Словарь иностранных слов толкует это понятие следующим образом: «Ислам — одна из мировых религий (наряду с христианством и буддизмом), возникшая в 7 веке в Аравии. Основателем ислама считается Мухаммед, объявивший себя посланником Аллаха. Вероучение ислама изложено в Коране; ислам распространен преимущественно в странах Среднего и Ближнего Востока, Северной Африки, Юго-Восточной Азии, ряде республик и областей СССР». И все: коротко, ясно... Такая информация говорит что-то уму, но не сердцу. А ведь Ислам для его последователей — это то, что пронизывает чувства, мысли, быт, всего человека. Мне показались любопытными заметки аспиранта КазГУ Назиры Нуртазиной, опубликованные в номере газеты «Казахстанская правда» за 20 февраля 1993 года и озаглавленные — «ВОЗВРАЩЕНИЕ ИСЛАМА СОПРЯЖЕНО С ЯСНЫМ ПОНИМАНИЕМ НАРОДОМ СВОЕГО МЕСТА В СОБСТВЕННОЙ СУДЬБЕ». Ознакомимся с ними и затем обсудим: «Характерная черта переживаемого нами времени — возрождение религий, возвращение народов бывшей советской империи к исконным духовно-нравственным ценностям. В этой связи приобретает особое значение задача создания атмосферы духовного взаимопонимания, межконфессионального согласия. Гуманистический дух христианства, его благотворное влияние на развитие всей европейской цивилизации, истории и культуры России и, что особенно важно отметить, на формирование лучших черт национального характера русского народа — это всеми признанные непоколебимые и неоспоримые истины. Зато об исламе, который имеет непосредственное отношение к истории и культуре казахского народа, много споров и неясностей. Это порождает различные недоразумения, задерживает диалог культур. Цель настоящей статьи — обратить внимание на некоторые из этих проблем.

КАЖДЫЙ ИЗ НАС не раз задумывался над такими пагубными изменениями окружающей действительности, как торгашеский дух, рвачество, слепое подражание западным стандартам или рецидивы средневековых представлений, выдаваемые за национальное возрождение. Отсутствие здорового духовного идеала — одна из самых главных причин многих наших бед. Специфика наших болезней, как наследия тоталитаризма, будет еще долго сохраняться. Но по мере вхождения страны в мировое сообщество взаимозависимость со всеми странами, сопричастность глобальным проблемам человечества, несомненно, будут возрастать.

 

Подтверждением возросшего единства человечества явился I Всемирный конгресс духовного согласия, состоявшийся в столице республики. Впечатления от такого уникального события сохраняются в душе надолго.

 

Я пришла на конгресс не ради праздного любопытства, а потому, что призывы к согласию оказались близки моим собственным стремлениям и принципам, которых, кстати, твердо придерживаюсь всю сознательную жизнь — независимо от политических ветров. Хотелось увидеть одухотворенные лица тех, кто верит в добро и красоту, услышать ответы на сложные вопросы современности. Интересные доклады, непосредственное общение людей разных культур — все это действительно оказалось полезным для всех нас. Я получила в подарок книги «Евангелие от Иоанна», «Так говорит Библия», и прочла их с большим удовольствием. (Еще раньше у меня появилась, тоже американского издания, книга «Жизнь Иисуса Христа и история первой церкви». Гуманистические заповеди и особая торжественность, присущая христианству, никого не могут, на мой взгляд, оставить равнодушным).

 

Понравилась прозвучавшая на конгрессе мысль о том, что для достижения согласия недостаточна одна только религиозная терпимость. Стремление знать и понимать другие религии, взаимодействие именно это, как я поняла, должно быть поставлено во главу угла сегодня во всем мире. И вместе с тем нельзя не сказать и об одном «но», которое вызвало у многих из нас недоумение и явилось, собственно, поводом для написания настоящей статьи. Это то, что исламу — религии, имеющей мировой статус и которую исповедует казахский народ, — на конгрессе было отведено достаточно скромное место. Мне даже показалось, что зороастризму, представитель которого приехал из Индии, оказывалось куда больше внимания, почета и интереса, чем исламу.

