Главная   »   История Казахстана:белые пятна   »   ОТНОСИТЕЛЬНО ХАРАКТЕРА И ФОРМ ИСТОРИЧЕСКОГО ПРОЦЕССА В КАЗАХСТАНЕ В 20—30-е ГОДЫ


 ОТНОСИТЕЛЬНО ХАРАКТЕРА И ФОРМ ИСТОРИЧЕСКОГО ПРОЦЕССА В КАЗАХСТАНЕ В 20—30-е ГОДЫ

 

 

Общеизвестно, что факторов, которые характеризуют и определяют многообразие реальной истории, великое множество, и брать их для исследования вне их исторической связи нельзя. Опираясь на этот метод, мы постараемся несколько раскрыть диалектику единства и многообразия исторического процесса. В исторической литературе, говоря о характере тех процессов, которые развивались в нашей стране в 20—30-е годы, выделяют следующее:
 
То был период, когда под влиянием импульсов Великого Октября в стране Советов неслыханными темпами шли прербразования в экономике, политике, идеологии, культуре, духовной сфере, быту, нравах и т. д. Они в буквальном смысле слова меняли ее и ее тружеников.
 
Если же вести речь о формах, в каких развивался указанный процесс преобразований, то они, естественно, были связаны с формированием политической системы социализма я соответствующих ей механизмов. До 1927—1928 гг. определяющим было влияние ленинского понимания сути советской социалистической демократии. Но после этого, по данным исследований, материалов печати и архивов, все более дают себя знать явления, которые утверждали политическую систему социализма в том плане, как представляли ее себе И. В. Сталин и его ближайшее окружение. А именно — жесточайшее ограничение демократии, централизация власти, утверждение командно-административных методов руководства партией, государством, обществом.
 
Уже к концу 20-х годов форма (надстройка) вступила в первые и очень серьезные противоречия с содержанием (реконструкцией страны) и оказала довольно негативное влияние на базис, сдерживая его развитие, извращая гуманистическую суть социализма.
 
Историческая литература, и прежде всего труды исследователей республики, освещая развитие исторического процесса в Казахстане, в целом верно характеризует его как процесс решения проблемы построения, в основном, социалистического общества. Но наряду с общим для всей союзной литературы в них есть и то, что составляет наше, особенное. Каково же оно?
 
Процесс построения социализма в Казахстане был сам по себе дуалистичен изначально. Имеются в виду стартовые площадки капитализма и предшествующей формации. Элементы этой идеи при всей их расплывчатости довольно солидно представлены в наших изданиях. Главным образом это связано с изложением истории начального периода нэпа. Но вот трактовка качественных отличий и тесной взаимосвязи, более того—своеобразной переплетенности процессов социалистического строительства и продвижения по некапиталистическому пути развития, дана упрощенно, недостаточно четко проводится мысль о том, что под влиянием реализации той политики, которую вел И. Сталин и проводником которой был Ф. Голощекин, дуалистический вначале процесс затем быстро пошел по сближавшимся направлениям, и в итоге они слились в одно, хотя возможности и резервы некапиталистического пути далеко не были использованы. Не было учтено то обстоятельство, что готовность масс аула к переходу на рельсы новой жизни оставалась недостаточной.
 
Вместе с тем четко проведена мысль о том, что указанное сближение и слияние изначально качественно различных направлений (вдобавок с учетом того, что главенствующим первое время было направление некапиталистического развитая), все-таки стало возможным потому, что конечной детерминантой обоих направлений общественного развития являлось формирование производительных сил социализма и утверждение социалистических производственных отношений. И в этом первопричина того, что срыва не произошло.
 
