КОГДА ОТГРЕМЕЛИ БОИ
После окончания Великой Отечественной войны я продолжал службу под Берлином, командуя тем же стрелковым батальоном, с которым подошел к столице поверженного рейха в незабываемые дни весны сорок пятого года. А в сентябре начались организационные мероприятия по сокращению войск. Мне предоставили отпуск на 45 суток. Выделили и ординарца, который должен был сопровождать меня домой. Его звали Семен Настасюк, родом он был из Одессы, но жена его жила в Киеве.
Где-то в середине сентября мы купили билеты, попрощались со своими боевыми товарищами, с которыми прошли через тяжелые годы войны. Расставаться было тяжело, мы ведь очень привыкли друг к другу. Меня же утешало то, что со мной ехал боевой товарищ, что ехали мы вдвоем домой после Великой Победы живыми, да еще с высокими правительственными наградами.
Билеты купили до Москвы, но, доехав до Барановичей, мы с Семеном решили заехать в Киев к фронтовому товарищу -капитану Василию Антоновичу Тышкевичу, который был тяжело ранен на территории Польши. Он тогда командовал стрелковой ротой в нашем батальоне. Ориентиры у меня были: фронтовики имели добрую привычку обмениваться адресами, а он мне часто писал, что находится в Киевском госпитале. Помню и адрес: улица Артема, военный госпиталь.
Сошли мы на станции Барановичи - это Западная Белоруссия. Идем на станцию, но ее можно только назвать станцией: все разрушено. У какой-то будки сидит дежурный. Поздоровались, спрашиваем, когда будет пассажирский поезд? Он задает вопрос; «Откуда вы?». Из Берлина, говорим. Покачал головой дежурный, усмехнулся грустно: «Ребята, пассажирские поезда не ходят, товарные и то редкость». Мы упрашиваем отправить на каком угодно, лишь бы ехать. Он долго дозванивался до кого-то, и, наконец, обрадовал: через пять-шесть часов пойдет товарняк, можно посадить, если выдержите.
- Мы фронтовики, - отвечаем, — нам бы только до Киева добраться.
И действительно, посадил нас дежурный в товарняк, и я до сего времени ему благодарен.
В пути были около двух суток. Кругом разруха, раздобыть съестное невозможно. Хорошо, что у Семена в Киеве была комнатушка. Пристроились, обогрелись, немного отдохнули, а наутро я пошел к своему другу. Лежал Василий с вытянутой ногой, дремал, сестра меня предупредила: сейчас «мертвый» час, но я ее упросил, сказал, откуда и куда еду. Подхожу к двери, Василий проснулся и начал громко называть меня по имени. Встреча была трогательная. Хоть мы и мужчины, хоть и фронтовики, многое повидали, но слезы лились рекой. Видимо от радости — ведь мы остались живы, хоть Василий и стал инвалидом.
Пробыл у своего фронтового друга два дня. Попрощались, дали друг другу слово, что будем переписываться и, действительно, связь у нас не прерывалась, последний же раз встретились мы в 1983 году в Киеве. Одна нога у него не действует, ездит на «Запорожце» с ручным управлением, но был он бодрым, жизнерадостным. А тогда, в сорок пятом, попрощались мы с Василием и отправились дальше - на Москву.
В Москве я никогда не бывал прежде и мне так хотелось увидеть Кремль, мавзолей Ленина и вообще иметь представление о нашей столице.
Сели в купейный вагон пассажирского поезда Киев — Москва. Это, конечно, не тот товарняк, на котором добирались из Барановичей до Киева. В купе я, Настасюк, еще один доброжелательный человек в форме майора. Познакомились. Он назвал свою фамилию: Коваль Александр Яковлевич. Я рассказал, что никогда не был в Москве, он меня успокоил: не беспокойтесь, еду к брату, он живет в Москве - в Трубниковском переулке, что рядом с Арбатом. Для меня эти ориентиры ничего не значили. Но новый знакомец успокаивает — там остановитесь и будете жить столько, сколько пожелаете. Я благодарил, говорил, что это неудобно, что мы будем стеснять людей, но майор и слушать не хотел.
На Киевском вокзале взяли такси, поехали - оказалось, что Трубниковский переулок не так далеко. Майора встретили его брат Абрам Яковлевич, его жена и сын. Они тоже давно не виделись, встреча была радостной. Нас тоже приняли как родных. А квартирка-то была небольшая: одна комната метров 20, кухня метра 4, и все ...
Майор вскоре уехал устраиваться к знакомому, а мы остались. Вспоминаю с большим теплым чувством этот случай: приняли нас, совершенно незнакомых людей, как самых близких родственников. В этом я вижу высокую человеческую культуру, проявление истинного единства нашего народа и радости от только что закончившейся войны.
Мало того, что мы остановились в этой семье. Наши хозяева решили показать нам Москву и в течение недели знакомили с огромным городом. Конечно, Москву сравнить с Берлином нельзя. Москва — это широкие улицы, здания, как правило, светлого тона, много деревьев и вообще зелени. Берлин - мрачный город, он больше напоминает крепость своей суровостью, а планировкой - каменные джунгли.
Начали знакомство с метро. Я тогда посмотрел все станции. Это чудо, этим сказочным сооружением невозможно не восторгаться.
Хозяева предложили мне сходить в Большой театр. Как и сейчас, купить билеты в оперу было трудновато, но мне, как Герою СССР, разрешили побывать в театре вне очереди. И вот Большой театр. Я озирался, осмотрел все ярусы, партер. Наконец открывается занавес, начинается опера «Князь Игорь». Это была первая опера, которую я слушал. Большое впечатление оставили игра артистов, массовые сцены. По правде же говоря, я тогда не все понял. Позже, когда учился в Военной академии им. М.В. Фрунзе, я стал настоящим театралом.
Итак, состоялось мое первое, лишь в общих чертах, знакомство с Москвой. Подробно со столицей былой нашей державы я знакомился, когда в июне 1946 года поступил учиться в ВА имени Фрунзе. Но об этом несколько позже.