 

Сомнения людей в возможности подлинного согласия и единения при таком отношении можно понять. Думается, не следует нам забывать о том, что однажды в истории мы уже были все вместе — в одной «тюрьме народов». Теперь люди мечтают о другом, равноправном объединении народов, которое, впрочем, во все времена была идеалом для лучших умов человечества.

 

И хочется призвать всех здравомыслящих людей не допускать таких ситуаций, о которых говорят: очень хочется мира, но долг призывает к ссоре. Подобное отношение и порождает желание «отплатить той же монетой», необоснованные отрицательные отзывы о проповедниках христианства (статья о конгрессе в газете «Оркен», 24 октября 1992 г.). Причем нельзя не указать на ее безграмотность: Турция оказалась в числе стран, развивающихся по исламскому пути. Между тем даже школьнику известно, что Турция — это светская республика, в которой религия отделена от государства. И первому ее президенту Ататюрку принадлежит фраза: «Мои минареты — это трубы заводов и фабрик». «Сведение счетов» может привести к межконфессиональной конфронтации, завести нас в тупик. Поэтому, при оценке случаев, подобных ситуации на конгрессе, акцент должен делаться на другом (что и соответствует истинному положению вещей): отсутствие объективной информации, незнание религий, истории республики — именно это охраняет в общественном сознании всевозможные предрассудки и даже недоверчивое отношение к исламу. Нельзя осуждать людей, которые до настоящего времени были лишены этой информации по вине идеологов тоталитарной системы.

 

СОЗНАТЕЛЬНОЕ искажение истории и культуры ислама берет начало с эпохи колониализма. И в этом деле тон задавала царская Россия. К счастью, было немало русских людей, не желавших служить идеологии. Одним из них был В. Бартольд (об увековечении его имени в одной из улиц столицы делала предложение, правда, безрезультатно, на страницах печати автор этих строк). Попытка В. Бартольда издать в 1912 г. беспристрастный научный журнал «Мир ислама» закончилась тем, что сначала его сняли с поста редактора, а затем закрыли и сам журнал. Горячо болела за журнал Ольга Сергеевна Лебедева — одна из замечательных дочерей русского народа, выступавшая за прогресс мусульманских народов империи, эмансипацию женщины Востока. Горько осознавать то, что вчерашние русские интеллигенты были во много раз мудрее, честнее и благороднее иных сегодняшних казахских, с позволения сказать, интеллигентов, которые, вынюхивая признаки политических перемен, то потакают грубым инстинктам толпы — вместо того, чтобы указать несчастному народу правильные ориентиры, то, мгновенно умерив свой пыл, не имеют мужества сказать правду — о святости национальной культуры, истине и красоте мусульманской религии... Да, именно поэтому отрицание колониализма — это не отрицание русской культуры, русской интеллигенции, всего доброго и светлого, что соединяет нас.

 

Если с конца XIX века в Европе предвзятые оценки ислама в целом преодолеваются, то у нас «вплоть до последнего времени скупо поступавшие к нам труды западных исламоведов были практически недоступны даже специалистам... Отечественное исламоведение сформировало в нашем обществе одностороннее, негативное отношение к теории и практике ислама» (Ислам. Историографические очерки. М., 1991).

