Киргизы

... Они называют себя “кайсаками” (далее названия “кайсак”, киргиз” будут переданы как “казах”), т.е. храбрыми молодцами, и очень довольны своею одинокою жизнью в степях; для них всего на свете дороже свобода, они не признают начальства...
 
Казахи страстно любят свою унылую степь, где предки их жили вольною жизнью, они находят ее красивой и разнообразной, хоть чужестранец напрасно ищет, на чем бы остановить свой взгляд.
 
Мало-помалу я стал питать большую симпатию к киргизам. Я прожил среди них целых четыре месяца, около меня не было ни одного европейца, но я вовсе не чувствовал себя одиноким благодаря тому дружелюбию и гостеприимству, какие они мне оказывали. Они охотно разделяли трудности моей скитальческой жизни: некоторые из них сопровождали меня в моих экскурсиях по горам и ледникам, не обращая внимания ни на какую погоду... Особенно забавляли меня дети; они бегали в разноцветных шапочках на головах и без всякого признака другой одежды на теле, кроме разве огромных кожаных сапог отца, и были так милы, что мне было трудно оторваться от них.

 

При первом взгляде на меня, на мои очки и мою странную для них одежду ребята обыкновенно разбегались или прятались за матерей и по углам юрты; но достаточно было протянуть им кусочек сахара, чтобы приобрести их доверие...
 
Баранья туша должна была служить предметом состязания и наградой победителю (кокпар). Один из всадников подъехал, перекинул тушу себе через седло и умчался с ней. Через несколько минут показалась толпа всадников, которые неслись к ним бешеным галопом. К оглушительному топоту лошадей примешивались резкие, дикие крики людей и бряцание стремян. Словно орда диких гуннов или ватага свирепых разбойников, промчались они мимо нас. Затем, описав широкий круг по равнине, снова вернулись к тому месту, где мы стояли. Тот, перед кем бросают тушу, должен выразить свою признательность за эту честь, или устроив дастархан, что обыкновенно делают казахи, или бросив горсть мелких серебряных монет, что сделал я.
 
Едва успели мы отступить на несколько шагов, как дикая ватага снова была около нас. Они набросились на тушу, еще не успевшую остыть, и за обладание ею завязалась ожесточенная борьба, точно это был мешок с золотом. Я ничего не мог различить, кроме кучи лошадей и людей, двигавшихся в облаке пыли. Лошади падали, взвивались на дыбы, пятились назад. Крепко держась в седлах, всадники наклонялись до самой земли, стараясь ухватить тушу. Некоторые сваливались на землю и рисковали попасть под копыта лошадей, другие свешивались под брюхо лошади, все хватались за тушу, дрались и барахтались в общей дикой свалке. Прибывали новые всадники и с разбега врезывались в толпу, как будто хотели раздавить все и всех. Люди кричали, лошади ржали. Пыль стояла столбом. Некоторые уловки считались дозволительными; так, например, можно было схватить лошадь противника за узду, ударить ее ручкой кнута по морде, чтобы заставить отступить, даже выбить противника из седла...
 
Наконец, одному из казахов удалось схватить тушу. Он вскинул ее на лошадь, крепко зажал между ногой и седлом и, прорвавшись сквозь толпу, помчался с быстротою ветра, описывая широкий круг по равнине...
 
Немногие вышли из борьбы невредимыми, без ран и увечий. У некоторых все лица были залиты кровью, так что они поспешили обмыться у соседнего ручья; немало оказалось и хромых лошадей. Шашки и нагайки валялись по всему полю, и по окончании игры хозяева ходили разыскивать их. По правде сказать, я удивлялся, что дело обошлось без особенно серьезных увечий. Это можно объяснить только тем, что казахи с самого раннего детства привыкают держаться в седле и становятся замечательно искусными наездниками.
 
СвенГедин. В центре Азии. СПб., 1911. С. 15,16, 90—96.

П. С. Паллас
 
Киргизы
 
...Среди казахов насколько меньше религиозных служащих, настолько больше заклинателей. Как мне сказали, они делятся на шесть категорий. Первые называются фалчи, они предсказывают по звездам и книгам, это искусство тоже считается наукой. Следующие после них называются нурунчи , предстоящие дела предсказывают по лопатке барана и могут дать ответ на любые вопросы. Оказывается, нельзя эти лопатки скоблить ножом и касаться языком, а если сделать это, то лопатка теряет свою магическую силу...
 
Третий вид заклинателей называется бакша и казахи больше верят им, ежели другим.
 
Есть также заклинатели — рамчи, они выливают сливочное масло или животный жир в огонь и предсказывают по цвету пламени, в этом случае приносятся пожертвования, читаются заклинания.
 
Есть и другие заклинатели, джаадугеры6, они заклинают пленников и рабов, чтобы в случае побега они заблудились и вернулись к своем хозяевам.
 
Казахи не любят кровопролития, чем убить кого-то, они предпочитают взять его в плен. К честно служащим рабам относятся великодушно. В отношениях с чужеземцами любезны, но есть и такие, которые не упускают своей выгоды.
 
Мысли европейских ученых о культуре казахов.
Алма-Ата, 1992. С. 4—5.