ПОМОЩЬ СИБИРЯКОВ И ЦЕНТРА

Захват мятежниками станции Петухово, потеря железнодорожного сообщения и прямой телеграфной связи с Москвой, возможное падение Петропавловска — все это вызвало серьезную тревогу в Омском губкоме партии, штабе Помглавкома по Сибири, Сибревкоме и Сиббюро ЦК РКП (б). Совместным решением высших партийных и советских органов И февраля 1921 года была создана чрезвычайная тройка в составе председателя Сибревкома И. Н. Смирнова, Помглавкома по Сибири В. И. Шорина и полномочного представителя ВЧК И. П. Павлуновского. Тройка решила оказать срочную помощь Петропавловску и Тюмени, создать специальные органы борьбы с мятежом в губерниях и уездах.

 

Первые дни деятельность общесибирской полномочной тройки проходила в напряженной обстановке — 11 февраля в Омске был ликвидирован подготовленный эсерами, белогвардейцами и деятелями «Крестьянского союза» разветвленный заговор. Выступление контрреволюционеров удалось предотвратить своевременно. Оказалось, что заговорщики проникли в части Омского гарнизона. Тем не менее и в этой сложной обстановке В. И. Шорин дал указание об отправке из Кокчетава в Петропавловск отряда в 260 человек, о создании Петропавловской группы войск и назначении на пост командующего этой группой Н. И. Корицкого, о срочной переброске к Петропавловску подразделений 249-го полка. Одновременно В. И. Шорин подчинил Корицкому 21-ю дивизию ВНУС «для объединения командования всеми частями охраны обороны участка Омской ж. д. Челябинск — Омск». В тексте предписания Помглавком добавил: «В оперативном отношении Вы подчиняетесь непосредственно мне». В распоряжение Корицкого был выделен также бронепоезд «Красный сибиряк».
 
На рассвете 14 февраля бронепоезд вышел из Омска. К Петропавловску он пробивался с боями. Около четырех часов заняла операция по спасению гарнизона станции Булаево, который подвергся осаде конных банд. Уже при подходе бронепоезда к Петропавловску в Омске стало известно, что город в руках мятежников. Шорин немедленно телеграфировал Корицкому: «Петропавловск занят повстанцами. Такое положение не может быть терпимо, а потому приказываю Вам взять город во что бы то ни стало не позднее вечера 15 февраля». Поздним вечером «Красный сибиряк» тихо подошел к Петропавловскому вокзалу. Его защитники только что отбили очередную атаку мятежников, и военком головного участка Силенко, докладывая Корицкому обстановку, охарактеризовал положение крайне тяжелым. И в этом не было ни капли преувеличения.
 
После краткого обмена мнениями с руководителями уезда Н. И. Корицкий решил нанести упреждающий удар по находящимся в городе мятежникам, о чем сообщил Пом-главкому, но тот высказал сомнение, опасаясь распыления сил. Однако после вторичного обращения Корицкого, настаивавшего на том, что атака необходима для поднятия морального духа защитников, Шорин дал согласие. Прямо на перроне красноармейцы установили шесть орудий и вместе с тремя пушками бронепоезда в течение часа обстреливали позиции бандитов. Под гул орудий у вокзала построились 200 пехотинцев и 30 кавалеристов. Корицкий повел их в атаку и вытеснил мятежников из большей части города. Однако получив подкрепление, бандиты вновь перешли в наступление и вынудили красноармейцев опять отойти к вокзалу. Но ненадолго. Утром 15 февраля к станции подошли эшелоны 249-го полка, и через сутки город был окончательно очищен.
 
Выбитые из Петропавловска мятежники еще двое суток питались вернуться в город, но добиться прежнего успеха им не удалось, хотя для этого они делали, казалось бы, все. 15 февраля одна из банд восточной группы мятежников произвела налет на станцию Токуши и зверски уничтожила около 200 женщин, детей, стариков, раненых коммунистов и красноармейцев, которые были эвакуированы в Токуши из Петропавловска. Подробности этой трагической истории много лет спустя изложила на страницах журнала «Красная новь» заведующая уездным отделом здравоохранения В. Чернышева.
 
Через сутки после налета на Токуши восточная группа предприняла попытку закрепиться на линии Петропавловск— Омск. Заговорщики из подразделений гарнизона станции Исиль-Куль подняли мятеж и захватили станцию и поселок. В их руки попало большое число оружия и главное — весь дивизион легкой артиллерии. Но Исиль-Куль был последним успехом восточной группы. После отражения угрозы контрреволюционных выступлений в Омске, Новониколаевске, Красноярске и Барнауле руководство партийных, советских, военных и чекистских органов Сибири смогло оказать более существенную помощь Петропавловску.
 
