53 солдата). Сельское хозяйство пострадало не столько от потрав, сколько от несвоевременной уборки и отсутствия рабочих рук.

 

Но казахское и киргизское хозяйства были основательно разрушены. Убыль населения была огромная. Всего по 5 уездам Семиреченской области до восстания было 84 854 хозяйства кочевников, убыло 53 ООО хозяйств. В районах восстания осталось в среднем не более 1/3 поголовья скота...

 

Таков общий ход восстания народных масс Средней Азии в 1916 г. Как мы видим, почти все коренные народности, населяющие Туркестан и нынешний Казахстан, выступили против царского империализма в 1916 г. Основную массу восставших составляли бедняцкие и середняцкие слои крестьянского населения. Инициатором движения и самым активным его элементом была молодежь, подлежавшая мобилизации на тыловые работы. Об этом свидетельствуют все документы и сами участники восстания. Местные рабочие и беднейшие кустари, безземельные и малоземельные крестьяне в сельских местностях, особенно в кочевых и полукочевых районах, также приняли участие в восстании. Как известно, казахские и киргизские рабочие и батраки, работавшие на местных предприятиях и у русских кулаков... присоединились к восставшим. Восстание носило [ярко] выраженный антиимпериалистический характер с отказом дать рабочих для фронта мировой войны. Его основной удар был направлен против самодержавной власти царизма, порабощавшего и угнетавшего народности Средней Азии.

 

Но восстание одновременно направлено было и против туземной эксплуататорской верхушки. Из приведенных уже выше материалов мы видели, что восставшие расправлялись с первых же шагов со своими управителями, писарями, старшинами. Характерно поэтому поведение местной буржуазии и националистической интеллигенции. В восстании с особой ясностью выступила их предательская роль. Так, например, в Ташкентском уезде в подавлении восстания одним из командиров карательного отряда был Худоярханов (потомок известного кокандского хана), в 1917 г. он был начальником милиции в старом гор. Ташкенте. В подавлении восстания среди узбеков и таджиков туземная администрация оказывала карательным отрядам самое деятельное содействие. Волостной управитель Коктюбинской волости поймал крупнейших участников джизакского восстания Назыр-Ходжу и Имама Абдураимова, когда они пробирались в Бухару, а санзарский волостной управитель выдал русским властям руководителя этого восстания Туракула Турадбекова.

 

Предательскую политику вело также казахское и киргизское байство, идя рука об руку с русским царизмом в деле подавления восстания. Ряд казахских волостных управителей, видя начинающееся возмущение масс, обращался к русским властям с требованием присылки войск. Туземная буржуазия, байско-феодальные элементы и националистическая интеллигенция проявили еще большее предательство во время восстания 1916 г., чем в революции 1905 г. Царское правительство, стремясь привлечь на свою сторону туземных эксплуататоров, освободило их от мобилизации на тыловые работы, на которые были набраны главным образом представители бедняцких слоев населения.

 

Эксплуататорская верхушка кочевой и полукочевой части населения была также против восстания, и если восстание все же разразилось, то происходило оно вопреки ее воле. Правда, были отдельные случаи участия бае-м:анапских элементов в восстании и некоторые из них становились даже во главе его (например, сыновья Шабадана в Киргизии), но это происходило в тех местах, где восставали целые аулы и уходили, забирая с собою все имущество и скот; баи, лишившись всего и боясь мести, вынуждены были присоединиться к восставшим. Так, например, известно, что сыновья Шабадана были против восстания и ездили в город Пишпек советоваться с русскими чиновниками о мерах для подавления его. Но когда почти вся волость восстала, они вынуждены были присоединиться к восставшим. Другой руководитель восстания в Киргизии Канат Абукин в своем показании во время суда говорит, что он вместе с сыновьями Шабадана и с некоторыми волостными управителями обращался к уездному начальнику Путинцеву с предупреждением о назревающем недовольстве и просил прислать войска, чтобы обуздать недовольную молодежь в ауле. Но душой этих восстаний неизменно была революционно настроенная молодежь из местного крестьянства, а фактическими руководителями — активные элементы из трудящихся.

 

Казахская националистическая алашская интеллигенция также открыто играла предательскую роль и пресмыкалась перед царской администрацией. Ряд представителей этой интеллигенции, служа в царском административном аппарате, доносил последнему о всех движениях, происходящих в степи, и всячески содействовал принятию мер для подавления восстания.

 

Руководители алашской интеллигенции с объявлением приказа царского правительства о мобилизации рабочих из казахского населения развили через газету «Казах» усиленную агитацию против восстания и предлагали казахским трудящимся покориться приказу. Ни разу верхушка этой интеллигенции не сделала попытки обратиться к царскому правительству с просьбой освободить казахский народ от мобилизации рабочих на тыловые работы; больше того, она даже развивала агитацию за то, чтобы казахи шли в солдаты, и обращалась по этому поводу к царскому правительству, но получила отказ. Та же газета «Казах» писала о восставших как виновниках всех бедствий, обрушившихся на казахский народ. Главари восставших квалифицировались как авантюристы. Вообще алашская интеллигенция всячески старалась дискредитировать участников восстания.

 

Земледельческо-кулацкие элементы в кишлаках также не были заинтересованы в поддержке восстания 1916 г. Часть духовенства, недовольная ломкой старых отношений вследствие внедрения капиталистического влияния и ущемления ее экономических интересов новыми порядками царской администрации, склонна была поддержать восстание, но лишь в целях использования недовольства народных масс в своих интересах.