Огромная социально-экономическая разноудален-ность исходных позиций наложила свой отпечаток на весь изобиловавший весьма драматичными поворотами ход исторического процесса в республике. Между тем, наша историческая литература, в силу прежней концептуальной заданности, характерна бодрыми описаниями того, как успешно претворялись в жизнь те или иные решения по строительству новой жизни. Читатель невольно подготавливается к мысли, что в индустриализацию и особенно в коллективизацию село и аул вступали, в основном, подготовленными. Жестокая реальность — почти полная неготовность аула к перестройке — тем самым игнорируется. Вся беспощадная правда приносится в жертву доказательствам объективной необходимости коллективизации в ее сталинской трактовке. А то, что некапиталистический путь развития аула был искусственно прерван примерно в середине пути, вообще по существу не объяснено. Отсюда неубедительность трактовок сложных явлений периода коллективизации (откочевок, голода, протестов интеллигенции, советского и партийного аппарата, возобновление вооруженной борьбы в ряде районов и т. п.).
 
К сожалению, в литературе республики, равно как и в союзной, не говорится, что партийные организации Казахстана вступили на путь организации коллективизации и оседания кочевого аула, не располагая необходимыми теоретическими разработками и соответствующими обобщениями и наблюдениями. Не говорится, что все делалось спонтанно, волюнтаристски, отсутствовал сколько-нибудь продуманный план действий, цифровые наметки, определявшие масштабы вовлекаемых в оседание, брались «с потолка». Да и сама идея «оседания на базе коллективизации» была высказана Ф. И. Голощекиным 9 ноября 1929 г., всего лишь год спустя после первого крупного удара по эксплуататорской верхушке аула (конфискации в 1928-г. скота 700 баев-полуфеодалов). Даже если сравнивать этот акт с ликвидацией помещичьей собственности на землю (хотя они мало сравнимы), мы можем заметить, что более подготовленный в социально-экономическом плане русский крестьянин имел на раздумье и опыт 12 лет, а более отсталый кочевник аула — всего 1 год.
 
Размытость изложения того, что аул и деревня, в основном казахи и русские, начинали свое движение к общей цели при огромной социально-экономической разноудаленноcnb исходных позиций, невнятное объяснение того, что аул не прошел по некапиталистическому пути в лучшем случае и половины мыслимой дистанции, не дают возможности раскрыть в полной мере очень важное ленинское положение о долгих и трудных муках рождения социализма в нашей стране вообще, на просторах такой отсталой национальной окраины, каким был Казахстан в 20-е годы,— в особенности.
 
Напомним коротко об этом положении. Летом 1918 г. на страницах центрального органа партии — газеты «Правда» появилась статья В. И. Ленина «Пророческие слова». Теоретически, писал В. И. Ленин, все социалисты, все мелкобуржуазные демократы готовы сравнить революцию с актом обычных родов. Они в обыденной жизни бывают легкие и тяжелые. Основатели научного социализма К. Маркс и Ф. Энгельс не раз говорили и писали, что любое новое общество появляется на свет весьма непросто. То же самое, отмечали они, предстоит и социализму.
 
Что касается нашей страны, подчеркивал В. И. Ленин, то социалистическое «новое общество, рождаемое старым укладом», появляется на свет в необычайно сложных условиях, в силу чего «его рождение станет лишь более мучительным, более затяжным, рост и развитие более медленным».
 
 Теперь о втором важном факторе из того огромного комплекса проблем характера и форм исторического процесса, который сегодня нуждается в критическом анализе. Я имею в виду фактор субъективный, точнее говоря, всего лишь один его аспект — соотношение культуры личности и общества. В исторической литературе вопросу этому уделено немало внимания. И тем не менее в силу ряда причин не повезло раскрытию взаимосвязи таких элементов упомянутого аспекта истории культуры, как культурное наследие и культурное творчество. Наиболее сильно здесь сказалось давление классового антагонизма, партийно-политической нетерпимости.
 
Конкретными носителями культурного наследия выступали представители старой дореволюционной интеллигенции, большинство которой так или иначе было связано с деятельностью политических противников большевизма из ряда общероссийских, региональных и национальных непролетарских партий.
 