Для разгрома частей мятежников и восстановления сообщения с Челябинском были сформированы два отряда особого назначения. Первый — из 150 коммунистов Омска во главе с А. А. Звездовым. Большевик с 1905 года, член боевой дружины легендарного Камо, делегат II съезда Советов, он с декабря 1920 года возглавлял войска внутренней службы Сибири. Перед отрядом стояла задача: при поддержке других частей освободить от банд участок дороги Петропавловск — Курган.
 
Второй отряд из 800 человек был укомплектован коммунистами и комсомольцами — курсантами Высшей военной школы Сибири. Летом 1920 года за отличие в боях против банд Шишкина отряд назвали образцовым. Его командир В. И. Рослов получил задание разбить восточную группу, помочь частям Петропавловского и Ишимского районов в отражении атак бандитов и очистке этих районов от мятежников.
 
17—19 февраля в Петропавловск по приказу В. И. Шо-рина были направлены еще 500 бойцов, в основном коммунисты. Одновременно шла переброска подразделений 243-го и 250-го полков, принимались меры по укреплению гарнизона Кокчетава. Все части и отряды, действовавшие в районах Петропавловского и Кокчетавского уездов, объединились в одну группу войск под командованием Н. И. Корицкого. Кроме того, Сиббюро ЦК РКП (б) и Сибревком направили в Петропавловск для координации действий партийных и советских органов уездов, затронутых мятежом, специального уполномоченного Е. В. Полюдова, председателя Омского губисполкома, члена РКП (б) с 1906 года, одного из организаторов Советской власти в Западной Сибири и Северо-Восточном Казахстане.
 
Вместе с Е. В. Полюдовым в Петропавловск выехала большая группа коммунистов, которым предстояло взять на себя тяжелый груз организационной и политико-просветительной работы в освобожденных селах, станицах и аулах. В составе этой группы был и А. Асылбеков, один из первых казахов-коммунистов. Хранящаяся в фондах новосибирского госархива копия мандата, подписанного руководителями Сибревкома, удостоверяет, что А. Асылбеков «командируется в Петропавловский, Кокчетавский, Атбасарский и Акмолинский уезды в качестве ближайшего помощника Уполномоченного Сибирского Революционного Комитета тов. Полюдова для поддержания революционного порядка и восстановления Советской власти среди киргизского (казахского.— В. Г.) населения». На А. Асылбекова возлагались задачи организации разведывательной работы в занятых мятежниками районах, налаживания политикопросветительной работы в аулах, создания конных агитационных и разведывательных отрядов, роспуска тех аульных и волостных Советов, в действиях которых наблюдались нерешительность или сочувствие мятежникам. А. Асылбе-кову разрешалось участие в работе революционных трибуналов.
 
В борьбе с мятежниками огромную помощь коммунисты Северного Казахстана получили от ЦК партии, Советского правительства, В. И. Ленина. И ее значимость нисколько не уменьшается от того, что эта помощь шла в рамках общих мер, принятых партией для улучшения внутриполитического положения страны в целом. Еще в середине января 1921 года ЦК РКП (б) проанализировал рост недовольства крестьян политикой «военного коммунизма» и активизацию на этой почве эсеро-кулацкого бандитизма. Продолжая поиски политического решения проблемы, ЦК поручил особой межведомственной комиссии разработать меры «военной ликвидации бандитизма».
 
На заседаниях Политбюро ЦК РКП (б), Совета Труда и Обороны под председательством В. И. Ленина в феврале 1921 года вопросы борьбы с мелкобуржуазной контрреволюцией рассматривались неоднократно. С участием В. И. Ленина были приняты решения о переводе воинских частей Сибири на фронтовой паек, сопровождении хлебных маршрутов бронепоездами, отправке войск из центра страны на подавление мятежа. В соответствии с этими решениями в Приишимье отправились три пехотных и одна кавалерийская бригады, шесть отдельных полков, несколько особых батальонов, три бронепоезда и другие части.
 
Но наращивание сил шло постепенно, что осложняло решение задачи в кратчайший срок ликвидировать плацдарм врага в районе станций Мамлютка — Петухово. 18 февраля в адрес Н. И. Корицкого поступила телеграмма председателя Сибревкома, в которой говорилось: «Всякий день перерыва железнодорожного сообщения обостряет положение в Москве и Петрограде, окрыляет белогвардейцев по всей Сибири и вносит смуту в широкие слои населения. Необходимо центр Вашего внимания перенести на запад и соединиться с Петуховым и Курганом».
 