 

Нельзя забывать и о медвежьей услуге, которую оказывали и продолжают оказывать сегодня религии Мухаммеда представители самих мусульманских народов в лице полуграмотных политических авантюристов, искажающих суть учения. Впервые заявили протест против извращения ислама коррумпированным духовенством мусульманские реформаторы конца XIX начала XX вв., выражавшие интересы молодой буржуазии и европеизированной интеллигенции. Они убедительно доказывали, что ислам не противоречит прогрессу, равноправию женщины, мирному общежитию людей разных религий. Но по ряду причин (прежде всего колониального положения) реформа ислама в большинстве стран не была доведена до конца. Что касается Средней Ааии, то здесь с приходом большевиков все проблемы были просто загнаны в глубь общественного организма. Показать подлинный возвышенный дух, гуманистический потенциал мусульманской религии в противовес искажениям ислама фундаменталистами — одна из актуальных задач сегодняшнего дня. Для нашего региона это означало бы продолжить лучшие традиции дореволюционной интеллигенции.

 

К примеру, ислам никогда не говорил ничего унизительного о женщине. Паранджа — это грубейшее извращение. «По Корану женщина должна держаться вне дома серьезно, скромно, просто... Вуаль предписана не исламом, а обществом («Женщина по мусульманскому праву» — Туркестанский сборник, т. 542, с. 161).

 

Что касается полигамии, то ислам, будучи вынужден считаться с обычаями древних арабов, имевших до нескольких десятков жен, во-первых, делает смелый шаг, ограничив это число до четырех, во-вторых, явно показывает в Коране, что не симпатизирует многоженству. При правильном взгляде, как это раскрывается, например, в книге В. Соловьева «Магомет. Жизнь и религия», ислам не противопоставляет мусульман иудеям и христианам (которые называются «Ахл ал-китаб» — люди Писаний), как знающие единого Бога. Кстати, в современном мире именно концепция Ахл ал-китаб служит идейной базой для диалога между исламом и христианством. Иисус Хрйстос, называемый Иса, является особо почитаемым пророком у мусульман.

 

СЕГОДНЯ возрождение ислама происходит у нас в плане разъяснения обрядовой стороны. Между тем, надо прежде всего раскрывать суть, философию, этику религии. Например, в Европе и Америке не спадает интерес к суфизму, учению мусульманских мистиков, которое называют даже «царством теологической и теософской философии». Причем характерной чертой суфизма является его широкая веротерпимость.

 

Мнение о слабом, поверхностном знакомстве казахов с исламом, возникшее в дореволюционной официальной науке и перекочевавшее в «марксистско-ленинскую», сегодня уже опровергается учеными. Распространение ислама в Казахстане, свидетельствуют они, действительно растянулось на много веков, но к концу XIX — началу XX в. в. казахи были мусульман нами без всяких оговорок, с довольно интенсивной религиозной жизнью.

 

Царизм боролся с исламом в Казахстане. И когда при изучении края обнаружились остатки доисламских верований, то как раз была найдена та соломинка, за которую можно было ухватиться. Отныне они становятся объектом пристального внимания. Зачастую то, что называлось остатками доисламских верований, было ничем иным, как сопутствующими любой религии невежественными суевериями и выдумками простонародья, извлеченными из глухих, медвежьих углов. Обнародовав материалы и подкрепив их теориями, миссионерствующие краеведы как бы заклинали народ: «вы — не мусульмане». Шаманизм представлялся как подлинный духовный облик народа в противовес «искусственно привнесенному исламу». Отсюда берет начало противопоставление мусульманского и национального, отсюда и положение советской исторической науки о том, что ислам исповедовала «эксплуататорская верхушка», а вот «трудящиеся» продолжали поклоняться небу, солнцу и т. д.