Не секрет, что в период Октября лишь малая часть казахской национальной интеллигенции выступила в поддержку социалистической революции и сражалась за Советскую власть. Значительно большее число се примкнуло к алашордынцам, основная же масса колебалась. и чаще — в сторону буржуазного национализма. Тут ни прибавить, ни убавить. Колебаться эта масса продолжала и после гражданской войны, ибо этому в огромной степени благоприятствовала сама атмосфера новой экономической политики с ее свободой печати, борьбы мнений, формированием и активной деятельностью тех групп в партии, которые получили название национал-уклонистских, троцкистских, правооппортунистических и т. д.
 
К сожалению, вошедшее в те годы в практику широкое распространение навешивания политических ярлыков в условиях политической малограмотности и отсутствия культуры дискуссий у основной массы коммунистов, в том числе руководящего состава парторганизаций, привело к печальным последствиям. Практически была изолирована, отстранена от активного участия в культурном строительстве та часть интеллигенции, которую в свое время РКП (б) отвоевала у белых и алашордынцев; эта же участь постигла почти всех колеблющихся. В период конфискации байского скота, сложностей коллективизации и оседания, ряда срывов на фронте индустриализации вся указанная масса представителей интеллигенции легко была обвинена4 в антисоветских действиях и репрессирована.
 
Какой отсюда вывод?
 
Нам необходимо по-новому, трезво, на основе концепций перестройки отразить в наших изданиях идейно-политическую жизнь республики в 20—30-х годах. Следует в соответствии с исторической правдой рассказать о том, что было: о революционной нетерпимости и суровой беспощадности в оценках и действиях тех коммунистов, кто стал членом партии в 1918—1919 гг., об их военно-коммунистических подходах к решению большинства проблем, о том, что в условиях борьбы с различными оппозициями в рядах партии настроения революционной нетерпимости активно внедрялись в сознание масс, давали широкий простор для утверждения левацких, «рапповских» взглядов на культуру, литературу, искусство.
 
Ничуть не умаляя творческого дарования представителей старой интеллигенции, надо сказать, что их уход «в себя», их неумение понять массу, выдержать давление ее временного ослепления, бравирование приверженностью чистой науке, старой культуре и т. п. только подливали масла в огонь, создавали почву для обвинения их в национализме, национал-уклонизме и т. д. Детали подобного плана в ряде специальных работ по истории культуры представлены солидно, но целостного, последовательного, комплексного освещения нет и в них.
 
И еще одно. После того, как в историческую науку, начиная с 1928—1929 гг., стал активно внедряться догматизм, влияние постулатов культа личности И. В. Сталина, проблема взаимосвязи культурного наследия и культурного творчества надолго была подвергнута настоящему оскоплению. Начиная с 60-х годов отдельные шаги по исправлению очевидного провала в нашей исторической науке предпринимались, но, скажем прямо,— лишь на отдельных участках и по узким направлениям.
 
Теперь и этот барьер с пути исследователей снимается. Важно, не бросаясь из одной крайности в другую, с позиций строгой партийности, классовости, подлинно научной объективности разобраться во всем, что имело место в 20—30-е годы, возродить для взаимосвязи прошлого и будущего память о вкладе старой, дореволюционной интеллигенции, деятелей культуры, науки и искусства 20—30-х годов. В наших работах мы не имеем нрава обходить или усеченно трактовать ленинские определения, адресованные строителям социализма: «Пролетарская культура должна явиться закономерным развитием тех запасов знания, которые человечество выработало под гнетом капиталистического общества, помещичьего общества, чиновничьего общества».
 
Итак два аспекта, коротко рассмотренные нами, позволяют в общих чертах получить представление о том, что сложности реконструктивного периода, итогом которого стало построение, в основном, социалистического общества, в главном и решающем были вызваны тем, что форма не совсем соответствовала характеру протекавшего процесса, его глубинным возможностям, консервировала и даже подавляла значительную часть имеющихся потенций.
 
ЧИРОВ Д.,
доцент Карагандинского Государственного университет
 
 
<< К содержанию                                                                                Следующая страница >>