К тому времени продовольственное положение Москвы и Петрограда стало критическим. На собрании партийного актива столицы 21 февраля 1921 года В. И. Ленин отметил, что прекращение подвоза хлеба из Сибири заставляет сократить и без того скудный паек. К тому же, добавил Владимир Ильич, «нет уверенности, что и его будем выдавать регулярно». И это происходило в дни, когда вблизи Петропавловска и Омска на путях скопилось около 100 эшелонов с зерном и мукой.
 
Председатель Сибревкома не случайно торопил Н. И. Корицкого. Мятежники стремились использовать временное прекращение железнодорожного сообщения Сибири с центром. Они проводили ускоренную реорганизацию анархо-кулацких отрядов и групп в формирования армейского типа, создавали на местах свою структуру власти. 18 февраля вблизи станции Мамлютка прошла встреча главкома мятежников В. Родина с руководителем штаба казачьих войск А. Кудрявцевым, на которой согласовывалось совместное ведение действий.
 
«Ишимская народная армия», главная ударная сила Родина, вела осаду г. Ишима. Другой мощный кулак создавался в районе станции Петухово, где действовала «Южная Ишимская народная армия» в составе 2 дивизий и 8 отдельных полков. Части Петропавловского боевого района, сгруппировавшись у с. Ольшанки, под прикрытием артиллерии вели затяжные бои с подразделениями 255-го, 253-го и 249-го полков, оборонявшими Петропавловск. В резерве «главкома» имелась завершавшая формирование «Курганская освободительная дивизия», которую он держал вблизи ст. Петухово.
 
Южнее железной дороги простирался район действий войск Кудрявцева. «Главный штаб» подчинил себе 1-ю казачью Сибкавдивизию во главе с есаулом Токаревым и несколько отдельных полков. Началась организация пехотных и кавалерийских частей в станицах Кокчетавского уезда, готовился налет на Кокчетав, Акмолинск, Атбасар. В глубокой тайне формировался специальный «партизанский» отряд из 40 человек во главе с А. Карасевичем. Этот авантюрист решил идти по стопам своего кумира атамана Б. Анненкова и, развернув повстанческое движение в тылу советских войск, сделать прииртышские хутора и станицы оплотом контрреволюции.
 
Родин и Кудрявцев достигли договоренности о заключении союза, в котором решающую роль отводили казакам. Такой шаг отражал реальное положение вещей. Офицерско-атаманская верхушка станичников действовала более оперативно и целеустремленно. Ее усилиями 21—22 февраля. в селе Юдино (вблизи станции Петухово) был проведен съезд представителей мятежного казачества Петропавловского, Ишимского, Ялуторовского, Курганского уездов с участием наблюдателей от кокчетавских казаков и «Главного сибирского штаба». На съезде был поставлен вопрос о политической организации нового строя взамен Советской власти. Этот вопрос рассматривали большие и малые атаманы, заправилы волостных и уездных комитетов «Крестьянского союза», коменданты боевых районов, начальники ряда частей - словом, все те, кто составлял ядро контрреволюционных сил. Председательствовал на съезде зажиточный казак из станицы Боголюбской Я. Рогачев. По его предложению А. Кудрявцев был утвержден начальником «Главного штаба казачьих войск». Старые служаки особо напирали на необходимость строгой дисциплины и специальным пунктом обязали начальствующий состав «командиров и рядовых лиц, не подчиняющихся приказам, немедленно устранять и предавать жестокому наказанию».
 
Для расправ с убежденными сторонниками Советской власти создавались волостные следственные комиссии. В документах съезда особо оговаривалось, что «явные коммунисты, установленные комиссией, выдаются в руки военных властей». Таким образом, с комиссий снималась ответственность за судьбу арестованных, и они могли отвести от себя обвинения в жестокости и беззаконии. Видимо, такое решение имело определенную связь с распространявшейся в те дни среди части мятежников прокламацией группы крестьян 10 волостей. В прокламации говорилось, что пора прекратить всякие самосуды и не следует выдавать арестованных односельчан карателям. Крестьяне наивно просили бандитов: «А вы, товарищи народоармейцы, обращайтесь вежливо с пленниками. Вспомните Красную Армию — она своим братолюбием уничтожила Колчака».
 
