Восстание казахских трудящихся в 1916 году
К 1916 г. у казахов было изъято царским правительством около 40 млн. га самых лучших земель. Переселенческое управление отрезало от казахов для колонизационных целей более обжитые земли. Казахское население вытеснялось все дальше в пустынные степи и горы. Казахское хозяйство быстро приходило в упадок, и казахские массы нищали, обрекаясь на полное вымирание. Царская администрация, капиталисты и помещики тесно сплелись с казахской эксплуататорской верхушкой и совместно угнетали и эксплуатировали казахские трудящиеся массы.
* Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 17, с. 221. (Примеч. авт.).
Перед событиями 1916 г. чрезвычайно обострились противоречия между метрополией и колониями, в том числе Казахстаном, и обострились классовые противоречия в среде самого местного населения. Всякие тяжбы, эксцессы и открытые столкновения между казахскими трудящимися и русским переселенческим кулачеством и байством и царской администрацией были постоянными явлениями того времени. Это нараставшее недовольство казахских народных масс вылилось в конце концов в грандиозное восстание этих масс в 1916 г. против царизма и своих казахских, эксплуататоров.
В процессе восстания и его подавления трудящиеся массы хорошо разглядели пришлых и своих классовых врагов и друзей. Восстание 1916 г. подготовили казахские трудящиеся массы к восприятию идей Октябрьской революции. Те слои населения и националистической интеллигенции, которые были против восстания в 1916 г., во время Октябрьского переворота оказались на стороне контрреволюции, а те слои населения и часть интеллигенции, которые были за восстание 1916 г., оказались потом на стороне Советской власти.
Мои сородичи и моя семья (во главе с братом отца) после разорения в 1905 г. и переселения в бывш. Аулие-Атинский уезд и частью в Чимкентский уезд так и не оправились и переживали все те мытарства, какие приходилось переживать беднейшим слоям казахского народа при царизме. Я лично проработал несколько лет пастухом у баев и хорошо узнал, что такое голодная жизнь.
Пробиваясь к учению в русских школах, я претерпел много мытарств. В Меркенскую русско-туземную школу я поступил под чужой фамилией Киргизбаев (скрывая, что сын ссыльного). По окончании Пишпекской сельхозшколы держал экзамен в Самарское среднее сельхозучилище, но мне отказали там в приеме, потому что я «киргиз-номад, которому незачем учиться земледелию» (выражение директора училища). Первая попытка поступить в новооткрывшийся в Ташкенте учительский институт (в 1915 г.) также потерпела поражение — отказали как инородцу, и лишь по особому прошению мне дано было разрешение на поступление от министерства просвещения из Петербурга.
В 1916 г. 8 июля был объявлен приказ царского правительства о мобилизации туземных рабочих на тыловые работы фронта. Я по своим летам попадал под мобилизацию и поэтому, увидев начавшееся волнение в старом гор. Ташкенте, бросил работу под Ташкентом (на Красноводопадском опытном поле) и выехал к своим сородичам и родным в Меркенский район Аулие-Атинско-го уезда. Мой приезд совпал с начинавшимися уже брожениями казахских масс в Меркенском районе и Аулие-Атинском уезде.
Ко мне обратились ямщики и батраки, работавшие у русских кулаков в Мерке, и казахи из аулов, спрашивая, как быть. Предвидя неизбежность восстания, я посоветовал им организоваться, а неорганизованно, небольшими группами не выступать. Советовал главным образом нападать на царскую администрацию, вы-вынуждая ее отказаться брать рабочих-казахов на тыловые работы, но остерегаться столкновений с русским крестьянством. Я чувствовал опасность того, что царизм может натравить русское переселенческое крестьянство на казахов и тогда последние могут очутиться в тяжелом положении. На деле так и вышло. Повстанцам не удалось избежать столкновений с русским крестьянством (вернее кулачеством).
О том, что у меня происходят секретные совещания с казахами, по доносу одного лица узнал меркенский участковый пристав Лундин, который арестовал меня и после допроса предложил немедленно выехать обратно в Ташкент, угрожая в противном случае выслать этапным порядком. Я, посоветовавшись с родственниками и другими казахами, решил уйти к восставшим, но неожиданно тяжко заболел и целый месяц был прикован к постели. Тем временем восстания казахских масс в Меркенском районе и Аулие-Атинском уезде принимали все большие размеры. В Аулие-Атинском уезде подлежало мобилизации 22 675 казахов и киргиз-рабочих, но до конца августа набранных рабочих оказалось всего около 3 тыс.; остальных рабочих казахское население не согласилось дать.
Начались беспорядки с Кученеевской волости, где казахи убили лесообъездчика Карача и оказали сопротивление администрации. Однако специально посланный отряд во главе с прапорщиком Заведеевым * подавил эти беспорядки, арестовав ряд лиц. Из Ташкента тем временем были отправлены усиленные подкрепления по линии Аулие-Ата — Пишпек, но события успели разгореться до прибытия этих отрядов. По распоряжению уездного начальника крестьянские поселки вооружались для оказания сопротивления повстанцам. Восставшие казахи и киргизы прервали телеграфную линию от селения Чалдовар до селения Мерке. Возник ряд столкновений, 25 августа в Меркенском участке началось настоящее восстание. Телеграфная линия Мерке — Пишпек была совершенно прервана и телеграфные столбы унесены на много верст от линии. Ряд поселков подвергся нападению. Казахи и киргизы в несколько тысяч человек сделали наступление на Мерке. Отряд участкового пристава Лундина столкнулся при выезде из Мерке с казахскими скопищами и, обстреляв их, возвратился обратно.
