Главная   »   История Казахстана за 8 класс. Хрестоматия. Касымбаев Ж. К.   »   Раздел IV. КУЛЬТУРА КАЗАХСТАНА В ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЕ XIX в. ПРОСВЕЩЕНИЕ В КАЗАХСТАНЕ. ЗАБОТЫ ИМПЕРАТРИЦЫ ЕКАТЕРИНЫ II О ПРОСВЕЩЕНИИ КИРГИЗОВ


 Раздел IV. КУЛЬТУРА КАЗАХСТАНА В ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЕ XIX в.

ПРОСВЕЩЕНИЕ В КАЗАХСТАНЕ

ЗАБОТЫ ИМПЕРАТРИЦЫ ЕКАТЕРИНЫ II О ПРОСВЕЩЕНИИ КИРГИЗОВ
Императрица Екатерина II, заботясь вообще о просвещении своих подданных, не упустила из виду сделать первые попытки к образованию и киргизов. Вскоре по вступлении ее на престол, а именно 8 апреля 1763 г., Коллегия иностранных дел предписала Оренбургскому губернатору тайному советнику Афанасию Романовичу, то ею определено, что “хотя в Оренбурге содержащиеся аманаты от Нурали хана киргиз-кайсацкого и тамошних старшин берутся по введенному уже обыкновению для обязательства их и верности и воздержания от продерзостей, со всем тем по состоянию сих варварских народов не обходится однако и без того, чтоб и при том не происходило от них при здешних местах воровства, пленения людей и самого убийства и потому рассуждается, не можно ли будет, пользуясь бытностью таких аманатов, стараться отводить от варварских нравов и вселять в них людность и лучшее обхождение, доводя их до того, чтобы они часто обращались с россиянами и, преклоняя их токмо весьма искусным образом, чтобы они российского языка да и грамоте обучались, внушая им, что им язык и грамота русская потребна и великую подаст способность со всеми русскими людьми самим без переводчиков говорить, и куда потребно, писать и от них читать письма. Когда несколько человек из находящихся в здешних местах из сих варварских народов аманатов через то исправлены были бы, со времени и другие из народов лучшее обхождение от них перенимать стали бы, только надобно с крайнею осторожностью искусством доводить их до того, чтобы они здешнего языка и грамоте обучались по собственной их охоте, дабы инако отцы их и родственники, как магометане, напрасно встревожены не были, будто иные их аманаты наставляются в христианском законе для привлечения их и действительно потом во оный, а таким способом, наконец, и всех их”.
 
Последствием этого указа было то, что во время управления Оренбургским краем тайного советника князя Авраама Путятина, занимавшего должность оренбургского губернатора с декабря 1764 г. по 29 сентября 1768 г., как передает Л. Мейер, находившийся в Оренбурге в аманатах в 1764 г. сын хана Малой орды Нурали султан Абылай, часто бывая в доме князя Путятина, получил большую склонность к нашим порядкам, одевался по-европейски и принял христианство и тем не менее, говорит тот же автор, пограничное начальство позволило хану Нурали взять его обратно в Степь и заменить другим сыном Бегали и, таким образом, этот преданный России человек пропал без пользы, хотя де преданность его не была куплена подарками.
 
Дальнейших результатов приведенный указ не имел, так как 18 марта 1770 г. императрица Екатерина II объявила, по обстоятельствам совершенно не относящимся к предмету моего изложения, что в содержании аманатов от киргизских орд для России более надобности нет. Между тем киргизы продолжают, как и раньше, делать постоянные набеги на наши пограничные селения башкиров и калмыков, отгоняют скот, уводят в плен людей (например, из одной маленькой Троицкой крепости уведено в 1774 г. киргизами 52 человека), производят убийства и т.п.; принимаемые же меры русским правительством и пограничными властями не достигают цели, даже воинские поиски остаются без результата. В бунте Пугачева киргизы хотя участия не принимали, но, пользуясь смутой, делали дерзкие набеги на нынешний Новоузенский уезд теперешней Самарской губернии и доходили даже до Казанского уезда. При посылке воинских команд в Степь последние по незнанию местности не могли далеко преследовать неприятеля, а с другой стороны, часто нападали на мирных, не причастных к грабежам киргизов, что только озлобляло киргизский народ и сопровождалось новыми, более отважными и дерзкими набегами на наши границы.
 
Пугачевский бунт ясно показал, что Оренбургский край, населенный башкирами, калмыками, киргизами, тептерями и другими инородцами, еще нельзя считать русской провинцией или губернией в тесном смысле этого слова. Русское население этого края, численность которого достигала перед бунтом Пугачева 200 000 с небольшим, включая сюда и уральских, и оренбургских казаков на пространстве, окружность которого была более 500 верст, не могло служить достаточным уравновешивающим элементом. В то же время и наше правительство по случаю постоянных войн и устройства Новороссийского края не могло уделять слишком большого внимания восточным окраинам. Разумеется, можно было бы на непродолжительное время послать для усмирения киргизов и значительный отряд, но это значило потерять их навсегда, так как киргизские ханы и без этого мечтали откочевать от русских границ, перейти в китайское подданство (а хан Средней орды Абылай и считался подданным Богдыхана) и переселиться на земли уничтоженной китайцами в 1756 г. Зюнгарии; тогда мы потеряли бы не только несколько сот тысяч подданных, могущих хоть и в отдаленном будущем слиться с русским народом, но и могли бы лишиться весьма значительных выгод торговых.
 
Ввиду всех этих обстоятельств императрица Екатерина II решила поселить в инородцах “людкость и лучшее обхождение” иным способом: она предписала управляющему уфимским и сибирским наместничеством генерал-поручику Ивану Варфоломеевичу Якобию (указ от 8 июля 1782 г.) строить на границах Уфимского наместничества и Тобольской губернии мечети по плану, ею одобренному, и отпустить на их постройку из средств государственного казначейства 20 000 руб. в течение четырех лет, начиная с 1783 г. Затем указом от 2 мая 1783 г. на имя управлявшего тем же наместничеством генерал-поручика Акима Ивановича Апухтина подтверждает “о скорейшем окончании мечетей для народов магометанского закона”.
 
Мечети в четырехлетний срок действительно были построены в Оренбурге около Менового двора, в Верхне-уральске, Троицке и Петропавловске.

Добросмыслов А.И. Заботы императрицы Екатерины II о
просвещении киргизов // Труды Оренбургской Ученой
архивной комиссии. В. IX. Оренбург, 1901. С. 50—53.