается до 20 изданий), но зато сделано много заимствований.
 
Следует отметить, что Институт языка и литературы Академии наук Казахской ССР недостаточно поработал над подготовкой к изданию нового словаря. Руководству института необходимо добиться переработки его в соответствии с систематизированной картотекой и существующими на этот счет правилами и инструкциями.
 
Общественность ждет солидного и добротного издания “Казахско-русского словаря”.
 
Статья опубликована в журнале
“Советский Казахстан ” (N 4, 1955 г.)
 
<< К содержанию                                                                                Следующая страница >>