 

Пресловутое противопоставление исламизированной верхушки и народных масс не может сегодня восприниматься всерьез ( и даже то, что эти «трудящиеся» возрождают сейчас не что-то иное, а ислам, опровергает подобные измышления). Никаких эксплуататоров — тем более в кочевом обществе казахов — не было. А были— «лучшие люди», подлинная элита ( в отличие от псевдоэлиты советской эпохи). И был народ, который видел в этой элите свою опору и надежду, учился у нее. Но в наше время интерес к шаманизму, кажется, даже усилился, когда с Запада повеяло модой на всякий «примитив», языческие культы, что выражает крайние формы отрицания рационализма. То, что хорошо для науки и должно в приниципе оставаться внутри нее, некоторые пытались привнести в мораль, отрицая святыни христианства, кощунственно посягая на исконный нравственный идеал — триединство Истины, Добра, Красоты. Тем, кто сегодня склонен восхвалять воинственные времена (видимо, тоскуя по ним), полезно напомнить, что тот образ жизни не знал строгой нравственности. Хорошо известно, что смягчение народных нравов, духовное возвышение общества приходит только с развитыми религиями. Когда Чокан Валиханов писал, что «вытравливание плода, убийство дитяти в общественном мнении у нас не является преступлением. Прелюбодеяние в девическом состоянии у киргиз (казахов. — Н. Н.) не составляет большого порока. Половина несовершеннолетних киргизских девиц не раз были преступны в детоубийстве», то он, возможно, и преувеличивал масштабы этих явлений, но не верить ученому нельзя. Невольно вспоминается состояние арабов до ислама: та же распущенность, дикие обычаи, например убивать новорожденных девочек, против которых восстал Мухаммед.

 

В КАЗАХСТАНЕ ислам распространяли суфийские проповедники. Не догматическое, а живое восприятие религии, характерное для суфиев, их акцент на внутреннее принятие веры — все это оказывалось созвучным складу мышления и образу жизни кочевника. Новая религия утверждалась в степи через личное почитание казахами проповедников — суфийских святых (аулийа), их могилы становятся местом паломничества.

 

Но если под исламом понимать фанатизм, изуверство, бесконечные посты и молитвы, то такой ислам в степи действительно не знали. Одна фраза, принадлежащая русскому чиновнику, четко фиксирует своеобразие ислама у казахов: «Фанатичная сторона отсутствует, хотя верят твердо».

 

Многие наши прадеды показывали собой гармоничный синтез лучших национальных качеств и мусульманской веры, находили баланс между национальным, исламским, общечеловеческим. Тем, кто противопоставляет религию ислама и наше национальное существо, можно возразить, напомнив великого Абая. Имея мусульманское образование, будучи глубоко религиозным человеком, религиозным философом, разве не был Абай одновременно и глубоко национальным поэтом, патриотом? Разве можно быть больше казахом, чем Абай? И кто еще, кроме Абая, так ревностно защищал тогда идею дружбы с русским народом, знания русского языка, русской культуры? То же можно сказать и о других наших деятелях, как Шакарим, Магжан, А. Байтурсынов, М. Дулатов и др. Они умели быть одновременно и казахами, и мусульманами, и интернационалистами в лучшем смысле этого слова. Вот в чем мудрость, вот откуда нам черпать богатейший опыт!

 

Словно из пепла возрождается сегодня религия в бывшей стране воинствующих безбожников. Она доказала свою неистребимость. Ибо на этом свете никогда не переведутся люди, готовые вслед за великим Кантом произнести волнующие слова: «Две вещи наполняют душу всегда новым и все более сильным удивлением и благоговением, чем чаще и продолжительнее мы размышляем о них. Это звездное небо надо мной и моральный закон во мне». А значит, вечны вопросы о мире, вселенной, смысле жизни и назначении человека. И вечна религия, отвечающая на них.

 

Подлинный ислам вправе занять достойное место в нашей культуре, сердцах людей и именно через облагораживание человеческих душ стать важным подспорьем мирного созидания в наше смутное время. А что до фундаментализма, то это — тупиковое ответвление от магистральной линии ислама, продукт извращенного толкования Божественного Закона. Не только отрицание, но и беспощадная критика его — одна из назревших задач. Мы также имеем все возможности сделать наше государство колыбелью нового духовного единства людей, взаимопонимания и сотрудничества двух мировых религий — христианства и ислама.