Эти обманутые по простоте душевной полагали, что проводимые эсеро-кулацкими кругами репрессии и насилия -недоразумения, издержки. Нет. Они составляли суть программы всех тех, кто развязал и направлял мятеж, и им было ненавистно уже само слово «товарищи». Не случайно в приказе по восточной группе, изданном после налета на Токуши, указывалось: «Применение слова „товарищ” при всяких обращениях народной армии совершенно упраздняется и заменяется словом „гражданин”».
 
В дни, когда мятежники Петропавловского уезда уже реорганизовывали силы и структуру власти, в Кокчетавском уезде, а также на севере Атбасарского и Акмолинского уездов боевые действия только разгорались. Подобная «задержка» вполне объяснима — разгром чекистами центрального и губернского, а также уездного Петропавловского комитетов «Сибирского крестьянского союза» нарушил не только планы, но и координацию в действиях зсеро-кулацких кругов и примыкавших к ним белогвардейских групп. Это позволило коммунистам названных уездов сравнительно подготовленными встретить удар врага. Но созданные для борьбы с мелкобуржуазной контрреволюцией чрезвычайные тройки не везде действовали оперативно.
 
Кокчетавская тройка была создана 12 февраля. К тому времени враг уже пытался дать знать о себе выступлениями в отдельных районах, но его действия пока носили локальный характер. 12 февраля по указанию Помглавко-ма В. И. Шорина из Кокчетава на помощь Петропавловску отправился отряд из 260 бойцов при 3 пулеметах. Одновременно В. И. Шорин потребовал от военных руководителей уезда не разбрасывать силы, а держать под своим контролем два тракта: на Петропавловск и на Атбасар, установив в ряде важнейших пунктов заставы.
 
15 февраля кулацкие банды нарушили связь с Петропавловском, но ее удалось восстановить. В тот же день вспыхнул мятеж в станице Явленской, где кулаки и офицеры арестовали работников волкома партии и исполкома Советов. Затем начались выступления в станицах Зерендинской, Челкарской, Имантауской, Лобановской, в селах Корнеевской волости. За четыре дня враг установил контроль над большей частью уезда. Отбить у мятежников станицы Челкарскую и Имантаускую не удалось, сказались колебания командного состава и плохое ведение разведки. Враг взял много пленных.
 
К 20 февраля наиболее крупные силы мятежников сконцентрировались вблизи с. Корнеевки, где было около 1000 бандитов, которые, по словам уездного военкома Т. Воронова, действовали «нерешительно», без внутренней спайки. Вторая группировка сосредоточилась у с. Кривоозерного, а третья — у станицы Зерендинской. Удалось установить, что крестьянство переселенческих деревень не поддерживало мятеж.
 
Председатель Кокчетавской революционной тройки Т. Розенбах обстановку в уезде знал слабо: он прибыл в город из Омска лишь 9 февраля. Не оказал ему должной поддержки руководитель уездного ЧК Широков. Этот человек, случайно попавший в органы ЧК, не наладил должным образом работу подчиненного ему аппарата (достаточно отметить, что один из главарей мятежников уезда подполковник Пелымский жил на полулегальном положении в станице Имантауской, а его сын Павел — бывший анненковец — работал в уездной милиции делопроизводителем, в результате чего партийное, советское и военное руководство уезда было дезориентировано ложными слухами). Если еще утром 19 февраля тт. Розенбах, Воронов и начальник штаба 63-й бригады Термососов сообщили в Омск, что настроение красноармейцев по-прежнему «превосходное», то уже в ночь на 20 февраля Кокчетавская революционная тройка направила в Омск телеграмму, в которой констатировала другое: «Мы окружены
 
со всех сторон. Положение города гораздо хуже, чем было в Петропавловске... будем защищать Кокчетав до последнего в неравной борьбе, единственный выход в случае отступления— дорога на Омск. Об этом предупреждены Ат-басар, Акмолинск».
 
Через несколько часов подразделения Кокчетавского гарнизона оставили город. Давление лавины слухов, отсутствие объективной информации сделали свое. Двое суток горожане жили в условиях безвластия, и только 23 февраля мятежники вступили в Кокчетав, организовав там свой «Главный военный совет», штаб, комендатуру. Столь легко овладев уездным центром, «Главный военный совет» срочно приступил к укреплению своего положения. 27 февраля он издал приказ об организации в станицах, волостях, хуторах и селах военных советов вместо исполкомов. Штаб мятежников потребовал беспрекословного подчинения граждан распоряжениям эсеро-кулацких властей: искать и «обезоруживать красноармейцев и сдавать в штаб армии оружие», немедленно и без колебаний «арестовывать подозрительных лиц, участвовавших в коммунистическом деле, не считаясь с партийными и беспартийными».
 