Меркенские казахи-повстанцы, устроив ряд съездов, решили продолжать наступление: они говорили, что «задавят нападающих русских своими тысячными табунами лошадей». И, действительно, были случаи, когда казахи пускали вскачь многотысяч-
* Тем самым, который в 1919 г., получив наряд от Продовольственной директории Туркестанской республики на заготовку свинины на Балхаше, со всей группой и вооружением бежал к Колчаку, грабя по дороге казахское население. (Примеч. авт.).
ные конные табуны, чтобы создать панику в рядах своих врагов. В Меркенском районе, в Курагатинской волости особенно проявил себя как искусный руководитель восстания казахский старик по имени Аккоз, который потом был взят в плен, подвергся побоям, но остался жив.
Посланные к тому времени из Ташкента отдельные воинские части стали прибывать в Мерке, где образовался настоящий военный лагерь. 29—30 августа казахи и киргизы, вооруженные пиками и оружием, в числе 1000—1500 человек совершили новое нападение на Мерке, но были встречены отрядом солдат, давшим несколько залпов.
Казахи, потеряв много убитыми, отступили. Особо ожесточенный характер имели беспорядки и в Ново-Троицком районе. В этот район послан был отряд во главе с прапорщиком Бондаревым, который, записавшись в партию левых эсеров, участвовал во фракции левых эсеров VI съезда Советов Туркреспублики в 1918 г. В этом отряде участвовал и десяток меркенских торгоз-цев-узбеков. При столкновении с восставшими казахами отряд Бондарева взял в плен 150 человек, которые были поголовно расстреляны. Этот же отряд отобрал у казахов 4340 баранов и другой скот. К бунтовщикам Ново-Троицкого района потом присоединились чуйские казахи. Были такие же крупные столкновения и в Чуйском участке Аулие-Атинского уезда.
В конце сентября в Меркенском районе восстание казахских трудящихся было уже подавлено, и свирепствовали прибывшие карательные отряды, истреблявшие казахские аулы, не разбирая виновных и невиновных. Меркенское кулачество, русские чиновники и торговцы-узбеки (в том числе такие, как Атамырза и др.) сорганизовались в отряды и выезжали в аулы, грабили и убивали казахов. Каждый день карательные отряды и кулаки пригоняли в Мерке казахский скот и привозили награбленное имущество. На определенное время запрещен был казахам въезд в Мерке, и тех казахов, которые, не зная об этом запрете, въезжали, тут же расстреливали.
Во время восстания казахских масс в Аулие-Атинском уезде ярко проявилась предательская роль не только байства и волостных управителей, но особенно верхушки казахской националистической интеллигенции. В то время у аулие-атинского уездного начальника Суплатова помощником стоял Азимхан Кенесарин (из потомков известного хана Кенесары), который потом вошел представителем от казахского населения бывш. Сырдарьинской области в партию казахской националистической интеллигенции «Алаш» и участвовал на первых съездах этой партии и Алаш-Орды. В архивных делах обнаружен документ, по которому этот Кенесарин совместно с уездным начальником Суплатовым систематически доносили в особых сводках командующему войсками края и Сырдарьинскому военному губернатору о ходе восстания казахов в Аулие-Атинском уезде. Такую же предательскую роль во время восстания казахов в Меркенском районе сыграл учитель Карабай Адильбеков (тоже член алашской партии), который, помогая царской власти подавлять восстание и помогая за взятки освободиться байским сыновьям от мобилизации на тыловые работы фронта, накопил себе большое состояние. Помогали царским властям по подавлению восстания киргизов такие манапы, как Хашимбек Адильбеков и др.
Эта предательская роль верхушки националистической интеллигенции в Аулие-Атинском уезде соответствовала предательской линии всей казахской националистической алашской интеллигенции. Об этой предательской роли во время восстания 1916 г. казахской националистической интеллигенции во главе с А. Бу-кейхановым, А. Байтурсуновым и другими, объединившейся тогда вокруг газеты «Казах» и журнала «Айкап», сорганизовавшейся во время Февральской революции в политическую партию «Алаш», а после Октября в контрреволюционное алашордынское правительство, в печати написано много, не буду повторяться. Такую же предательскую роль во время восстания 1916 г. сыграла казахская националистическая интеллигенция туркестанской части казахов во главе с Мустафой Чокаевым, Тынышпаевым, Кенесариным и др. Эта интеллигенция потом, во время Февральской революции, организовала отделение партии «Алаш» в Туркестане под названием «Бирлик туы» («Знамя единения») во главе с Мустафой Чокаевым, которое просуществовало легально до середины 1918 г. и которое представляло собой контрреволюционное ядро Алаш-Орды в Туркестане.