 

Если сегодня умудряются сближать христианство с буддизмом, то тем более возможен диалог христианства и ислама, имеющих общее ближневосточное, семитское происхождение! И уже сейчас заметны серьезные перемены в устремлениях людей разных национальностей и вероисповеданий навстречу друг другу. Таким добрым знамением в нашей жизни я считаю появление среди нас проповедника и целителя Сары Аулие, восходящая слава которого говорит о глубинных сдвигах в самосознании народа. Уже признанный национальным святым, этот человек, однако, не только чужд национальной и религиозной ограниченности, но даже удивляет своим гуманизмом, альтруизмом, граничащим в чем-то с индобуддийской традицией трепетной любви ко всему живому. Воспитанник Храма Бессмертия «Черный Лотос» в Москве, молодой проповедник несет народу высшие истины мусульманской религии, при этом часто и с уважением говорит о христианстве, буддизме, тибетской медицине. Впечатляет умение синтезировать различные учения, области знаний. Сары Аулие не противопоставляет мусульманство христианству, религию — науке и медицине, разум — интуиции, национальное — общечеловеческому. Поистине, «лишь малый разум отрицает, большой же все объемлет»!

 

И ЕЩЕ ОДИН добрый знак в пользу духовного взаимопонимания — это встреча в дни Конгресса духовного согласия в Алматы с Джорджио Бонджовани. Вернее, неожиданный конец этой встречи. Множество рук тянется к Джорджио Бонджовани: простые казахские женщины, пожилые и молодые, по мусульманскому обычаю повязавшие головы ослепительно белыми платками, хотят дотронуться до его рук. Точь-в-точь, как это делают у нас в народе, прикасаясь к суфийскому аулийа, из веры в заключенную в нем святость и желания приобщиться к ней, исцелиться. Навстречу им — божественная улыбка христианского проповедника.

 

Я запомнила эту трогательную картину как символ грядущего подлинного духовного согласия людей, живущих под одним небом, имеющих единого Творца и равных друг другу перед лицом этого высшего единства».

 

Безусловно, заметки Назиры Нуртазиной заметны. И не только своими размерами. Аспирантом КазГУ поднята важная тема. Скажу прямо, статья не без недостатков. На мой взгляд, она грешит некоторой расплывчатостью. Это идет, по-моему, оттого, что автор как бы оправдывается за то благородное, чем она занята: говорить однозначно хорошо о исламе. А стоит ли оправдываться и делать «реверансы» в разные стороны, если еще Владимир Соловьев утверждал: «Значение Мухаммеда и основанной им религии в общих судьбах человечества так важно, что писатель, занимающийся религиозною философией и философией истории, не нуждается в особом оправдании, если он, и не будучи ориенталистом, имеет свое собственное суждение о лице и деле арабского «пророка».

 

Определенная расплывчатость и неоправданно «извиняющийся» тон — два взаимосвязанных недостатка публикации. Достоинств у нее гораздо больше: здесь и актуальность темы, и глубокая аргументация, и большой гуманистический пафос, какой она несет. А еще — обилие фактов, которые каждый культурный и грамотный человек просто обязан знать. В частности, Назира Нуртазина проводит строгую межу между исламом и мусульманским фундаментализмом. А ведь, к примеру, многие мои русские друзья ставят между ними знак равенства. Один мой знакомый как-то делился своей тревогой и озабоченностью: «Беда! В Казахстане усиливается ислам — как бы не обернулось это тем, что раздирает по сей день Таджикистан и другие среднеазиатские республики».

 

А по большому счету, речь — не о статье Назиры Нуртазиной, а о исламе. Да, он возвращается, вернее, выходит из «подполья», куда был загнан тоталитарным режимом. И с этой реальностью надо считаться. Безусловно, ислам может и должен соседствовать и дружить с христианством, другими религиозными конфессиями. И здесь, как и во всем другом, применим великий принцип: главное наше богатство — это единство в многообразии.