Эвакуация штаба 63-й бригады и аппарата революционной тройки была проведена настолько поспешно, что ряд подразделений бригады и продотрядов потерял связи с уездом. В плен к мятежникам попало более 1000 красноармейцев и несколько десятков коммунистов. Розенбах и Воронов вывели в район с. Златорунное около 200 бойцов при 3 пулеметах. Несколько южнее у аула Кажи-гельды расположился отряд Шучинской революционной тройки из 240 вооруженных коммунистов и красноармейцев. Эти отряды перекрыли бандам путь на северо-восток к Омску и одновременно защитили крупный продовольственный склад в селах Виноградовка и Мариновское. Несмотря на определенную пассивность (отряды ограничивались разведкой и мелкими стычками), кокчетавцы вынудили мятежников рассредоточить свои силы.
 
Активнее вели борьбу с кокчетавскими мятежниками подразделения Атбасарского гарнизона и отряды особого назначения. 14 февраля на общегородском собрании руководитель уездного ЧК В. В. Бокша сделал информацию о выступлении эсеро-кулацких и белогвардейских кругов в Петропавловском уезде. Было решено: немедленно мобилизовать всех членов партии и кандидатов в отряды особого назначения, наиболее подготовленных отправить на борьбу с врагом, а остальных ускоренно обучать военному делу. Почти всех 1012 коммунистов свели в отряды особого назначения или включили в подразделения 187-го полка и милиции.
 
16 февраля по решению Атбасарского укома партии была создана военно-революционная тройка в составе: тт. В. Бокша (председатель), Сергеев (уездный военком) и Кириленко (секретарь укома партии). Тройка назначила начальником штаба вооруженных сил уезда т. Угаренко — командира 187-го полка. В городе и уезде было введено военное положение, налажена телефонная связь с Кокче-тавом и Акмолинском, определены четыре боевых участка. На основном из них —северном — сосредоточились три из четырех боевых отрядов — тт. И. Плескача, Угаренко, Кресса. Перед началом боевых действий атбасарские чекисты арестовали актив контрреволюционного подполья в городе и прилегающих деревнях, что позволило все силы направить на борьбу с мятежным казачеством.
 
Штаб Помглавкома внимательно следил за всем происходившим в Атбасаре. Вечером 20 февраля по прямому проводу В. И. Шорин говорил с атбасарским военкомом т. Сергеевым. Тот рассказал, что связь с Кокчетавом утеряна из-за антисоветского восстания в станице Сандыктавской. Из Атбасара к станице направлен объединенный отряд милиции и красноармейцев в 100 штыков. В. И. Шорин попросил принять все меры к отражению атаки врага, посоветовал вести непрерывную разведку, вооружить всех сторонников Советской власти.
 
Рекомендации В. И. Шорина члены атбасарской революционной тройки быстро реализовали. События ближайших дней подтвердили правильность и своевременность этих мер. Отряду Плескача не удалось удержаться в Сандыктав-ской, мятежники, подбросив подкрепления из близлежащих станиц, вытеснили атбасарский коммунистический отряд. Кресс не мог быстро оказать помощь Плескачу, так как вынужден был срочно ликвидировать выступление кулачества в селе Быстровка, чтобы предупредить удар врага с тыла. Самое большое, что удалось коммунистическим отрядам,—занять большое село Балкашино (12 км южнее Сандыктавской). Напор врага возрастал, и под давлением его превосходящих сил атбасарцы постепенно отходили к югу, оставили Балкашино, Максимовку и к 23 февраля сгруппировались у села Владимирское. Отряды Плескача, Угаренко, Кресса понесли большие потери ранеными и убитыми, испытывали острую нехватку боеприпасов. По приказу Шорина из Акмолинска к ним срочно были направлены подкрепления. На помощь коммунистическим отрядам пришло большое число крестьян-добровольцев.
 
Несмотря на явное преимущество врага в силах, атбасарцы 24—25 февраля вновь перешли в наступление и освободили от бандитов Максимовку, Петровку, Балкашино, ликвидировав тем самым попытку мятежников разобщить и по частям разбить отряды Плескача, Угаренко, Кресса. Поблагодарив за мужество красноармейцев и атбасарских коммунистов, В. И. Шорин рекомендовал им не ослаблять усилий по борьбе с врагом и заверил, что до освобождения Кокчетава ударом с севера осталось несколько дней.
 
