«Пишете Вы — на мой взгляд — в достаточной мере технически умело, фраза у Вас простая, четкая, и все слова почти всегда стоят на своем месте, не мешая читателю понимать и даже видеть все то, что Вы изображаете». Эти теплые слова из письма великого пролетарского писателя М. Горького Ивану Петровичу Шухову воспринимаются мной как счастливое напутствие молодому литератору, нашему земляку, коренному казахстанцу и по рождению, и по своей творческой биографии.

 

От «Перекрестка дорог», «В деревне Ольховке» — своего литературного дебюта — Иван Шухов вышел на магистраль «Горькой линии», «Ненависти», романов, проникнутых духом гражданской целенаправленности, живо созвучных волнующим, остро злободневным проблемам героико-революционной современности.

 

Писатель плодотворно работал (что принесло ему несомненную пользу) и в боевом жанре публицистики. Книга «Золотое дно», представляющая собой сборник из шестнадцати очерков, посвященных в основном казахстанской тематике, В общем плане они как бы образуют единый цикл рассказов о жизни республики, о ее природных богатствах и красоте, о людях, трудом своим преобразующим жизнь родного края.

Перечень произведенний писателя от «малых» по объему до развернутых полотен — повторять вряд ли нужно. Книги Ивана Шухова «не скучают» на библиотечных полках. Их читатели читают и будут читать с интересом, потому что они открывают нечто свое, неповторимое, потому что в них живет поэзия мысли, поэзия чувства.

 

И вот теперь зрелый, многоопытный мастер пера осуществил новую работу — повесть «Колокол», представленную Союзом писателей Казахстана к участию в конкурсе на соискание Государственной премии Казахской ССР имени Абая.

 

Мне думается, повесть «Колокол», если брать обобщенно, как бы предваряет итог под временным рядом творческих достижений писателя. Но она же, как представляется мне, одновременно является и логическим продолжением поиска все того же «Золотого дна». Поиска, составившего творческую судьбу художника жан-риста-бытописателя, певца народной жизни. Это, на мой взгляд, одна из самых сильных черт таланта Ивана Шухова.

 

Герой «Колокола»—время. Или какой-то пласт времени. Автор повести исследует и живописует его через восприятие человека, только-только входящего в сложный мир жизни. События видятся не воочию. Они просматриваются взором памяти, через огляд в прошлое. Отсюда, возможно, и некоторая пусть «не крутая», но в отдельных местах заметная склонность к героизации. Особенно там, где речь идет о быте и народных, конкретней — казачьих, традициях.

 

Повесть названа громко «Колокол». В самом названии слышится нечто вечевое, призывное. Мне не кажется это странным и тем более чрезмерным. Герой повести, повторяю,— время, оно же не мыслится без диалектической взаимосвязи явлений, с их противоречиями, рывками, неожиданными взлетами, со стремлением к новым, лучшим формам человеческого бытия. А главное — ему не дано двигаться вспять.

 

«Большое видится на расстоянии». Это так. Но еще важно и с каких позиций видится.

 

Нам проще сейчас разобраться в противоречивых сложностях бурного восемнадцатого года. Участники событий той поры не располагали нашим опытом. Они действовали. Одни защищали революцию, с яростью и убежденностью своих классовых интересов. Эти «одни»— был народ. И не абстрактно, а строго определенно— народ трудовой. Другие жестоко боролись за право жить, как жили. Сыто, в сугреве всяческих сословных привилегий, дарованных самодержавием.

 

Казачеству даже не внушалось — вбивалось в сознание, что оно — особая «кость», опора державы российской. Даже русских казачья элита именовала иногородними. Коренное население степи — казахи были и вовсе «инородцами». Такова была схема социального устройства, усиленно насаждаемого пуризмом, особенно на окраинных землях империи. Над этой схемой занесла свою могучую руку революция. И тогда выяснилось, что схема-то писана вилами на воде. Жизнь все распределяла иначе: батрак, бедняк — русский или казак или инородец и нищий казах и есть одна «кость». Их кровные интересы по всем главным пунктам совпадали.

 

И очень важно (в «Колоколе» это прослеживается) то, что трудовой человек понял, осознал, что «кость», к которой он принадлежит, стоит поперек горла тех, на которых он вчера гнул спину.

 

Таков внутренний смысл, подтекст повести. Повести, я бы сказал, об утре прозрения народного сознания, о первых ростках новой жизни. В этом я вижу главное целевое достоинство повести «Колокол».

 

И все же я хочу вернуться еще к одному месту из письма М. Горького:

 

«Вы написали очень хорошую книгу (в данном случае «Горькую линию»—Г. М.), получается впечатление, что автор — человек даровитый, к делу своему относится вполне серьезно: будучи казаком, находит в себе достаточно смелости и свободы для того, чтобы изображать казаков с беспощадной и правдивой суровостью, вполне заслуженной ими...»

 

Наверное, и в «Колоколе», пусть по-своему в самой интонации повествования, «смелость и свобода», замеченные М. Горьким, не помешали бы, а, наоборот, усилили бы и социальное, и художественное звучание произведения.

 

Героизация не противопоказана литературе. Но туг никак не обойтись без расстановки очень точных, очень тонких акцентов. Ивану Шухову, влюбленному в свою родную станицу Пресновку, неразрывно связанному сыновними узами с отчим краем, трудно, конечно, и как человеку, и как художнику, быть холодно отстраненным от некоторой идеализации того, что дорого ему как память о детстве, юности, о пережитом. Не случайно так теплы, так поэтичны пейзажные отступления во всех его книгах.

 

Он создал свою шуховскую степь с ее холмами, с «глазами озер», перелесками березовой чистоты, с ее людьми. С такими, как Фешка Сурова и Елизар Дыбин. Это живые образы, выписанные сильными красками. «Колокол»— повесть от лица времени. Она где-то оправданно элегична, ее лиризм, язык — непосредственный, пошуховски емкий, подкупают своей душевной искренностью. И все же в дальнейшей работе над ней,— а работа эта, чувствуется, находится только в начале больших творческих свершений, следовало бы чуть почаще обращаться к горьковской мысли о смелости и свободе, которые необходимы художнику для изображения жизни со всеми ее сложнейшими превращениями. Правдивость, пусть порой суровая и даже беспощадная,— но ясно определенная средствами художественного видения, мировоззрения писателя — только она приносит и принесет свои благодатные результаты.

 

«Колокол»—заметный шаг вперед на том пути художественных открытий, которым прошел писатель Иван Шухов. Выдвижение повести на соискание Государственной премии Казахской ССР, в области литературы имени Абая — лучшее тому подтверждение.