 

В узбекских и таджикских районах торговая буржуазия и вышедшая из ее среды джадидская интеллигенция, связанные с русским торгово-промышленным капиталом и аппаратом царской администрации, не только не принимали участия в восстании, но всячески помогали царскому правительству в подавлении его, стараясь выслужиться перед самодержавием. Туземная буржуазия и националистическая интеллигенция организовывали сборы в пользу войны, демонстрации в честь русского царя и т. д. Куропаткину, приехавшему в начале сентября в Фергану, была устроена торжественная встреча.

 

Ташкентская туземная буржуазия и джадиды также торжественно, с портретами царя встретили Куропаткина во время его приезда в Ташкент (8 августа 1916 г.) после назначения его генерал-губернатором Туркестана. То же было в ряде других городов, которые посещал Куропаткин. Все это проиходило в то время, когда еще продолжалась кровавая расправа с восставшими народными массами. В Коканде был создан комитет содействия царской администрации в наборе рабочих на тыловые работы в составе председателя А. Махмудова и секретаря С. Акаева (оба были потом членами контрреволюционной Кокандской автономии). Такие же комитеты были созданы в Ташкенте и других городах.

 

В октябре 1916 г. Куропаткин совершил поездку в Семиречье. Русское кулачество встретило его с колокольным звоном, молебнами и требовало дальнейшей расправы с туземным населением. Казахская и киргизская имущая верхушка и волостные также «верноподданически» встречали Куропаткина, заверяя в преданности русскому правительству и отмежевываясь всячески от участников восстания. Вместе с Куропаткиным приехал инженер Тынышпасв (один из лидеров алаш-ордынской интеллигенции из Семиречья, бывший потом членом контрреволюционной Кокандской автономии). Тынышпаев пресмыкался перед «добродетелей» Куропаткиным, являясь рьяным проводником его директив. Газета «Казах» (№ 192 за 1916 г.) называла Куропаткина «добрым» человеком и считала «счастьем» для местного населения назначение его генерал-губернатором Туркестана. В дальнейшем Тынышпаев, М. Чокаев и другие лидеры националистической интеллигенции туркестанской части казахов еще теснее связались с царской администрацией. Интересно вспомнить, что во время русско-японской войны казахское байство и националистическая интеллигенция обращались к генералу Куропаткину с просьбой взять 10 ООО казахов в качестве кавалеристов, но Куропаткин отказался.

 

Царское правительство жестоко подавило восстание. Коренное население понесло огромные потери людьми и материальными ценностями. Погибли десятки тысяч людей; сотни аулов и кишлаков были уничтожены дотла. Хозяйственная основа восставших районов подорвана была на долгие годы. В довершени? ко всему царское правительство наметило дальнейшее огромное изъятие земель у казахов и особенно у киргизов. По бывшим Пишпекскому, Пржевальскому и Джаркентскому уездам намечалось изъять 5 млн. га земли. Киргизы должны были отодвинуться в полупустынные местности, главным образом в Нарынский уезд.

 

Такие же планы намечались в отношении туркмен, узбеков и таджиков в районах восстания. Население было обложено дополнительными повинностями и налогами. Туземные администраторы и байство усилили притеснение трудящихся местного населения и принимали даже участие в грабежах карательных отрядов. Усилилась выкачка сырья и продовольствия из Средней Азии в Россию и для фронта. Так, например, за один 1916 г. было вывезено огромное количество скота, большей частью отобранного у населения во время восстания, свыше 40 млн. пудов хлопка, 38 ООО кв. аршин кошмы, свыше 3 млн. пудов хлопкового масла и других продуктов (значительная часть их вывезена после восстания). С населения было собрано в начале 1917 г . в пользу фронта 2,5 млн руб. К 1 февраля 1917 г. отправлено было на тыловые работы 110 ООО рабочих и 10 ООО оставлено для работы в пределах Туркестана. До мая предполагалось отправить еще 80 000 человек...

 

В процессе восстания четко определилась расстановка классовых сил: байство, туземная царская администрация и националистическая интеллигенция, связанная с байством, во время восстания в 1916 г. встали на сторону царской власти и способствовали подавлению этого восстания. Имевшиеся тогда меньшевистские и эсеровские организации, пропитанные колонизаторским духом, также сочувствовали мероприятиям царского правительства по подавлению восстания. Но симпатии передовых русских рабочих и местной русской крестьянской бедноты были на стороне восставших казахских трудящихся. Так, в Иссык-Кульской котловине среди восставших киргизов участвовали местные русские крестьянские бедняки — некто Седов и Власенко. О сочувственном отношении крестьянской бедноты к восставшим говорят и другие факты. Правда, местные русские рабочие не могли оказать прямого содействия восставшим, так как «революционная партия пролетариата большевиков в Средней Азии в это время была загнана в глубокое подполье. Массы российского пролетариата в тот период еще не могли открыто выступить на решительную борьбу с самодержавием в помощь восставшему дехканству. Подъем революционного движения среди них еще был недостаточно высоким. Они смогли активно, с оружием в руках выступить только через несколько месяцев, в февральско-мартовские дни 1917 г. Восстание колониального крестьянства поэтому осталось без пролетарского руководства и без руководства большевистской партии» *.

 

Однако в процессе восстания и его подавления трудящиеся местных национальностей хорошо разглядели своих классовых врагов и своих друзей. Опыт и уроки восстания немало способствовали восприятию трудящимися массами этих национальностей идей и лозунгов социалистической революции в октябре 1917 г.