Борьба с силами мелкобуржуазной контрреволюции способствовала более четкому уяснению трудящимися уезда намерений эсеров и кулаков. Сообщая в Омск о политическом положении в Атбасарском уезде с 15 февраля по 1 марта 1921 года, отдел управления уисполкома заключал, что «трудовое крестьянство твердо стало на сторону строительства Советской власти и нисколько не доверяет различным злостным слухам.
 
Замечено сильное тяготение крестьянства к коммунистической партии. Многие крестьяне говорят, что теперь лишь они узнали, кто истинный защитник трудящихся».
 
Остановив развитие мятежа на юг и юго-восток, атбасарские коммунисты во многом облегчили положение в соседнем, Акмолинском уезде. В Акмолинске на протяжении февраля кулачеству не удалось организовать крупных антисоветских выступлений. Несмотря на то, что в Омск на губернскую, а затем и на сибирскую партконференцию выехали секретарь укома Я- Бак, председатель исполкома М. Баталов, оставшиеся члены укома действовали решительно. 13 февраля была создана оперативная пятерка в составе члена укома С. Слугина, зам. предисполкома 3. Катченко, военкома А. Шкуричева, начальника гарнизона С. Пасиковского, руководителя ЧК Л. Логачева. В важнейшие волости для сбора информации пятерка направила 13 коммунистов, все партячейки в селах были переведены на военное положение, продотряды и воинские подразделения стянуты поближе к городу, организована усиленная охрана телефонной и телеграфной линий с Омском и Атбасаром, на промежуточные пункты и в почтово-телеграфные конторы назначены политконтролеры, коммунистический отряд в городе переведен на казарменное положение, созданы специальные агитотряды по борьбе с провокационными слухами, начато формирование отдельного коммунистического кавалерийского эскадрона и ряда спец-подразделений.
 
Необходимость и своевременность этих мер вскоре стала очевидной. В районах сел Астраханское, Таволжанское, Алексеевское, Семеновское большую активность стали проявлять кулаки, сектанты, церковники, появились бандиты. Уездный ЧК получил сведения о заговоре в подразделениях гарнизона. В селе Алексеевском прошел нелегальный съезд представителей контрреволюционных кругов уезда, на котором выступил посланец кокчетавских эсеров Бутырин.
 
К концу февраля напряженность в уезде возросла. Мятежные банды захватили село Никольское и начали продвигаться к Алексеевскому. Вечером, 27 февраля чекисты узнали, что на следующий день в городе намечен переворот. В заговор оказались вовлечены 2-я рота 182 полка, 1-я рота батальона внутренней службы, казачество станицы, некоторые круги мещан, часть состава милиции. Реввоентройка (она заменила оперативную пятерку) могла противопоставить 700 заговорщикам только 139 коммунистов, большая часть которых не имела оружия.
 
Чтобы оттянуть выступление контрреволюционеров и по частям разбить заговорщиков, чекисты с помощью работника, внедренного в антисоветское подполье, организовали утром 28 февраля его «именины», куда были приглашены руководители мятежников. Перепившиеся «вожди» невольно отсрочили начало выступления. Тем временем 1 марта политотдел гарнизона созвал митинг. Пока эсеровские агитаторы витийствовали о «Советах без коммунистов», отряд особого назначения обезоружил караульное подразделение, занял цейхгауз, а затем окружил здание гарнизонного клуба, где все еще продолжались словесные баталии. Мятеж был предотвращен. В течение нескольких дней реввоентройка переформировала части гарнизона, завершив создание уездных сил: коммунистической роты в 120 штыков, пулеметной команды и отдельного эскадрона. Положение в уезде стабилизировалось.
 
Реорганизация сил мятежников, создание ими структуры власти в форме районных штабов, комендантов сел, волостных следственных комиссий свидетельствовали о дальнейшем развитии мятежа. На это же указывало и изменение в командном составе эсеро-кулацких отрядов и полков. К 20 февраля почти во всех частях так называемой «народной армии» командирами стали бывшие колчаковские офицеры. Подобное развитие событий недвусмысленно указывало: мятеж при его затягивании может перерасти во второй вариант гражданской войны. К этому стремилась верхушка контрреволюционеров. Но она встретилась с непреодолимой преградой - мужеством и самоотверженностью коммунистов, комсомольцев, всех тех, кто считал дело Великого Октября своим кровным делом.